Виталий Романов - Ликвидаторы

Они разом, по команде сержанта, прекратили стрельбу, чуть приподняли головы, напряженно вглядываясь в то, что происходит за линией смерти, которую на краю городка провел Клещ.

Ни-че-го. Там, дальше, не происходило ничего. Там было черное молчаливое поле. Ни травинки. Ни кустика. Ни жучка. Ни букашки. Только черные хлопья пепла, падающие сверху, как снег. Взлетающие над планетой вновь от любого дуновения ветра.

Клещ прищурился. Замер, прислушиваясь. Ближе к лесу, там, где располагался арьергард атакующего стада, еще происходило какое-то движение. Выжившие обожженные смертники катались по полю. Их стоны разносились над мертвым полем. Над планетой, впавшей в шок от мощи оружия, которое находилось в руках у «Метлы-117».

Сержант помедлил, вглядываясь в деревья на краю леса.

– Зонд-команда, отбой! – наконец, сказал он, поднимаясь на ноги.

Клещ забросил на плечо гепл, поднял автоматический карабин и медленно двинулся вперед, прислушиваясь к звукам, доносившимся из леса. Но тревога оказалась напрасной – те, кто выжил, растворились в чаще. У них не было мыслей атаковать город второй раз, шок от стены адского пламени оказался таким, что уцелевшие каторжники, все до единого, в панике побежали обратно.

Сержант деактивировал магнитный шов защитного шлема, стащил его с головы, бросил в траву. Вытер пот, пошел вперед – с пригорка вниз. Туда, где лежал Кастет. Постоял возле бойца своей команды, потом присел, пощупал пульс.

Сергей Воронин, поднявшийся на ноги, видел: Клещ только безнадежно махнул рукой.

– Как я и думал, – сказал командир «Метлы-117». – Без шансов…

Сержант вытащил из-за пояса рацию, нажал кнопку вызова.

– Макферсон! – позвал он. – Лейтенант Макферсон! На связи «Метла-117», сержант Клещ. У нас порядок. Те, что выжили, повернули назад, к космодрому. Думаю, они во второй раз попытаются прорваться к кораблям. Работай…

Сергей стащил шлем, пошел вперед, как во сне. Черные хлопья валились вниз, от этого стало трудно дышать. Сожженное поле вдруг поплыло перед глазами, руки затряслись.

– Что? – голос Клеща пробился откуда-то из пелены мути. – Нет, в город никто не прорвался. Ни одна сволочь, будь спокоен…

И тут Сергея начало тошнить. Он перегнулся в поясе, шатаясь из стороны в сторону, и давился, давился, давился. Спазмы были страшными. Потом упал набок, без сил.

Позднее, когда вкололи транкл, узнал, что блевала бóльшая часть команды. Всех «пробил отходняк», и тут началось. Выдержали лишь опытные солдаты, вроде Клеща или Дэла, а также, как ни странно, Китаец и Ниндзя.

Потом Сергей долго лежал на траве, тупо глядя в небо, не чувствуя времени и собственного тела. Сверху все падал черный снег…

Когда немного пришел в себя, узнал последние новости. Оказалось, Клещ все точно просчитал: от безысходности выжившие зэки попытались еще раз штурмовать космодром, но к кораблям не пробились, потеряли самых упрямых и сильных, а оставшееся стадо – лишенное воли, испуганное – устремилось обратно на рудники.

Каторжники сообразили, что единственный способ выжить в этой заварухе – вернуться в подземные блоки. Лечь на пол, закрыть голову руками и молить бога, чтоб озверевшие солдаты внутренних войск били сильно, но не оставили в камерах мешки хрипящего мяса.

Через три или четыре часа – Сергей не знал точно, когда именно, – с неба упали огненные стрелы, с грохотом и воем унеслись к космодрому. Потом солдаты внутренних войск оцепили город. Убедившись, что там все в порядке, жители не пострадали и уже разбирают завалы, «вэвэшники» плотной цепью двинулись в сторону лагеря и рудников – прочесывали дороги, леса, лужайки.

Но до этого Клещ бродил по сожженному полю с пистолетом в руке, иногда выпуская пули в тех, кто еще стонал или шевелился. Сергей видел.

– Зачем? – спросил он, когда сержант покинул пепельную равнину, вернулся к своим, сидевшим на пригорке. – Зачем так жестоко?

– Жестоко?! – Клещ с удивлением посмотрел на Воронина. Потом хмыкнул. – Когда у человека сильные ожоги, в крови появляется много токсинов. Это продукты распада. Если ожог небольшой по площади – организм может справиться с отравлением и раной. Если повреждено более десяти или двадцати процентов кожи – иммунная система отказывает, печень и почки уже не справляются с очисткой крови. Тогда больному могут облегчить страдания только медики с помощью искусственной очистки крови. Думаешь, им будут делать гемофильтрацию?

Клещ махнул рукой, указывая на черное поле. Гемофильтрация… Воронин и слова-то такого не слышал. Конечно, он догадался, о чем говорил сержант, отрицательно помотал головой. Сергей знал ответ: ради каторжников-смертников, да еще совершивших вооруженный побег и вырезавших охрану, никто не потащит на Цикаду дорогостоящее оборудование. Или бригады медиков. Значит, умирать им в страданиях.

Гемофильтрация… Интересно, откуда сержант знает такие мудреные вещи?

Тот будто угадал мысли бойца, ответил:

– Как-то раз друга у меня обожгло… сильно… во время боевой операции… С тех пор и запомнил слово, крепко запомнил…

Воронин понимающе кивнул, посмотрел на черное поле, где уже никто не стонал, не корчился от боли.

– Это не жестокость, нет, – добавил Клещ. – Они бы умерли за несколько дней, в страшных муках. Я избавил от долгой и трудной агонии, от страданий, вот и все. Видит бог, я не хотел этих жертв. Но по-другому наступавших было уже не остановить…

Он поднялся на ноги, хлопнул молодого товарища по плечу.

– Клещ! – позвал вслед Воронин. – Кем ты был до прихода в зонд-команду?

Сержант постоял, не оборачиваясь, играя виброножом.

– В спецназе служил… – нехотя бросил он. – Это прошлое, далекое прошлое.

…Пальцуна и Кастета хоронили за городом, на общем кладбище, где было на удивление много могил. Видимо, Цикада не хотела сдаваться людям без боя, то и дело забирая с них все новую плату.

На похоронах собралось огромное количество людей. Сергею показалось: пришел весь город. Могилы павших ликвидаторов забросали цветами: по мере того как двигалась вперед цепочка жителей Цикады, пришедших попрощаться со своими спасителями, над погибшими бойцами вырастали два холма. Синие, красные, желтые, белые – знакомые и незнакомые цветы все падали и падали на могилы, а в горле стоял комок.

– Счастливые… – тихо сказал сержант. – По крайней мере, у них есть могилы… Пальцуна и Кастета будут помнить… Так везет далеко не каждому из нас…

Отдав последнюю дань павшим, никто из жителей не расходился. Наоборот, они собирались вокруг живых членов зонд-команды, и это море становилось все больше и больше. Женщины плакали и обнимали бойцов «сто семнадцатой», мужчины были сдержаннее – стискивали руки, хлопали по плечам, но благодарили абсолютно искренне.