Тимур Туров - Полукровка

Огляделся на всякий случай, но ничего подозрительного не заметил. Он молчал, думая о том, как там мама с Олей, и что он им так и не позвонил, и что не придумал, как сказать Оле про смерть родителей. Андрюха тоже примолк.

– Ладно, пойду я, – выдавил Володя.

– Я дальше провожать не буду, – сказал Андрей. – Не люблю по тамбурам тереться. Ты хоть звони иногда.

– Позвоню, – искренне пообещал Володя. – А ты...

– Приеду летом, – отозвался Потапкин. – С сессией разгребусь и приеду. Эх, жаль, я не маг, я б ее досрочно закрыл. Сказал бы какую-нибудь абракадабру и все преподы мне заранее зачетку оценками изрисовали бы до самых госэкзаменов.

– Балда ты, Андрюха, – улыбнулся Володя. – Твое счастье, что ты не маг.

Они обнялись на прощание, и Володя полез в вагон. В купе уже сидели попутчики. Папа, мама и шебутной пацан лет семи. Шуму от мальчишки будет много, это Володя понял сразу. Как понял и то, что толку от родительских нравоучений будет мало. А еще он успел подумать, знакомясь с соседями, что нижнюю полку придется уступить.

– Ой, а вы не могли бы с нами поменяться? – смущенно полюбопытствовала мама мальчишки.

Володя кивнул не то ей, не то собственной проницательности и полез наверх. Оттуда выглянул в окошко. Потапкин все еще стоял на платформе и курил. Увидав в окне Володину физиономию, подошел вплотную к вагону и намалевал на стекле бычком цветочек. Дыхнул. Окно мгновенно запотело, только корявый рисунок остался четко прорисованной линией.

Володя улыбнулся и устало помахал Андрею рукой. Думал, что тот уйдет, но Потапкин ждал до последнего. Махнул на прощание только тогда, когда поезд уже тронулся. И поплелся к зданию вокзала.

Володю неожиданно охватила паника. А вдруг за ним все-таки следили и Потапкина сейчас... Боясь додумать мысль до конца, он прилип к окну. Поезд отъезжал неспешно, торопиться ему было некуда. Андрей шел к вокзалу, не оглядываясь. И его никто не преследовал. Провожающие в большинстве своем еще махали руками.

В этой суматохе к поезду метнулся человек и запрыгнул в дверь последнего вагона. Володя снова содрогнулся. Не за ним ли?

Поезд набрал скорость. Вокзал уплыл в прошлое. За окном мелькали какие-то мрачные урбанистические пейзажи. Володя отклеился от окна, лег на спину и принялся ждать.

Если это за ним, то ждать недолго.

От хвоста поезда до его купе несколько вагонов. Если преследователь станет дергать каждую дверь и заглядывать внутрь, то до его купе доберется за считаные минуты. Может, спрятаться в туалете?

Не выйдет, отмел спасительную мысль Володя. Город – туалеты закрыты, откроются не сразу. А может, никто и не станет вламываться. Просто проследят за ним до Красноярска, выяснят, куда едет, выяснят, к кому. С другой стороны, зачем его пасти, когда можно схватить сразу? Да и рычаги давления есть, Потапкин уже засветился.

При мысли о том, что пострадает Андрей, Володя закусил губу, давя вопль отчаяния. Снизу заканючил ребенок. Родители принялись увещевать его конспиративным шепотом. Мама мальчишки все время в смущении косилась на Володю, словно хотела сказать: «Простите. Мало того, что переселили, так еще и неудобства создаем».

Володя задохнулся от мысли, что будет с капризным мальчонкой и его родителями, если сейчас вдруг сюда вломится...

В дверь постучали резко и бесцеремонно. Сердце забилось с бешеной скоростью. Володя дернулся, готовясь к самому худшему. Дверь купе отъехала в сторону, и на пороге появился проводник.

– Достаем билетики, – буднично сказал он.

И Володя с облегчением полез в карман.

Снова он забеспокоился, когда поезд выехал за город и, набрав скорость, принялся удаляться от Москвы. Володя лежал на полке и листал книгу. Чувство тревоги было неясным, бессознательным. Он долго пытался определить ее причину, а когда понял, в чем дело, на лице возникла горькая улыбка.

Володя уезжал из города, удалялся от источника, на который был настроен, терял контакт с ним, а стало быть, терял возможность пользоваться магией. Нить, связывающая его с колодцем, истончилась и оборвалась. Он почувствовал себя в каком-то энергетическом вакууме. Ощущение было новое и вместе с тем давно забытое.

Он хотел не пользоваться больше магией. Что ж, теперь он попросту не мог ею воспользоваться.

«Ну и черт с ним», – подумал со смешанным чувством, закрыл книгу и отвернулся к стене.

Апатия продолжалась всю дорогу. Володя читал, не видя смысла, да его, в общем-то, в купленном на вокзале чтиве и не было, возился со сканвордами. С полки он спускался всего несколько раз в день. Один – умыться, два – дойти до вагона-ресторана поесть. Иногда прогуливался по другой надобности. Все остальное время проводил в горизонтальном положении.

Страхи и переживания ушли. Он перестал дергаться, будучи уверен в том, что на самом деле оторвался от преследователей. Но радости от долгожданной свободы почему-то не было. Только усталая апатия и едва проступающее сквозь нее мрачное удовлетворение.

Ему всегда казалось, что победа – это радость. Ведь цель достигнута. Сейчас, когда цель была достигнута и он в самом деле одержал победу, Володя вспоминал прошлое. В голове всплывали лица, люди, ситуации.

Он победил, но какой ценой! И хотя все могло сложиться много хуже, это не прибавляло поводов для радости и оптимизма. Володя пытался не думать об этом, но мысли все равно возвращались в то же русло. От них подступала хандра, тогда он откладывал книжку и тупо смотрел в потолок.

Напрягало еще и предстоящее объяснение с Олей: что она скажет, узнав про родителей? Не обвинит ли его в том, что лишилась самых дорогих в жизни людей? Что сделать, чтобы она пережила такую новость?

А внизу капризничал мальчишка, и его мама все чаще смотрела на Володю извиняющимся взглядом, словно подозревая, что причина его хмурости – ее сын.

В Красноярск поезд прибыл в девятом часу утра. Сперва по вагону пробежал проводник, сообщая о скором прибытии и необходимости сдать постели. Потом примелькавшийся российский сельский пейзаж начал разбавляться урбанистическими всплесками, и вскоре поезд сбавил ход.

Дернулось, зашипело, лязгнуло. Поезд содрогнулся в последней конвульсии и замер. Мальчонка потянул родителей на выход, канюча и чего-то требуя. Его отец отодвинул в сторону дверь купе и выглянул наружу. Коридор был забит, и родитель принялся объяснять капризничающему отпрыску, что придется подождать. Мать семейства в который раз виновато посмотрела на Володю.

Володя подумал, что чем чувствовать себя виноватой перед окружающими, лучше один раз хорошенько всыпать младому истерику. Но вслух, само собой, ничего не сказал.

Вскоре коридор обезлюдел. Вышли из купе попутчики со своим ноющим отпрыском. Когда повизгивание мальчишки удалилось и сошло на нет, Володя слез с полки, подхватил сумку и вышел.