Василий Горъ - Понять пророка

Сидя неподалеку от отчаянно жестикулирующего брата, объясняющего пленной что-то, по его мнению, очень важное, я мрачно думала о том, что мне, оказывается, порядком надоели приключения и ужасно хочется в Аниор. Или в Волчье Логово. Или куда угодно, лишь бы можно было пожить месяц-полтора в спокойствии. Без этих дурацких пленок на лице. Вдали от локкров и ронтарцев. В спокойствии и безделье. А еще лучше отправиться в отпуск. На Землю. Помотаться по магазинам, сходить в кино, покататься на аттракционах. Спать на нормальных кроватях. Мыться в ванне. Надевать совершенно сногсшибательное белье и одежду, в которой чувствуешь себя Женщиной. И… ежесекундно дергаться оттого, что безоружна…

Последняя мысль заставила меня улыбнуться: представить себя в мини-юбке, на высоких каблуках, на которых, кстати, я так и не научилась нормально передвигаться, в какой-нибудь маечке с глубоким вырезом и с мечами за спиной получилось неожиданно легко. И смешно. Повернувшись к Маше, я пихнула ее в бок кулаком и принялась было описывать ей причину своего веселья, как вдруг почувствовала, что где-то там, внизу, орет Вовка! Подскочив на месте, я выхватила мечи и, до предела ускорившись, метнулась в коридор. Ольгерд, почувствовавший эмоции друга одновременно со мной, уже несся впереди, волоча за собой не соображающую, что происходит, локкру. Если бы не опасность, поджидающая впереди, я бы расхохоталась – схваченную за воротник комбинезона женщину волочило по коридору, как тряпку, и на каждом повороте впечатывало в стены то лицом, то спиной, то боком. Однако ее мучения продлились недолго – увидев выходящего из кают-компании Риши, Ольгерд швырнул пленницу на пол, проорал: «Присмотри за ней!» и ускорился еще больше…

В трюме врагов не оказалось. Влетев в распахнутый десантный люк планетарного танка, мы, проскользнув между сиденьями поближе к матерящемуся Вовке, ошеломленно уставились на экран – в коридоре, показавшемся мне смутно знакомым, кипел бой! Огненные полосы, срывающиеся с плеча солдата, влетали в дверные проемы, потом изображение на миг затемнялось, видимо, чтобы не ослепить зрителей, потом локкр срывался с места, влетал в комнату и поливал огнем из штурмовой винтовки все, что могло двигаться. Иногда в поле его зрения возникал его напарник – упакованный в скафандр пехотинец, тоже не стоящий без дела…

– Где это они? – спросила я и вдруг сообразила, что знаю!

– В Академии, бля… – Дальнейшая тирада мужа была настолько образной и извращенной, что я почувствовала, что краснею.

– Сколько их? Потери есть? А у наших? – прервав его словоизлияния, зарычал Ольгерд.

– Беспалый говорит, что было одиннадцать. Но на мониторе десять активных. Еще один сигнал серый. Ранен либо убит. У наших все намного хуже. Эта пара… – дальше последовала очередная непечатная фраза, – только что положила двоих наших. Как котят…

– Кого? – серея лицом, спросил брат.

– Не знаю. Они тоже были в скафандрах. Да какая разница?

– А это что? – заметив, как на маленькой карте в углу основного экрана два огонька отделились от основной массы и двинулись куда-то в сторону, поинтересовалась я.

– Так… Ща разберемся! – Оскалившись, как волк, Щепкин повернулся к перепуганному вспышкой его бешенства локкру. – Ну-ка, падла, колись, че тут за хрень?

Глядя на загогулины, выписываемые на листе «бумаги» трясущимся мужчиной, я то и дело возвращалась взглядами к побоищу на экране. И ловила себя на мысли, что вот-вот взорвусь…

– Вроде бы два пехотинца движутся к корвету. Остальные восемь активных продолжают громить Академию. Риши, Ворон и Нейлон остаются тут. Нет. Не так. – Ольгерд, нахмурившись, потер ладонями лицо и, повернувшись к стоящему за ним Угги, приказал: – Вы все останетесь тут. Я, Беата, Глаз и этот хмырь локкр полетим на танке навстречу этой сладкой парочке. Если мы не вернемся… то поднимете корабль и посадите его около точки перехода на Элион. Думаю, Хранитель Эол что-нибудь придумает…

– Ты что, охренел? – Вовка, подскочив на месте, больно ударился головой о низко нависающий над головой потолок и, зашипев, выругался. – Ты должен остаться тут. И Беата – тоже. Я с хмырем, думаю, справимся.

– Я полечу!.. – зарычал Ольгерд.

– Хрен тебе по всей морде! А кто тут рулить будет, случись что с танком? Эта овца в сарафане?

– Ты это о ком? О Машке? – взбеленился брат, сжимая кулаки и переходя в боевой режим.

– О какой Машке, придурок? Эта падла локкра обхитрит ребят так, что они и квакнуть не успеют. Ты об этом подумал, Чапаев? Так что давай, вали из тачки, бронепоезд отходит через минуту… И открой пандус… А то отсюда он не опускается…

– Вовка прав! – вмешался в спор Угги. – Ольгерд, ты должен остаться тут…

– А я не останусь! Полечу с мужем… – буркнула я и, не дожидаясь согласия мужа, забросила мешающие мне мечи, все еще зажатые в руках, обратно в ножны. – И не спорь…

– Ураааааа!!! – прерывая возражения Глаза, дико завопил Угги.

Развернувшись к экрану, я увидела лишь темный экран и непонимающе уставилась на сияющего парня.

– Наши завалили этого локкра! Я видел! Он влетел в комнату, а там никого не оказалось! А потом сверху полыхнуло, и его шлем перестал работать!

– Ага! На карте на два огонька меньше! – ткнув пальцем в угол монитора, подтвердил Ольгерд. – Ну наконец-то. Ладно, я согласен. Остаюсь. Только перед тем, как вылететь, наладь связь с рубкой. Угги, пошли. Надо еще наладить связь между танком и рубкой. И только пусть эта падла скажет, что не может. Порву, как Тузик грелку.

Легкий свист, раздавшийся из-под потолка сразу же, как закрылся десантный люк, заставил меня вздрогнуть и испуганно покоситься на мужа.

– Не бойся, милая. Так и должно быть. Машина предназначена для боя в атмосфере, не пригодной для дыхания локкров. Так что компьютер сейчас проверяет ее герметичность, потом вентилирует отсек и вот-вот доложит о том, что все в порядке…

И правда, на пульте перед Вовкой пробежала цепочка синих огоньков. Потом что-то буркнул локкр и тут же взвыл от боли – Глаз, выбравшись из кресла механика-водителя, схватил пленного за покалеченную руку и, нехорошо ухмыльнувшись, жестом приказал занять освободившееся кресло. Довольно короткая пантомима моего злобного супруга, видимо, была понята пленным весьма неплохо – буквально через пару минут глухо заворчали двигатели, танк словно подпрыгнул на месте, потом бронеплита перед нами вдруг стала прозрачной, и проявившийся прямо по курсу опущенный пандус вдруг прыгнул нам навстречу…

Несколько невысоких, но довольно массивных деревьев, за которыми начинался длинный каменистый склон, ведущий к морю, танк снес корпусом, словно они были не прочнее травинки. Потом, все ускоряя ход, пронесся над обломками камней, между которыми кое-где пробивались пучки пожухлой на солнце травы, и, приподнявшись над поверхностью метров на пять, полетел над волнами, покрытыми белыми барашками. Судя по тому, с какой скоростью приближался к нам островок, еще недавно казавшийся черной точкой на горизонте, танк двигался гораздо быстрее джипов, на которых мне удалось поездить на Земле. Разве что удовольствия от езды я не испытывала – нельзя было высунуться в окно, навстречу ветру, да и будь такая возможность, я бы навряд ли это сделала – не располагала ситуация. И настроение. Зато минуты через две в углу большого обзорного экрана появилось лицо брата, а потом я услышала и его голос: