Василий Горъ - Понять пророка

Принц, доведенный до крайней степени отчаяния, выхватил меч в прыжке с пола и рванулся в совершенно безумную атаку…

Минут пять в покоях звенела сталь, раздавалось утробное хекание бьющего в пустоту юноши, а потом его движения стали замедляться, а атакующий запал слегка приугас.

– Ну что, убедился? – совершенно спокойным голосом спросил у него так и не обнаживший меча телохранитель. – Ты даже задеть меня не можешь. А как ты думаешь, много мне надо времени, чтобы убить тебя? – скользнув вплотную к приоткрывшемуся в очередной атаке юноше, воин легко прикоснулся пальцами к его глазам, потом пропал из виду и каким-то образом возник за спиной, прижав выхваченный кинжал к его горлу.

– Достаточно! – вмешался король. – Мор, позови ко мне Бурша и Семиса. А ты, Голон, перестань рыдать и приведи себя в порядок.

Мориус кивнул, убрал в ножны клинок и выскользнул в коридор.

Оба дворянина, ожидавшие вызова государя в зале неподалеку, появились в покоях буквально через минуту – Голон еще не успел вложить в ножны меч.

– Капитан! Поручаю вам моего сына. Вот вам пакет с рекомендательными письмами к настоятелю монастыря Тоинанг в королевстве Солмирр. Доставите туда принца и проследите, чтобы в течение года он не смог оттуда выбраться. Возьмете столько людей, сколько вам надо. Кроме того, – повернувшись лицом к сыну, – проследите, чтобы Седой, который тоже отправится с вами, получил место в одной келье с этим малолетним засранцем. Кстати, сынок. Если я узнаю, что ты переступил порог этого монастыря раньше, чем получишь на это мое соизволение, то я лишу тебя права на трон. Ясно?

Голон, ошарашенно посмотрев на отца, недоверчиво склонил голову на плечо:

– Я не ослышался, папа?

– Нет! Ты не ослышался. Если настоятель монастыря напишет мне, что ты был достаточно прилежен в учебе и тренировках, то лишь тогда я начну думать о тебе как о своем наследнике. А пока ты, прости, просто крыса. Именно тот, кем тебя считает народ. Я все сказал. Свободны… Стоп… Капитан, вот вам деньги на расходы…

Две следующие недели, проведенные в седле, показались Голону такими же длинными, как и те дни, которые он провалялся в кожаном мешке, пока его везли с острова Черной Скалы в столицу. Солдаты Семиса, получившие вполне определенные приказы, не сводили с него глаз и не отвечали ни на какие вопросы. Даже в походах по нужде его сопровождали как минимум двое воинов, пресекающих любую попытку хоть на шаг сбиться с тропы. И к моменту, когда за очередным поворотом тропы показались стены здоровенного замшелого строения, являющегося целью их путешествия, Голон находился в глубочайшей депрессии: судя по обрывкам фраз, которыми обменивались Седой и капитан Семис, особым гуманизмом воспитатели монастыря не отличались. Поэтому все то время, пока спешившиеся у ворот солдаты ожидали возвращения ушедшего внутрь командира, он с тоской осматривал окрестный лес, стараясь запечатлеть в памяти все то, что увидит только через год…

– Все, можете идти… – Кивнув Семису и Седому в сторону двери, настоятель Дварт повернулся к нахохлившемуся Голону и приказал: – А ты иди со мной…

– Не «ты», а Ваше Высочество! Я, если вы не поняли, наследный принц Гвалии! – возмутился юноша.

– Рот закрой и марш за мной, пацан! – Широченная ладонь одетого в свободный серый балахон настоятеля отправила Голона в полет в ближайший угол. – Два дня дежурства в каменоломне. В свободное время от занятий. Что разлегся? Бегом!

Испуганно проводив взглядом бесстрастно удалившихся в коридор соплеменников, юноша ошарашенно потряс головой, потом с трудом поднялся на ноги и, обреченно вздохнув, побрел за Двартом.

Короткий переход по мрачным каменным коридорам без всяких украшений, толком не освещенных, хотя и идеально чистых, завершился в небольшом зале, в котором десятка два молодых ребят безостановочно отжимались от пола.

– Кренг! – рявкнул настоятель. – Принимай новичка. Зовут Голон. Строптив. Считает себя принцем. Надо его пообломать… Кстати, лелеет мысль о побеге… Так что имей в виду…

Откуда-то из-за странного устройства непонятного назначения, загораживающего дальний от принца угол, выбрался чудовищно широкоплечий, весь перевитый мышцами мужик с наголо выбритой головой, одетый в одни брюки и сапоги. Осмотрев юношу с головы до ног, он состроил презрительную гримасу, почесал затылок и хмыкнул:

– Ну что, Принц, становись с ними рядом… Ребята, наш гость пропустил начало тренировки. Так что скажем ему большое спасибо и начнем считать заново… Итак хором, чтобы я слышал… Рраз… Два…

Осень настала внезапно – однажды утром, выйдя на улицу, я вдруг понял, что все вокруг засыпано снегом! И хотя сугробы, наметенные за ночь, растаяли под все еще жарким солнцем еще до заката, с этого дня по ночам стало заметно холоднее. Эйфория, вызванная приходом в новый мир, за те месяцы, которые мы тут провели, успела давно пройти, и вся наша команда порядком устала ожидать неизвестно чего, предсказанного тем самым Пророчеством. Угги, назначенный старшим, лютовал – чтобы не допустить в команде упаднического настроения, он проводил по две тренировки в день, не считая утренних пробежек, и заставлял всех выкладываться так, будто через день-два ожидалось очередное Пришествие Тварей. Даже Шрам, первое время с интересом поглядывающий на наши занятия, последние дней десять предпочитал ходить на охоту – ему, воину, привычному к тренировкам, было жалко наших женщин! Впрочем, у такого времяпрепровождения были и свои плюсы – я наконец начал осваивать те безумные комплексы и связки, которые с такой легкостью крутили ученики Мериона Длинные Руки. И уже даже мог продержаться некоторое время в учебных поединках против не слишком ускоряющихся Угги и Нейлона. Оливия тоже здорово прибавила в технике – научившись работе дагой, она довольно уверенно блокировала мои атаки и пару раз чуть не сломала мне левый клинок. Единственного, кого было жалко, – так это Машу: безумно скучая по Ольгерду, она, казалось, вообще не вылезала с поля, на котором проходили занятия, и выматывала себя до такого состояния, что частенько по вечерам не могла добраться до стола, чтобы поужинать… Кстати, для уроженки другого мира рубилась она просто превосходно – я так и не понял ее объяснений о том, что такое эта самая гимнастика, которой она когда-то занималась, но работать двумя руками у нее получалось без проблем. А когда я однажды, попытавшись посмешить Оливию, вспомнил репертуар папиного бродячего цирка, то Маша с легкостью повторила все те падения, сальто и прыжки, которым я когда-то учился не один год! Во всей компании не тренировался только Хмурый – не отходя ни на шаг от сына Маши, пес мрачно поглядывал на каждого, кто подходил ближе, чем следовало, по его мнению, к его подопечному. А по ночам этот теленок, еще подросший и заматеревший, по своей собственной инициативе охранял деревню. Кстати, после начала этих самых «дежурств» число волков в округе резко поубавилось – ночные вылазки Хмурого как минимум дважды заканчивались посрамлением стаи, а тела порванных хищников потом находили поблизости. В общем, если бы не он, утра в канун дня рождения Угги мы бы, наверное, не пережили…