Вячеслав Шалыгин - Свинцовый шквал

Помимо пролива новой достопримечательностью локации стал и Феодосийский залив. Кроме того, что он теперь соединялся с Азовским морем, он существенно расширился, на западе до Насыпного и Владиславовки, а на востоке почти до Вулкановки. Но самое интересное место залива, его жемчужина, по-прежнему находилось в районе Феодосии. Только теперь от города остались обгорелые руины (за исключением на удивление целого центра), которые уныло чернели на острове, возникшем в юго-западной части залива.

По площади новый Феодосийский остров получился небольшим, немногим больше, чем сам мертвый город, зато возвышался над уровнем моря на добрые тридцать метров. Почти все берега острова превратились в оплавленные гладкие скалы. Очень твердые и скользкие. Так выглядели почти все берега, кроме Новой бухты – километрового участка побережья на южной оконечности острова, где теперь располагалась база ВМС Барьерной армии.

Чем еще прославилась Крымская локация, так это погодой. Дождь шел в Зоне Смерти непрерывно и везде, факт малопонятный метеорологам, но известный всем обитателям, однако только в Крыму люди забыли, какого цвета нормальное небо и как выглядит Луна. Облачность, которая хотя бы раз в году давала передышку другим локациям, здесь являлась чем-то неизменным. Земля и море, воздух и облака – вот все, чем могла похвастаться эта местность. И еще грозами. Ежедневными, круглогодичными, мощными, беспощадными.

Грозы грохотали над островами и обоими морями, превращая дни в ночи, а ночи в бесконечные мерцающие шоу. Лишь изредка грозовые фронты расходились к периферии, оставляя над центром только серую облачность, и тогда локацию накрывал густой туман, что в некотором смысле еще хуже. А зимой вместо дождя частенько начинал сыпать снег. Но если Новосибирск зимой просто утопал в снегах, на Керченском острове аномальные капризы погоды выглядели более зловеще. Чудовищные перепады температур, иногда на сорок градусов в течение суток, то превращали крымские острова в огромные ледяные замки, то вновь разводили непроходимую слякоть, а ураганный ветер с ледяными зарядами мог запросто изрешетить технику или людей. Так что покой обитателям Керченского и Феодосийского островов даже не снился ни зимой ни летом, ни ночью ни днем.

Вот так здесь и жили. Когда грохотало, ждали затишья. Когда наступало затишье, бродили, чертыхаясь, в тумане и молили всемогущий Узел, чтобы он послал грозу, которая разгонит проклятую молочную завесу, в которой не видно даже пальцев вытянутой руки. Почему молили Узел? Это третья уникальная особенность локации.

Только в Крыму сформировался настолько стабильный и однородный состав населения. Практически всю сушу в пределах Барьера (кроме Феодосийского острова) контролировала незаконная вооруженная группировка – Орден Священного Узла. Нет, изредка здесь появлялись вольные ходоки, иногда забредали даже целые группы, а со стороны Керчи сквозь Барьер то и дело проходила разведка Барьерной армии (главный штаб Крымской бригады базировался в приграничной Тамани, а силы быстрого реагирования квартировали в Керчи, вплотную к Барьеру), у военных даже имелась своя тропа к тамбуру локации. Узловики о ней знали, но никого из идущих по этой тропе не трогали. Официальных документов о статусе тропы не существовало, но стороны соблюдали нечто вроде джентльменского соглашения. У Ордена имелся водный путь через Арабатский залив от побережья Сиваша до причалов поселка Мысовой, а в распоряжении военных оставалась тропа от берега, из бухты Широкой к Щелкинскому тамбуру. Кроме того, военные закрепили за собой небольшую часть наполовину обвалившихся катакомб, которыми издавна славилась эта местность. Но реально контролировали Керченский остров исключительно узловики.

А вот акваторию и остров Феодосия контролировали силы Черноморской и Азовской эскадр Крымской Барьерной флотилии. Правда, толку от их контроля было мало. Морским путем в локацию люди прибывали до 2055 года, когда на Большой земле Зона еще считалась местом романтичным и загадочным. В те времена в народных массах, особенно в европейских, бушевал нездоровый энтузиазм по поводу Зоны и культивировалась брутальная сталкерская эстетика. Но к началу 2056 года, когда народ разобрался, что такое Зона и с чем ее едят, ажиотаж сошел на нет, и транспортов с добровольцами стало на порядок меньше, чем за год до этого. А после Большой зачистки, в которой погибло немало бывших переселенцев из Европы, поток энтузиастов вовсе иссяк. Так что морским силам Барьерной армии оставалось лишь нести пограничную службу да отстреливать наиболее опасных гидроботов. Тем не менее факт оставался фактом. Акватория оставалась под контролем военных, а остров Феодосия служил базой флотилии внутри локации.

Вот по этим трем пунктам Крым и отличался от прочих локаций Зоны. А в остальном… Чугунков здесь встречалось не меньше, а жестяной растительности, возможно, даже больше, чем везде. Слякоти, развалин и уныния хватало, как и в прочих локациях. Целых два моря – таким богатством не могла похвастаться даже локация Сосновый Бор с ее Финским заливом, – но что толку от морей, если в них опасно даже умываться?

Нет, пожалуй, имелось еще одно отличие. На оплавленном, а потому гладком, будто его покрыли слоем стекла, острове Феодосия не водились биомехи. Вообще. И скорги не водились. И автоны не росли. «Зараза» имелась, куда без нее, но зацепиться, покрыть «стеклянные» скалы жестяной плесенью или прорасти автонами наноботам никак не удавалось.

Наверное, дело в том, что техносу на острове не хватало энергетической подпитки. С энергополями на Феодосии как-то не складывалось. В центре, там, где сохранился красивый архитектурный ансамбль городской администрации, слабенькое энергополе имелось, моряки с базы приносили туда трофейные аккумуляторы на подзарядку, но и в этом месте концентрация техноса оставалась практически нулевой. Кое-где встречались пятна жестяной плесени, витала ржавая пыль, торчали хилые металлические травинки, но это все, на что хватало сил вездесущего техноса.

Неудивительно, что именно Феодосия стала своего рода Зональным курортом, на который мечтали попасть все органические обитатели пятиземелья, утомленные бесконечной борьбой за выживание.

Хрен с ними, с грозами, плевать, что голые скользкие скалы, главное – душевный покой! Не за этим ли испокон веков люди съезжались в Крым со всей великой страны? Здесь они лечили именно душу, а не тело. Ведь море есть и в других местах, а такого покоя и особой душевной «энергетики» нет нигде, кроме Крыма.

Катастрофа изменила многое, в том числе и здесь, но не смогла изменить главного: не отняла у Крыма этой вот задушевности.