Юлия Латынина - Нелюдь

– Никто.

Полковник саркастически покосился на показания датчиков.

– Восемь лет назад, при ограблении пассажирского лайнера «Спартак», ты лично всадил пулю в голову губернатору Тирры. После этого губернатором планеты стал его племянник. За три недели до гибели губернатора племянник перевел на счет неустановленного владельца три миллиона эргталеров. После убийства – еще три. Во время захвата «Спартака» ты оставил в живых капитана, который чуть не разнес голову твоим людям, и убил губернатора Тирры, который не сопротивлялся. Кто заказал тебе губернатора, Эйрик?

– Губернатор Тирры был полковник наземных сил, оккупировавших Харит.

– Таких губернаторов была куча, а ты убил именно этого, Эйрик. Для грабителя ты неплохо встроен в систему элитных связей империи.

– Это вопрос описания, полковник. Можно сказать и так: элита империи неплохо встроена в систему грабежа.

Полковник Трастамара молчал несколько секунд, присматриваясь к показаниям приборов.

– Хорошо. Так почему же ты заинтересовался «Эдемом»?

– Это третий по мощности корабль флота. Так говорили.

– Однако когда ты понял, что это лоханка, ты все равно его угнал?

– Было поздно менять решение.

– Кто дал тебе коды, удостоверения и допуски?

– Мой старпом Шеб Торок, убитый при штурме.

Свет был так ярок, что на глаза ван Эрлика навертывались слезы. Фиолетовые глаза Трастамары даже не щурились. То, что для ван Эрлика было ослепительным светом, для митрийца, уроженца планеты с голубым солнцем, было доверительной полутьмой.

– Если ты знал все о системе охраны, почему ты не знал о состоянии корабля?

– В голову не пришло спрашивать.

– Ты знаком с психологией барров?

– Нет.

– Откуда ты знал, что барр, возглавляющий филиал, будет испытывать конфликт между уровнями долга? Что он будет раздавлен синдромом предателя?

– Я не знал, что филиал возглавляет барр.

– Почему за три дня до твоего визита с корабля по требованию верфи была снята охрана Службы Опеки?

– Откуда я знаю?

Курсант за спиной Трастамары с улыбкой указал своему шефу на какую-то из кривых на столе. Трастамара даже не взглянул на стажера.

– Смотри какая интересная вещь, – сказал полковник, – «Объединенные верфи» получили два на десять в девятой эргталеров. Потом еще полтора. Потом еще два. «Эдем» – самый дорогой корабль, построенный за пределами Императорских Эллингов. Рано или поздно корабль бы пришлось предъявить. Скандал был бы тот еще. А теперь никакого скандала нет. Где пять миллиардов? На «Эдеме». Где «Эдем»? Угнали враги.

Ярко-голубой свет, казалось, выжигал исподнюю сторону век. Вряд ли опытный палач Трастамара сделал ошибку и принял свою собственную световую норму за располагающий допрашиваемого полусумрак.

– Ты пытаешься врать, чтобы не подводить деловых партнеров. А ты знаешь, что «Объединенные верфи» давно не принадлежат Нину Ашари? Их реальный владелец – принц Севир. Ты видал пневмокрепежник? Такую штуковину, которая выплевывает жидкие гвозди? Говорят, принц лично пробил этой штукой колени Ашари.

Смуглое некрасивое лицо ван Эрлика осталось совершенно неподвижным. Уголок заломленной брови чуть дернулся.

– Кто поручил тебе угнать корабль? Кто снабдил тебя кодами? Сколько ты получил за угон? От кого?

Рука Станиса Трастамары легла на крышку саркофага.

Эйрик наклонился вперед, так стремительно, что полутонное кресло чуть не сдвинулось с места, а линии на столе заметались стайкой разноцветных колибри.

– Сделай милость, – сказал ван Эрлик, – поверни. Я – мертвец. Мои люди все мертвецы. Нас приговорили к смерти двадцать раз. Лучше умереть во сне, чем на стенде. Ты дурак, полковник. Тебе нечем меня пугать. Я купился один раз, – я не куплюсь второй.

– А что ты сделаешь, чтобы они были живы?

Сердце ван Эрлика прыгнуло. Уже открывая рот, он понял, что его слова будут ошибкой. И что это та самая ошибка, к которой Трастамара шел с начала беседы. Все остальное – и саркофаги, и датчики, и нестерпимый, на грани пытки свет, – были лишь антуражем. Декорацией. Пышным фоном, с помощью которого фокусник отвлекает внимание от того, что действительно происходит на сцене. И все же ван Эрлик договорил фразу до конца.

– А что ты можешь мне предложить?

Аристократ и полковник Службы Опеки наклонился к заключенному. Белые погоны плеснули серебром и светом.

– Голову принца Севира, – сказал Трастамара.

В медотсеке наступила тишина. Ван Эрлик покосился в угол, где, как выключившийся робот, сидел молоденький стажер. Полковник Трастамара посмотрел на ван Эрлика, потом на экран. Потом щелкнул кнопкой и снова прогнал записи датчиков.

Воткнул в разъем чип и сменил режим. Стол разломился пополам; край его, опускаясь все ниже, почти коснулся колен заключенного. Теперь по столу текли двухмерные данные: финансовые проводки, тактико-технические спецификации и контракты на поставку оружия и оборонительных систем, которые должна была нести боевая платформа «Эдема».

– Я это уже видел, – сказал ван Эрлик.

– Знаешь, что самое удивительное? Это не липа. Пять на десять в девятой эргталеров не пропали. Казна перечислила их принцу Севиру. Принц Севир перечислил их производителям новейших и лучших систем вооружения. Тебе сказали, что ты должен угнать металлолом, чтобы скрыть пять миллиардов потравы? Ты угнал металлолом – и покрыл пять миллиардов смерти, которая ушла через принца Севира неизвестно куда.

Ван Эрлик молча смотрел перед собой. Тактические ракеты «Каскад» с гипербоеголовками «Борей-М». Сорок две пусковые шахты из двухсот восьмидесяти. Боекомплект – восемь тысяч четыреста ракет. Изготовлено «Объединенными верфями», монополистом в этом виде оружия. Естественно – монополистом. Локальный гиперпереход открыл Нин Ашари.

– Это подделка, – сказал ван Эрлик.

– Что ты думаешь о принце Севире, Эйрик?

– Он наследник императора, – сказал Эйрик.

Это был очень лаконичный ответ. Эйрик не сомневался, что датчики его дополнят.

– Он был главнокомандующим в войне с харитами. Это он заявил, что освободит людей от власти харитов. А потом приказал поджарить планету с орбиты. Он убил всех твоих друзей, Эйрик, и людей, и чужих, и он сделал это потому, что маленькая бескровная война должна была привести его на престол. Так как война оказалась не такой уж маленькой и совсем не бескровной, он до сих пор вместо престола сидит на Рамануссене.

Трастамара помолчал.

– Это проблема продолжительности жизни. Когда-то люди жили недолго. Человек рожал сына в двадцать и умирал в пятьдесят, и сын был почтительным сыном и верным учеником. Императору Теофану семьдесят четыре, и он бодр и здоров. Принц Севир не хочет ждать еще пятьдесят лет.