Тимур Туров - Камень судьбы

Из-под выпуклой крышки тигля вскоре повалил густой бурый дым, сменившийся дрожащим маревом, в котором то и дело посверкивали голубые молнии. Отсчитав три сотни, три десятка и еще три мгновения, человек в маске взял завернутый в холстину предмет. Развернув материю, он выкатил на сморщенную коричневую ладонь круглый зеленый камень. Сняв крышку тигля, старик бестрепетно опустил руку с камнем в кипящую массу и застонал от боли, качая головой с роняющей блики маской. Это продолжалось долго, до тех пор, пока костер не прогорел полностью и седой пепел не подернул угли. Только тогда старик вытащил руку. На костях его пальцев не осталось плоти, она дотла сгорела в тигле. Сияющий чистой зеленью камень сжимала рука скелета.

Осторожно положив изумруд на песок, старик пропел над ним заклинание на все том же забытом языке, который бездну лет назад использовали для колдовских обрядов. Наконец, закрепив камень в расщепе посоха, человек в маске с помощью крохотных резцов, извлеченных из поясного кошеля-зепи, нанес на поверхность камня кольца из повторяющихся геометрических фигур и, устало опустив руки, откинулся на полупрозрачную глыбу обсидиана. В полированной маске отразились прощальные лучи уходящего на покой светила. Сипло крикнул стервятник. Птице показалось, что ее час настал, но горящий зеленым огнем камень, венчавший теперь посох, пугал падальщика.

Восемь обнаженных воинов в гребенчатых шлемах, вооруженных бронзовыми боевыми веслами, вышли из-за скал и окружили старика. Их крашенные хной бороды трепал ветер, грудь каждого украшало вырезанное на коже шрамованное изображение острова Ста Золотых Башен.

– Большие колодцы вселенской мощи гневаются все сильнее! – крикнул старший из воинов. – В своей ярости они колеблют землю и раскалывают горы. Колдун, ты выполнил приказ императора?

Человек в маске пошевелился. Из-под полированной меди глухо прозвучал усталый голос:

– Я не отдам камень.

– Мы возьмем его силой, – с угрозой произнес вожак императорских гвардейцев.

– Тогда я сниму маску.

– И умрешь.

– Но вы тоже не выполните повеление своего господина. Лучше покиньте меня. Дни империи сочтены. Смарагд, что я изготовил, возможно, запечатает колодцы, но уже не сумеет остановить катастрофу. Время упущено. Земля Ста Золотых Башен, Великая Аталана, погибнет. Это – истина.

– Мы не верим тебе, старик. Отдай камень! – Воин вскинул боевое весло, и отточенные грани широкого листовидного клинка зажглись багровым отсветом умирающего заката.

– Хорошо, берите. – Человек в маске с трудом поднял руку, указывая на пламенеющий чистым зеленым огнем изумруд. – Берите, но только как можно скорее покидайте пределы империи. Плывите в Темные земли, на восход и на полдень, несите тяжесть знаний тем, кто ныне пребывает в счастливой легкости неведения.

Воин гордо вскинул голову:

– Мы служим императору!

– Вам уже некому служить, – в словах старика ясно слышалась усмешка. – Повелитель Ста Золотых Башен еще жив, и дворец его еще высится в круге из тридцати водных колец. Но светило не успеет закончить полный цикл своего движения, как силы, живущие в колодцах, окончательно взъярятся. Они разорвут острова империи на куски, и все поглотит бушующий океан. Клочок суши, что ныне служит нам приютом, возможно, уцелеет, но к завтрашнему закату на нем не останется ничего живого. Повторяю в последний раз, глупцы, – спешите к своему тримарану, поднимайте сразу двух змеев и уходите на восход или полдень.

Воины заколебались. Ночь, стремительно падавшая на мир, казалась им теперь полной неясной, но грозной опасности. Чувство беды сковало сердца, острый рог вырастающего из океанских вод месяца напоминал Копье Судьбы, уже занесенное для смертельного удара.

– И главное! – вдруг выкрикнул старик, выпрямляясь на дрожащих ногах. – Запомните главное! Все случилось из-за того, что мы были слишком алчны, слишком жадно качали силу! И скоро произойдет непоправимое! Идите же, безумцы! Бегите! Первый толчок уже произошел. Когда его отзвук докатится сюда, будет поздно!

Неожиданно с той стороны, где уже померк закат, подул горячий ветер. Он завыл в острых гранях глыб обсидиана, взъерошил водную поверхность, растрепал волосы старика.

– Мудрейший, – обратился старший воин к человеку в маске. – Пойдем с нами. На тримаране девять седел. Мы оставим того, кто ныне стережет судно, на берегу и уйдем к восходу. Под двумя змеями через два цикла тримаран достигнет Континента Тысячи Рек. Твои знания понадобятся…

– Нет, – покачал головой старик. – Моя жизнь кончена. Мне не хватило решительности и ума, чтобы вразумить императора заботиться не только о дне нынешнем, но и о грядущих веках. Он хотел все и сразу. Его желание исполнилось. Сегодня повелитель получит сполна, а вместе с ним навеки сгинет весь народ Аталана, платя за алчность и властолюбие своего правителя. Я не вправе искать для себя иной судьбы. Уходите. И постарайтесь, чтобы память о Великой империи Аталана пережила ваших потомков…

Когда воины покинули берег, унося с собой камень, старик воздал хвалу Вселенской силе и Запретным богам. Потом он повернулся к стервятнику, перебиравшему когтистыми лапами по белому стволу плавника у самой кромки воды. Птица встревоженно расправила черные крылья, низко нагнула голову, не понимая, что нужно от нее этому человеку, одной ногой уже ступившему в мир мертвых. Стервятник чувствовал себя в безопасности и не спешил улетать. И тут земля содрогнулась. Зашелестел, осыпаясь со склона, песок, расселись обсидиановые останцы. Темное небо закатной стороны окрасили кровавые отблески новой зари, но это не были вестники умиротворенного засыпания светила или радостные гонцы его пробуждения. То вершился рок империи Аталана. Старик снял маску. У него не было лица, лишь сгусток голубого тумана, колышущийся в полой черепной коробке, как в чаше.

Взглянув в эту перевитую темно-синими прядями мглу, стервятник отчаянно забил крыльями, крикнул – и упал замертво, ломая кости о грани камней. Земля вновь содрогнулась, и вдруг жутко зашумел океан, стремительно отступая от берега. Вода уходила – вся. Обнажилось каменистое дно, покрытое опавшими купами водорослей и раковинами моллюсков. Ветвистые кораллы торчали, как диковинные кусты, морские звезды, черви, трепанги шевелились, пытаясь спастись от обжигающего дыхания воздушной стихии. А вода все уходила и уходила, втягиваясь в гигантскую расселину, расколовшую дно где-то далеко за горизонтом, у берегов острова Ста Золотых Башен.

– Я ненамного переживу тебя, птица! – перекрывая шум океанских потоков, крикнул человек без лица мертвому стервятнику и поднял руку с зажатой в ней маской. Секунду он колебался, а потом повернул ее полированной поверхностью к себе, ловя отражение синей мглы.