Сергей Лукьяненко - Тени Снов

Когда поздним вечером я вышел из леса – уставший, голодный, злой, ненавидящий весь мир – и себя самого в придачу, то наткнулся прямо на абори.

Туземец сидел на бетонной плите, косо выпиравшей из земли. Эта часть космопорта была давным-давно заброшена, уложенные некогда с таким старанием плиты раскрошились, и трава-конусовка выпихивала их одну за другой. За моей спиной бетон уже превратился в гнилое крошево, даже не напоминавшее продукт человеческих рук. Впереди, ближе к городку, плиты еще держались. Вначале шли волнами – чужая земля неумолимо отвергала их, потом обретали былую прочность.

Абори посмотрел на меня, выпуклые глаза запульсировали, настраивая фокус. Подтянул длинные тонкие ноги, будто опасался, что я сдерну его с плиты.

– Мир и любовь, – буркнул я, обходя плиту с нахохлившимся абори. Это был старый туземец, бурый цвет ложнокожи выдавал преклонный возраст. Такие старожилы частенько разражаются приступами кашля, а мне совсем не улыбалось оттирать едкую слизь с комбинезона.

– Мир и любовь, – нечленораздельно повторил абори. Я остановился. Туземцы могли лишь копировать речь, но сам факт ответа говорил о желании общаться.

– Хорошо, дружок, я слушаю, – остановившись на безопасном расстоянии, произнес я. Абори наморщил сплюснутый нос и прогнусавил:

– Хорошо… дружок…

Я ждал. К существу, которое говорит носом – просто из желания привлечь твое внимание, стоит быть снисходительным.

Абори отцепил одну руку от плиты, пропихнул ее в складки ложнокожи. Я терпеливо ждал, пока туземец ковырялся в своих внутренностях. Может быть у него печенка зачесалась…

Абори издал хлюпающий звук и вытащил наружу крошечный оранжевый шарик. Протянул его ко мне, перекатывая на ладони.

Жемчужина была хороша!

Нет, не «Рассвет Империи», не «Плазменный цветок». Но полноценная жемчужина первой категории, а это – лет пять безбедного существования для меня.

Или билет на Терру.

Я шагнул к абори – и тот мгновенно спрятал жемчужину в свое тело.

– Вода? – тупо спросил я.

– Вода, – согласился абори.

Им, коренным обитателям планеты, ничего не надо от нас. Совсем ничего. Оружие, техника, одежда, пища – ничего не стоят в их глазах.

Только вода. Совсем немного чистой воды – около литра. Эта цена устраивает всех, и литровую фляжку на поясе носят даже маленькие дети. Все знают, как поступить, если абори протянет тебе жемчужину.

Я отстегнул флягу и показал абори. Фляга была легкой, очень легкой.

– Я заблудился, – сказал я. – Понимаешь? В песках заблудился. У меня нет воды.

Абори вздохнул и сполз с плиты.

– Подожди! – крикнул я. – Ну подожди, подожди же ты! Я принесу! Час подожди! Полчаса!

Я вдруг подумал, что за полчаса успею добежать до ближайшего поста охраны. А там – наполнить флягу, взять флаер – ребята разрешат, и за пару минут вернуться сюда.

Абори уходил.

– Скотина! – крикнул я вслед.

Как всегда, почувствовав угрозу – пусть даже слабую, абори остановился. Посмотрел на меня – и голову вдруг продуло насквозь ледяным ветром. В пустом черепе задребезжал ссохшийся шарик мозгов.

Угроза была устрашающе достоверной. И главное – вполне обоснованной. Высушить мои мозги для абори – секундное дело.

Впрочем, он понимал, что от ругани до выстрелов в спину – дистанция огромная. Развернулся и вновь зашагал к лесу. Я стоял, только теперь осознав, что сжимаю голову руками, то ли в бесплодной попытке прикрыться от иллюзии, то ли пытаясь подогнать череп под новые размеры мозгов.

Как он меня… паршивец…

Абори уходил. Я откупорил флягу и медленно вылил на землю остатки воды. Слишком мало, чтобы заинтересовать туземца. И самое смешное – она ничего не стоит. Воды на планете много, две артезианские скважины обеспечивают городок полностью. Есть и реки, и озера, и болота.

Просто иногда абори считают разумным сменять на литр воды выращенную в собственном теле оранжевую жемчужину.

Они хорошо устроились, абори. Никто не станет ссориться с существом, владеющим телепатией и способным излучать микроволны. Тем более, что отобрать спрятанную жемчужину невозможно – в трупе она растворится в доли секунды. Тем более, что другие абори все равно выследят убийцу – и поджарят живьем. А если он покинет планету – убьют самого близкого ему человека. Как они выбирают самого близкого человека – неизвестно. Но они не ошибаются. Так поступили с сыном Дина Рассела, человека, отобравшего у абори «Плазменный цветок». Никто не знает, почему он убил туземца, вместо того, чтобы отдать флягу – вода у него была. Но он отплатил за жемчужину выстрелом, удрал с планеты – а к вечеру того же дня абори пришли в городок. Полосу заграждений они прожгли – с тех пор высоковольтный забор не восстанавливают. Вошли в город – никто не рискнул преградить им дорогу. Все думали, что они схватят жену Рассела – а туземцы взяли его сына. Только священник пытался что-то сделать. Бегал со своим крестом, кричал. А туземцы повторяли: «Одумайтесь… невинный… гнев Божий…» и тащили парня на площадь.

Там его и сожгли. Вмиг, без лишней жестокости. Был человек, стала высушенная изнутри оболочка.

Несколько человек схватились за оружие, но вовремя почувствовали, что абори готовы повторить фокус и с ними.

А потом два десятка абори направились к людям – и протянули оранжевые жемчужины. Нет, не в качестве компенсации. Они предлагали обмен. Напоминали, как он должен проходить.

И рядом с мумией семнадцатилетнего парня, имевшего несчастье быть сыном Рассела, люди молча отстегивали фляги и отдавали их абори…

…Я смотрел на последние капли воды, срывающиеся с горлышка. Потом бросил флягу и ударил каблуком. Пластик смялся, но выдержал. Я топтал флягу, пока не отбил пятки.

Пластик оказался прочнее, чем я.

Уже совсем стемнело, багровое солнце скрылось за горизонтом, проступили звезды. Я подошел к посту – круглому, вросшему в бетон куполу, утыканному маленькими башенками боевым систем. По уставу купол должно прикрывать силовое поле, все входы-выходы – наглухо задраены, а меня, прущего напрямик по взлетному полю, уже три раза предупредили бы, и раз пять сожгли.

Хорошо, что мы живем не по уставу. Хорошо, что у нас такая мирная и спокойная планета.

Ведь даже абори никогда не причинят вреда человеку – кроме как в порядке самообороны. Они не злые. Просто совсем-совсем чужие…

У открытой двери купола, подложив под задницу зачехленный ракетник «Сальери», похожий размерами и формой на школьный ранец, сидел Денис Огарин. У меня даже настроение улучшилось – чуть-чуть. Денис помахал мне рукой, потом демонстративно уставился на флягу. Точнее – на то место, где она должна была висеть.