Карен Трэвисс - Боевое братство

"Нет, дорогая, я не приду сегодня ночевать".

"Извини. Снова много работы".

Самое печальное, что она даже не подозревала его в любовных связях — и была права. Она знала, насколько он поглощен военным делом. Хоффман ходил по залу совещаний вокруг стола и в который раз осматривал уменьшенную копию смысла своей жизни.

Первоначальная карта побережья была заменена на план здания, а теперь на тщательно сконструированную модель завода. Разведчики время от времени добавляли новые детали, и Хоффману порой казалось, что им это нравится. Незаметно для себя он сел к столу, оперся подбородком на руки и принялся рассматривать крошечные фигурки, изображающие солдат. Хоффман усмехнулся.

Рядом с локтем появилась чашка кофе. Агент Луиза Сеттайль, у которой с пояса, будто трофеи, свисали многочисленные пропуска, совершенно не по-женски отхлебнула из своей чашки. Хоффман лишь теперь обратил на нее внимание: он даже не слышал, как Сеттайль вошла.

— Майор, когда вы начинаете клевать носом и похрапывать — это значит, что вам пора немного отдохнуть. — Молодая женщина не была очень уж привлекательной, но отменно справлялась со своей работой. Как понял Хоффман, к ее мнению прислушивались. — Вы уверены, что вам достаточно людей? — спросила Сеттайль.

— Для работы внутри — да, — ответил Хоффман. — Если запустить туда больше солдат, они начнут мешать друг другу. Самое важное — охрана внешнего периметра. Чтобы раньше времени нас не обнаружили, чтобы мы могли вовремя и по намеченному маршруту отступить. — Он выпрямился и потянулся за чашкой. — Хорошо бы еще не пришлось тащить на себе парней в белых халатах.

— А у вас могут возникнуть проблемы с живыми?

— Неужели ученые так необходимы? Я знаю, что повторяюсь, спрашивая об этом, но их переброска может доставить нам лишние осложнения.

— Мы прилагаем все усилия, чтобы ускорить параллельные исследования нашей команды. Но в их проекте до сих пор много пробелов. Мы не знаем, как ученые СНР решили проблему глобального позиционирования — наведения на цель, да и детали запуска тоже неизвестны, особенно топливная система. Никакие расчеты на бумаге не обеспечивают достаточной мощности для выхода на оптимальную орбиту. И никто не смог добиться приемлемой точности поражения целей.

Хоффман так и не понял, был ли этот ответ положительным или отрицательным, но Председатель Дальелл выразился достаточно определенно: все ведущие специалисты должны быть доставлены в целости и сохранности.

— Вы предполагаете, что они согласятся с вами сотрудничать, — заметил Хоффман.

— Такая возможность не исключена. — Сеттайль достала из портфеля папку. — Но в том случае, если их похоронить под обломками, им даже не придется об этом задумываться. А я принесла вам последние распечатки аэрофотосъемки. Там ничего не изменилось.

Хоффман взял у нее папку и разложил снимки на свободной части стола. На уровне прилива вдоль берега шло заграждение из колючей проволоки, но его частично скрывал принесенный водой мусор. Это побережье было известно жестокими штормами.

— Учитывая ценность объекта, они могли бы и получше укрепить береговую линию.

Сеттайль приподняла бровь:

— Если бы я вас не знала, могла бы подумать, что вы считаете нашу разведку сборищем некомпетентных тупиц.

— Я бы никогда не осмелился высказать такой упрек даме, — сказал Хоффман. — Но и в вашем подразделении хватает бездарностей.

— Мыс Асфо таков, каким мы его описываем.

— И мы его возьмем, — добавил он, — потому что я получил такой приказ.

— Вас можно назвать вольнодумцем…

— Только из-за недостатка моего вольнодумства у нас до сих пор балом правят гражданские, мадам.

Сеттайль внимательно поглядела на него, словно пытаясь отыскать в последней фразе скрытый смысл. Но развивать тему не стала.

— В это время в Остри довольно плохая погода. Они не ожидают вторжения раньше лета, если вообще ожидают чего-то подобного.

Хоффман отвечал только за нападение на сам завод. Высадка десанта для обеспечения общей безопасности, поддержка огнем с моря, если такое потребуется, — все было поручено другим офицерам. Но к полудню Хоффман должен был представить наилучший план действий генералу Иверу.

— Капитан Майклсон должен прибыть сюда через пару часов.

Хоффман поднялся и подошел к разложенной на столе карте, чтобы еще раз осмотреть зону высадки. Все выглядело слишком благополучно: пустынное побережье, никаких подводных скал, далеко до других укрепленных районов…

— Что же с самого начала привлекло ваше внимание к этому месту?

Сеттайль разложила снимки аэрофотосъемки на карге и совместила их с сеткой координат:

Заводы, которые никогда прежде не занимались выпуском авиационных приборов, начали изготавливать гироскопы. Чтобы выйти на этот объект, нам потребовалось около четырех лет. Жаль, что нельзя обойтись обычным промышленным шпионажем. Мы могли бы просто скопировать их схемы и расчеты и покончить с этим делом. Но для главенствующей роли этого недостаточно. Мы должны быть единственными обладателями этой разработки.

— Понятно.

— Вы собираетесь лично участвовать в деле?

— Конечно.

— Считаете себя незаменимым?

— Нет, но у меня двадцать пять лет опыта. Я не могу оставаться в стороне, посылая на смерть семнадцатилетних мальчишек.

Хоффман редко прислушивался к чьим-либо комментариям, но эти агенты могли в ком угодно посеять сомнения. Такова была их работа. Возможно, они и сами не замечали, как это проделывают, — даже такие приятные собеседники, как Сеттайль.

"Неужели я становлюсь помехой? Или действительно не способен наблюдать за ходом операции из координационного центра?"

Нет ничего хуже, чем командир, который не может вовремя остановиться и отойти в сторону. Хоффман считал, что еще не достиг такого печального состояния. Все дело в вере: ты веришь в людей и позволяешь им верить в себя.

— Кто это сказал: ничто так не укрепляет моральный дух солдат, как вовремя погибший генерал? — спросила Сеттайль.

— Я майор, — заметил Хоффман.

— В том-то и дело, — сказала агент Сеттайль.

СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫЕ СКЛАДЫ У СЕВЕРНЫХ ВОРОТ.

НАШИ ДНИ, ЧЕРЕЗ ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЛЕТ ПОСЛЕ ПРОРЫВА

Это из-за цыплят Дом мысленно вернулся в прошлое.

Он уловил их запах, еще не видя клеток, едва «Броненосец» с грохотом миновал массивные ворота базы. Разведение птицы в ограниченном пространстве сопровождалось резкой вонью насыщенного аммиаком помета, незнакомой ноздрям городских жителей. Но Дом тотчас узнал ее.