Игорь Огай - Прорыв осады

Не слишком торопясь, Павел завернул за угол и углубился в подъезд.

Подъезд носил следы эвакуации и борьбы с огнем. Площадка второго этажа была завалена мокрым горелым хламом, обугленными частями мебели. Здесь же почему-то валялся новенький блестящий наконечник от пожарного шланга. Двери смежных квартир были закрыты – видать, хозяева их пострадали больше от испуга, чем материально. Сергеевская дверь – распахнута. Даже на глаз было видно, как повело металл от жара, такого, что краска обуглилась даже снаружи. А пожарные со своими «болгаркой» и домкратом завершили разрушение.

Павел сжал зубы и шагнул через порог.

Уходя сегодня утром из этого дома, он и подумать не мог, что вернется вот так. Можно, конечно, винить во всем Шефа с Филиппычем – «мозг», «изворотливость» и «хитрость» Земного отдела. Однако предусмотреть подобное развитие событий вполне мог и Павел, и сам Сергеев – большого ума тут было не нужно, всего лишь толика обычной подозрительности и примитивный просчет: на что способен потерпевший поражение, но уцелевший противник? Тем более что в случае с послом империи Инка других вариантов и не оставалось.

Запах мокрой гари…

Каша из пепла и воды под ногами, там, где был ковер…

Пепел на стенах, там, где были обои…

Волна действительно шла с кухни, быстро теряя по дороге мощь. Ближние к эпицентру двери в комнаты рассыпались в золу вместе с косяками – кляксы застывшей стали там, где были петли… Обугленные каркасы дверей в ванную и санузел валялись на порогах. Оргалит на них истлел, но дерево не успело толком даже заняться…

Эх, Сергеев, Сергеев… Не уберегся сам и девчонку не уберег…

Оглядывая комнату за комнатой, Павел прислушался к себе. Гнев? Боль? Задорная боевая ярость? Ничего подобного – пустота. Вернее – опустошенность. То ли мозг берег свои нейроны, глуша особенно горячие эмоции, то ли короста на душе все-таки зачерствела до такой степени, что…

Какой из вариантов предпочтительней, Павел решить не сумел. Не до того. Только вот ладони пришлось сжать в кулаки – иначе не скрыть дрожь. И еще усилием воли прогнать тупую, ватную растерянность, когда точно знаешь, чего хочешь добиться, но не понимаешь как…

На кухне не осталось ничего, кроме камня, – голая черная коробка. Здесь даже тушить было нечего – не размазанный в кашу пепел смачно хрустел под ногами. В одном углу большая оплывшая клякса – там, кажется, был холодильник. В другом еще одна – плита, слава богу, электрическая. И все.

– Гнида, – прошептал Павел.

А ведь всего несколько часов назад они все вместе сидели за столом вот прямо где-то здесь…

Павел вдруг похолодел. Все вместе… А кто из этих всех был сегодня здесь с Сергеевым?

Чтобы попасть рукой в карман хотя бы со второго раза, пришлось взять себя в руки. Пальцы, запрыгавшие по клавиатуре, почти не дрожали. Однако лишь на третьей или четвертой цифре Павел наконец осознал, что телефон не отзывается.

Батарейка! Еще с утра, сволочь!..

Ни в чем не повинная трубка полетела в стену. Вдребезги. К черту!.. Он лихорадочно оглянулся. Бред, если в квартире прежде и был телефон, то теперь…

Зато по улице с трубкой сейчас даже бомжи ходят.

Павел кинулся к выходу так, будто за ним самим гналась волна испепеляющего жара. Однако не тут-то было – проем оказался заблокирован, как в прямом, так и в переносном смысле.

Бывшая бухгалтерша «Стройтреста», уволенная еще до появления Павла в отделе, безответная любовь Филиппыча и по совместительству мать Тамары, прижав обе ладони к губам, возвышалась на пороге. Затормозить Павел не успел – с размаху ткнулся в дородную фигуру, спружинил и отлетел обратно в обгоревшую прихожую квартиры. Женщина даже не шелохнулась, инертность ее массы была огромна.

– Вы?.. – выдохнул Павел, испытывая странную смесь облегчения и чувства вины. Он ведь так и не вспомнил о ней как еще об одной возможной жертве. Будто заранее был уверен, что это не сгорит ни при каких обстоятельствах.

– Молодой человек! – привычно взвилась бухгалтерша – ее норов на миг пересилил даже шок от увиденного. Однако тут же словно очнулась: – Молодой человек, что же это?.. Это же что такое, а?.. Ведь дотла, да? Дотла ведь!.. За что же, а?.. На старости-то лет!..

– Вы… – Павел поперхнулся и закашлялся – от пепла все-таки саднило горло. Вовремя. Очень уж не хотелось ничего больше говорить. Если мать Томы только что с дачи и еще не знает про дочь с Федором…

Бухгалтерша наконец решилась преодолеть порог и метнулась почему-то именно на кухню. Причитания душили ее, слившись в один непрерывный то ли всхлип, то ли плач.

Так… Павел в очередной раз взял себя в руки. Этому горю уже не помочь. А дело делать нужно.

– Тамара Фоминична, – он сумел ухватить ее за рукав во время челночного следования по прихожей между комнатами. – Дайте телефон.

– Молодой человек, – всхлипнула та. – Какой еще телефон, вы что, не видите?.. Нате вам телефон!.. А Тома где? Вы знаете? Павел, вы должны знать, вы всегда в курсе всех неприятностей!..

Кивая и что-то бормоча в ответ, Павлу все-таки удалось набрать номер, который первым пришел в голову, даже не соображая, чей именно…

Гудок, второй… На их фоне померкли даже вопли бухгалтерши, которая уже входила в привычную колею, назначив Павла крайним.

Третий, четвертый…

Пятого он, наверное, не пережил бы, но в этот момент трубка вдруг едва ли не пропела голосом Филиппыча:

– Да, чулочек, родной? Ты все-таки позвонила…

– Я не чулочек, – выдохнул Павел. – Но если ты так хочешь…

– Паша? – Изумлению Филиппыча не было предела. – Ты какого черта делаешь на этом номере?

– Потом, Семен, все потом… Вы в порядке? Потапов уцелел?

– Уцелел? Почему уцелел?.. Так, а ну-ка давай выкладывай, что там у тебя происходит!

Выкладывать? Ну что ж, ты сам захотел… Тем более что слов все равно на такой случай не подобрать.

– Сергеев убит, – произнес он, даже не услышав, как охнула бухгалтерша у него над ухом. – Я сейчас на квартире у Тамары. Они тут вместе были… В общем – пепел, как вчера на складе. Да вы что там, новости не смотрите?

– Нет, – потерянно отозвался Пронин. – Какие к черту новости – контактер заговорил, спасибо фельдшерше с профессором…

– Ясно, – выдавил Павел. Вот, значит, чем они тут занимаются, пока он по подземельям… – Весь город про новый теракт жужжит, а вы!..

Позади вдруг раздался шум, и он резко обернулся. Оставляя за собой размазанный след, бухгалтерша сползла по стене, обрушившись прямо на пол.

– Погоди-ка… – не отрывая трубку от уха, он подскочил, нащупал пальцами вену. Биение было учащенное, но отчетливое. – Слушай, будь другом, вызови сюда неотложку. Тут чулочек твой…

– А ты? – немедленно встрепенулся Филиппыч. – Дождись обязательно. Нет, погоди, я тоже приеду…