Вадим Панов - Бонсай

– На могилах.

– Да, только там. – Денис допил коньяк. – «Семя Сатаны» считается уничтоженным. Я знаю, что энтузиасты специально объезжают кладбища, надеясь найти это растение, но не слышал ни об одной удаче. И я представить не могу, как получилось, что где‑то в Японии из него сделали бонсай. Это просто невероятно. Старика Такаги хватит удар, когда я расскажу, ЧТО его подчиненные посадили в горшок и отправили в Москву, в обычный супермаркет. Не сомневаюсь, там будет проведено самое тщательное расследование.

– Здорово я вас растревожил, – улыбнулся Колыванов.

– Ты нас не растревожил, ты нас на уши поставил. – Денис стал предельно серьезным. – Володя, теперь ты понимаешь, владельцем какой редкости являешься. Но ты не фанат, не профессионал, ты просто счастливчик. И поэтому я прошу тебя проявить великодушие, понять, ЧТО значит для меня обладание этим растением, и продать его. – Он не задумался ни на мгновение. – Сто тысяч.

Володя не стал делать удивленное лицо и наивно переспрашивать: «Столько денег за бонсай?» Он прекрасно понимал сидящего перед ним человека и видел, насколько важно для Дениса стать владельцем уникального деревца. И еще он понимал, что такая услуга не забудется никогда и передача бонсая станет началом дружбы. И еще он понимал, что отказ ничего не изменит, что если на его кухне действительно растет единственный в мире экземпляр растения, то рано или поздно он его обязательно лишится. Какое‑то время коллекционеры станут повышать цену, а потом элементарно украдут вожделенное деревце – слишком высоки ставки. Но…

Колыванов вдруг вспомнил свой бонсай. Не «Семя Сатаны», нет, а «Сердце Самурая». Не уникальный раритет, а молчаливого и надежного… друга. Да! Именно друга, который уже доказал свою преданность. Колыванов вспомнил и явственно увидел его перед собой. Крепкие ветви, узкие листья, и… и почувствовал напряжение. Воин еще не обнажил меч, но уже знал, что впереди тяжелая битва.

– Он зовет!

Колыванов вскочил на ноги. Удивленный Денис следом:

– Кто?

– «Самурай»! Он в беде! – Володя бросился к дверям. – Мне надо домой!!

Кошмар начался в тот самый миг, когда домофон загудел и Ольга открыла подъездную дверь. Грубый толчок в спину швырнул молодую женщину вперед, на коляску, заставил споткнуться, а когда Ольга машинально отпрянула назад, пытаясь удержать равновесие, сзади навалились и грубый голос приказал:

– Тихо! Убью! Молчи, тварь!

Ноги ослабели, пальцы судорожно сдавили ручку коляски.

– Вперед, сука! Вякнешь – щенка зарежу!

«Мишка!!» Мысль о сыне придала сил. Не думая об угрозе, о том, что она может вызвать недовольство бандита, Ольга выхватила из коляски ребенка и прижала его к груди. И сразу же последовал еще один толчок сзади и вбок – женщину направляли в подъезд.

– Иди к лифту, сука! К лифту! И молчи! Молчи, а то убью, тварь!

Второй бандит – Ольга только сейчас поняла, что нападавших двое, – потянул ее в холл.

– Молчи и делай вид, что все в порядке!

«Они боятся, что консьержка вызовет милицию! – догадалась женщина. – Что делать? Кричать?» Но на руках еще не проснувшийся Мишка, а у бандитов – она видела! – ножи. Закричишь – ударят и бегом на улицу. Кто поймает? Кто догонит? «Молчать! Идти спокойно! Консьержка хоть и старая, но не глупая, она поймет, что приключилась беда! Она поймет…»

Ольга сделала несколько шагов и едва не застонала: комната консьержки была пуста. Вышла? Господи, ну почему именно сейчас? Почему везет им, не ей?! Бандиты тоже поняли, что удача на их стороне, и, не стесняясь, поволокли женщину к лифту.

– Быстрее, сука, быстрее!

– Какой этаж?

– Говори, сука! Обманешь – убьем!

Нож оказался рядом с крохотным тельцем ребенка.

– Зарежем обоих!

«Мишка!»

– У меня ломка, тварь! Мне все по хрену! Какой этаж?!

«Господи, наркоманы!»

– Девятый…

Ее втащили в лифт, поставили лицом к стенке, нажали на кнопку, и дверцы закрылись. Захлопнулись, как за приговоренной. Оставалось надеяться, что соседка справа, добрейшей души старушка, зачем‑нибудь выйдет из квартиры: соберется в магазин, понесет мусор – увидит, поймет…

Напрасно.

Площадка девятого этажа была пуста.

– Квартира! Какая квартира?

– Если обманешь – убьем! – повторил старший бандит.

– Сюда! – Ольга старалась говорить очень громко. – Пожалуйста, не трогайте меня!!

– Заткнись, тварь!

– Ключи! Дай ключи!

– Отключи сигнализацию!

– Я все отдам! Не трогайте меня! Не трогайте сына!!

– Заткнись!

Удар. Короткий. Жесткий. Из разбитой губы потекла кровь, но Ольга продолжала цепляться за соломинку, надеясь, что ее взволнованный голос привлечет внимание соседки. Женщина протянула бандиту ключи:

– Вот этот от нижнего замка, а этот от верхнего! Только сына не трогайте! Не убивайте! Я все отдам!!

– Я же сказал: молчать!

Ольгу втолкнули в прихожую.

– Золото где? Деньги? Деньги где?! Говори, сука! Убью!

– Я все отдам! Не трогайте! Ребенка не трогайте!!

Она продолжала кричать. Пусть дверь на площадку захлопнулась, но вдруг соседка услышит? Вдруг?

«Господи, Валентина Дмитриевна, услышь! Услышь, пожалуйста…»

– Не ори, сука!

– Где деньги, тварь?!

– Где золото?!

– В спальне! Там сейф! Не трогайте сына!

Мишка проснулся, заплакал, голос резанул по сердцу, и Ольга еще сильнее прижала сына к себе. Из глаз потекли слезы. – Заткни ублюдка!

– Заткни, зарежу!

– Я нашел сейф!

Это молодой, из спальни. Старший бандит потащил женщину по коридору, втолкнул в комнату, едва не сбил с ног.

– Шифр говори, сука! Шифр! Быстро!

– Семь…

– Громче, тварь!

– Быстрее!

– Ты будешь говорить, …ь?!

Он попытался выхватить ребенка, но Ольга вцепилась в сына мертвой хваткой, и после непродолжительной борьбы Седло был вынужден отступить. И еще два раза ударил женщину по лицу. Схватил за волосы, притянул к себе.

– Шифр говори, сука!

– Не трогайте сына!

– Отдашь деньги – оставим в живых.

Но Шнырек понял – врет. Девка видела их лица, мусорам расскажет, а Седло всегда говорил, что в тюрягу больше не вернется. Ни за что не вернется. Так что конец девке.

Конец? На мгновение Шнырьку стало страшно, даже руки задрожали, но… лишь на мгновение. В тюрьму молодому тоже не хотелось.

– Шифр говори!

– Семь…

И замолчала.

На кухне что‑то разбилось. Что‑то тяжелое упало и разбилось.

– Кто в доме, тварь?!

– Никого!

– Врешь, паскуда! Кто в доме?! – Седло ударил Ольгу еше раз и толкнул к Шнырьку. – Держи суку, я посмотрю!

И вышел из комнаты. Руки у молодого вспотели, но женщину он держал крепко, за волосы. И нож приставил к ревущему младенцу, хотя не знал, сможет ли нанести удар… сможет ли убить?