Сергей Москвин - Предельная глубина

– А как же Игорь?! – воскликнула Зоя, заставив Шелеста обернуться. – Его нельзя оставлять одного на расправу чудовищу!

Шелест поморщился.

– Еще ничего не известно, Зоя Дмитриевна.

– Неправда! Чудовище вернулось! Я это знаю! И вы это знаете!

Зоя взглянула в глаза комитетчику. И случилось чудо – железный Шелест отвел взгляд. Это было так неожиданно, что Зоя даже растерялась. А Шелест уже отдавал приказание одному из своих людей:

– Отправляйтесь в водолазное отделение. Ваша задача охранять старшего лейтенанта Мамаева. К барокамере и в водолазное отделение до моего прихода никого не подпускать.

– Есть! – низким рычащим голосом ответил гладиатор и поправил висящий на плече автомат.

Шелест одобрительно кивнул.

– Вот именно. В случае неповиновения применяйте оружие.

Когда назначенный часовым гладиатор ушел, Шелест повернулся к Зое.

– Идемте, Зоя Дмитриевна.

«Куда?» – хотела спросить она, но ее опередил стоящий за штурвалом рулевой.

– А мне что делать, товарищ майор?

– Запритесь в рубке и не выходите отсюда, что бы ни случилось, – остановившись в дверях, ответил Шелест. – Оружие есть?

Матрос испуганно замотал головой.

– Тогда тем более, – усмехнулся Шелест и даже изобразил на лице какое-то подобие улыбки. В сложившихся обстоятельствах его улыбка больше походила на оскал. Во всяком случае, ни у рулевого, ни у Зои, ни у оставшегося при Шелесте гладиатора она не вызвала ответной реакции.

Держащийся за штурвал матрос судорожно сглотнул – его острый кадык на тонкой шее дернулся вверх-вниз – и, едва Зоя вместе с сопровождающим ее охранником переступила через порог, с лязгом захлопнул входную дверь.

– За мной! – не оборачиваясь, скомандовал Шелест.

Зоя отметила, что вне стальной рубки его голос звучит иначе, не так уверенно, что ли. Изменился не только голос, но и поведение Шелеста. Он опасливо пригнулся, положил руку на рукоятку своего пистолета и даже как будто стал ниже ростом. В другой раз Зоя, наверное, рассмеялась бы, увидев такую метаморфозу. Но сейчас ей было не до смеха, тем более что осторожность Шелеста вовсе не выглядела напрасной.

Кроме них троих, на палубе никого не было – очевидно, матросы отправились на поиски своего пропавшего товарища. Зоя перевела взгляд на озеро. Его поверхность уже успокоилась. Круги, поднятые взметнувшимся из глубины водяным столбом, улеглись, и, кроме мелкой ряби да играющих на волнах солнечных бликов, она ничего не увидела. И слава богу! Но даже спокойное озеро внушало страх. Зоя повернулась к Шелесту, который остановился перед дверью матросского кубрика. Когда он потянул дверь на себя, плохо смазанные петли угрожающе заскрежетали, заставив Зою вздрогнуть от ужаса.

– Отойди в сторону, – велел ей Шелест.

Его охранник, сорвав с плеча автомат, ринулся к двери, но Шелест грозным окриком пригвоздил его к месту.

– Стой, где стоишь!

Потом достал из кобуры пистолет и, держа его перед собой двумя руками, заглянул в кубрик. Наблюдая за ним, Зоя подумала, что так до конца и не узнала Шелеста. В ее представлении он должен был остаться снаружи, а навстречу опасности послать своего преданного вассала. Но Шелест не только заглянул в кубрик, он вошел туда! Правда, уже через несколько секунд вышел обратно.

– Все чисто, – объявил он. – Зоя Дмитриевна, прошу.

– Зачем? – удивилась Зоя, но все-таки переступила через порог.

Шелест с охранником остались снаружи.

– Возможно, ты обидишься на меня, даже разозлишься. Но это для твоей же пользы, – сказал Шелест, и не успела Зоя опомниться, как он захлопнул за ней стальную дверь.

Глухо щелкнул запорный механизм. Придя в себя, Зоя бросилась назад, схватилась за ручку и принялась толкать дверь – та даже не шелохнулась.

Зоя заколотила руками в запертую дверь.

– Открой сейчас же! Что все это значит?!

– Прости, но только так я могу быть уверен, что ты в безопасности, – отозвался Шелест. – Внутри тебе ничего не угрожает. Как только мы убедимся, что на судне безопасно, я тут же тебя выпущу. Постарайся меня понять и успокоиться.

– Нет! Я не хочу! Открой! Прошу тебя! Я боюсь! – взмолилась Зоя.

Ответом ей стали удаляющиеся шаги.

Никому из четверых матросов, обыскивающих трюм водолазного бота, не доводилось выполнять подобную работу. Они участвовали во многих поисково-спасательных операциях, тренировочных и реальных, и спасли немало потерпевших бедствие моряков. Но искать человека, пропавшего на родном судне, им еще не приходилось никогда. Необычность поставленной задачи вызывала смятение и страх. Исхоженный вдоль и поперек водолазный бот, который каждый из них знал от форпика до ахтерпика [5]как свои пять пальцев, внезапно превратился в таинственный и опасный лабиринт, изобилующий множеством ловушек. Если бы поисками руководил лейтенант Мамаев, матросы чувствовали бы себя гораздо увереннее. Но Мамаев в тяжелом состоянии находился в барокамере и наверняка еще не скоро сможет прийти в себя. Оставалось рассчитывать на собственные силы и помощь товарищей.

Судовой моторист, по праву самого опытного, распахнул дверь, отделяющую входной тамбур от машинного отделения, и первым ступил на уходящую в темноту крутую металлическую лестницу.

– Обожди, – остановил его старшина.

Нашарив на стене тамбура распределительную коробку, он нажал кнопку рубильника. Внизу тускло вспыхнули забранные матовыми плафонами электрические лампы. Они не рассеяли мрак, но осветили центральную часть машинного отделения и молчащие дизели.

– Вроде никого, – заметил стоящий на лестнице моторист.

Старшина понял, что тому ужасно не хочется спускаться вниз. Он и сам испытывал те же чувства. Старшина не верил, что им удастся отыскать Никодимова, как не удалось найти пропавшего ранее мичмана Ермакова. Он подозревал, что и остальные члены команды думают так же. Но приказ есть приказ. Старшина не собирался оспаривать, тем более нарушать его, поэтому замечание подчиненного оставил без ответа.

Сообразив, что никто не собирается ему отвечать, моторист шумно вздохнул и начал осторожно спускаться по лестнице. Следом за ним так же осторожно двинулись остальные матросы. Старшина подумал, что до того, как на озере началась вся эта чертовщина, они буквально летали по судовым переходам, а теперь еле-еле переставляют ноги, пугаясь звука собственных шагов.

В машинном отделении все было как прежде. Во всяком случае, старшина не заметил каких-либо отличий. Пока он осматривался, моторист обошел заглушенные дизели, хотя с самого начала было видно, что за ними невозможно спрятаться, посветил фонарем в темные углы машинного отделения, куда не достигал свет установленных под потолком электрических ламп, и негромко сказал: