Алексей Калугин - Ржавчина

Василий помнил, как в детстве в ответ на его вопрос о совершенно неприемлемом расположении шпал кто-то из взрослых сказал, что так сделано специально, чтобы люди не гуляли по железнодорожным путям. Тогда этот ответ показался Васильку невообразимо глупым. Но поскольку он был вежливым мальчиком, то ничего не стал говорить взрослому, похоже, считавшему себя невообразимо умным. Однако вопрос, засевший в голове как заноза, начинал свербеть всякий раз, когда Василий ступал на железнодорожные пути.

– Почему шпалы кладут так, что по ним неудобно ходить? – спросил он у шагавшего впереди сталкера.

– Мне удобно, – не оборачиваясь, глухо буркнул в ответ Григ.

– А почему рельсов нет?

– Механоиды растащили.

Что-то было не так со сталкером. Настроение у него явно упало, а характер резко испортился. Сразу после того, как Василий спросил его, куда они направляются. Казалось бы, вполне законный вопрос. Однако ж отреагировал на него сталкер странно. Можно даже сказать – неадекватно. Так, по крайней мере, казалось Василию. Его так и подмывало снова задать тот же самый вопрос. Но скрепя сердце Василий держал рот на замке. Набрал код, запер и забыл нужное сочетание цифр. Григ был ему другом. Так, по крайней мере, хотелось думать самому Василию. А еще ему хотелось, чтобы эта иллюзия, похожая на зыбкий предутренний туман, как можно дольше не рассеивалась. Пусть Григ не говорит, куда они идут. Главное, что куда-то они все же направляются. Конечно, было бы интересно знать, куда и зачем? Но, если сейчас сталкер не хочет об этом говорить, торопиться не надо. Всему свое время… Всему свое время… Главное, что они идут вместе. Вместе идти хорошо. Вместе идти весело… Хотя, честно говоря… Какое уж тут веселье.

По обеим сторонам от железной дороги пейзаж напоминал поле брани. Или скорее зону тотального уничтожения всего и вся. Гернику в исполнении Пикассо. Дома лежали в футуристических развалинах, сквозь которые упорно лезла к небу зеленая поросль.

Чернобыльская АЭС рванула в очередной раз в две тысячи двенадцатом. Тогда же образовались четыре новые Зоны, в том числе Московская. Сейчас две тысячи двадцатый. Значит, с тех пор как началась вся эта круговерть, прошло около восьми лет. Почти восемь лет назад, как основная масса людей покинула некогда один из самых густонаселенных мегаполисов. Теперь люди, что изредка наведываются сюда, чувствуют себя как на другой планете. А постоянно живущие в Зоне сталкеры создают какую-то свою протоцивилизацию, существующую бок о бок с кажущимися адскими порождениями механоидами. Вялые, спорадические попытки тех, кто живет за кордоном, взять ситуацию в Зоне под контроль, все как одна заканчиваются ничем. Во что превратятся эти быстро дичающие земли, если люди не вернутся сюда еще лет десять? Или двадцать?.. Кто дерзнет высказать предположение на сей счет? Любые догадки будут на уровне банальных спекуляций, поскольку никто сейчас не знает, какие процессы протекают в Зоне и что или кто ими управляет?

Именно эта идея – взглянуть на Зону изнутри и попытаться представить ее будущее – должна была лечь в основу серии материалов, которую собирался подготовить Василий. И как только мысль эта созрела у него в голове, он начал искать контакты, которые помогли бы ему проникнуть в Зону.

Приметив краем глаза какое-то движение слева от железнодорожного полотна, Василий остановился и приложил ладонь ко лбу. Клонящееся к закату солнце слепило глаза. Но, присмотревшись, Василий все же разглядел среди развалин группу механоидов, занятых каким-то своим делом. Было их около десяти. И, насколько можно было разглядеть, принадлежали все они к одному виду. Довольно крупные, размером с микроавтобус, с двумя длинными штангами, торчащими впереди, будто рога, механоиды постоянно перемещались с места на место. То один, то другой из них на время скрывался за частично обрушившимися стенами, издали похожими на гнилые, изъеденные кариесом зубы. При каждом движении монстров свет заходящего солнца красиво играл на стальных листах, покрывающих их бока и спины. Как ни странно, в движениях этих громоздких, тяжелых, на первый взгляд кажущихся неповоротливыми машин ощущалась своеобразная грация, присущая крупным животным. Таким, например, как слон. Или – кит. До механоидов было метров триста, а то и больше, и на таком расстоянии они вовсе не казались опасными. Василий не сказать что залюбовался монстрами, он все же понимал, что Зона – это не зоопарк, а механоиды – не львы, нервно совершающие за решеткой бесконечный променад от одной стенки к другой, но ему вдруг стало жутко интересно, чем это они там занимаются?

Сталкер будто почувствовал, что за спиной никого нет.

– Ну, в чем дело? – недовольно проворчал он, оглянувшись.

– Механоиды, – указал на монстров Василий.

– И что с того? Это – Зона. Здесь повсюду механоиды.

– Что они делают?

– Не знаю.

Знает, понял Василий, но не хочет говорить. Партизан хренов.

– Давай подойдем поближе.

– Зачем?

– Хочу получше их рассмотреть.

– Нет.

Григ повернулся к парню спиной, давая понять, что, с ним или без него, он идет дальше.

– Скажи хотя бы, как эти механоиды называются? – с отчаянием спросил Василий.

Название как таковое было Васе безразлично – он думал лишь о том, что если и на этот вопрос не получит ответа, то вчистую проиграет сталкеру раунд.

Григ тоже это понял. И не стал добивать парня.

– Грошики.

– Грошики? – услыхав такое, Василий подумал, не издевается ли над ним Григ? Более дурацкое название для железного монстра трудно придумать. – А почему их так называют?

– Не знаю, не я придумал.

Сталкер вновь размеренно зашагал по шпалам.

Глянув последний раз на Грошиков, Василий затрусил следом.

– Слушай, а кто придумывает механоидам названия?

– Не знаю.

Ответ был удручающе короткий. Но Василию почему-то показалось, что это еще не все. Поэтому он и не стал приставать к сталкеру с новыми вопросами. Да и какой смысл, если он на все вопросы отвечает только «нет» и «не знаю»? Пусть-ка лучше сам разговорится.

– Механоидов всяк по-своему зовет, – выдержав паузу, заговорил Григ. – От места зависит, от компании, в которую попадешь. Порой так обзовут, что слушаешь и не понимаешь, о ком речь.

– Единой классификации не существует?

– Ботаники из корпораций пытались что-то там сообразить, да обломались. Механоиды, как и сама Зона, постоянно меняются. Некоторые медленно, постепенно наращивают новые элементы и приобретают новые функции. А другие видоизменяются моментально, скачком. Вчера он был одним, а сегодня – другой. Такой, что и не сразу догадаешься, кем был прежде. Ну, как их после этого классифицировать? Тут бы и Линней зубы обломал. Не то что нынешние, которые без ноутбука шагу ступить не могут. Систематизаторы эти в Зону нос сунуть боятся. Сидят за ограждением и пользуются тем, что случайно попадает им в руки, – фотоснимками, видеозаписями, а то и вовсе устными зарисовками. В результате получается, как было у Дюрера: «Цвет его подобен цвету черепашьего панциря, и он плотно покрыт толстой чешуей. И по величине он равен слону, но ноги у него короче, и он хорошо защищен. Спереди на носу он имеет крепкий рог, который он точит повсюду, когда бывает среди камней. Этот зверь – смертельный враг слона, и слон его очень боится. Ибо где бы он его ни встретил, этот зверь просовывает свою голову между передними ногами слона и вспарывает ему брюхо и убивает его, и тот не может от него защититься. Ибо этот зверь так вооружен, что слон ему ничего не может сделать. Говорят также, что носорог быстрый, веселый и подвижный зверь». – Григ усмехнулся. Ему очень нравилось это описание носорога. Иначе с чего бы он стал учить его наизусть. – А еще говорят, что Узел регулярно выбрасывает в Зону новых, не виданных доселе механоидов. Впрочем, это можно и на сталкерские байки списать. Что там, в Узле этом, происходит, это уж точно никому не ведомо.