Иван Солин - Франт 4

Демонический хохот!

— Да я и тебя, поганец, если захочу, то воскрешу после жуткой смерти по случаю твоего предательства, например, ну и в качестве наказания превращу… эм, да хоть в хромую шлюху из самого грязного притона, где ты, лапочка, всё так же продолжая ощущать себя мальчиком, будешь страдать лет так триста, уж я позабочусь. Ты понял, раб!

— Да, — подавленно и без должного уважения отвечал судорожно ищущий выход из сложившейся ситуации мужчина.

— Ты понял раб, — прошипел голос, а Ройзенга всего охватила такая боль, что он едва не поседел.

— Д-да, я всё понял, Владыка, — спешно прохрипел никогда не страдавший тупым упрямством человек, с покорением скользкой воли которого, ещё придется повозиться, подбирая верный кнут и пряник, куда ж без него.

— А теперь подъем. Пойдем менять любимую наследницу её величества, — уже привычно прошелестел голос, всё так же невидимого, как было заявлено, дракона. — Ну а по дороге расскажешь мне: откуда пословицы знаешь.

Столичная резиденция Синего Дома. Несколько дней спустя.

— Что ты наделала, Клемен? Как ты могла? — влетела в кабинет, где её давно уже дожидалась вся искусавшая губы дочь, и принялась метать молнии красивая зеленоглазая особа с золотистыми локонами в богато украшенном, воздушном, голубом платье.

— Я не понимаю, ма…

— Не притворяйся! — не дала закончить, как бы та ни бодрилась, но бледной, да ещё и с натёртыми красными глазами, голубоволосой девушке её строгая родительница, а по совместительству и глава Синего Дома — её светлость княгиня Синегорская, что только что примчала из Синеграда, дабы пропесочить своё наломавшее дров чадо. — Это ведь ты слила всем Домам информацию о том, что Франт целитель. Что молчишь?

— Я… — так и не нашлась что ответить, заламывающая сложенные за спиной руки, но так и не шелохнувшаяся в глазах собеседницы, девушка.

— Потерпев полное поражение в порученном тебе деле сближения мальчишки с нашим Домом, в котором тебе было оказано всецелое доверие и предоставлена полная свобода действий, ты, не оправдав надежд, словно разобиженный ребенок решила таким вот образом усложнить ему жизнь, тем самым во сто крат усложнив нам, пусть и посредством уже другого представителя клана, но всё ещё актуальную задачу! — скинув чихуахуаподобное нечто на диван, и не обращая внимания на возмущенный скулеёж, заняла место за столом и вперившись своим грозным взглядом в, кажется ещё сильнее побледневшую голубоволоску, что стояла пред ней навытяжку, продолжила кратко излагать дошедшие до неё сведения властная красавица. — Но это не всё. Ты ведь ещё и окончательно, бесповоротно поставила не на того, когда прилюдно растоптала хорошие отношения со ставшей теперь наследницей Милен Серогорской. Такой просчёт! Невероятно. Как можно было действовать так грубо и однозначно? Не оставляя путей для отступления. Ты ведь, руководствуясь эмоциями и… Неужели? Чувствами, серьезно? Ты что, Клемен, и вправду… Не отворачивайся от меня! Посмотри мне в глаза. Да ты что, девочка моя?

Вскочив из-за стола и решительно подойдя к содрогающейся от сдерживаемых слез и всхлипов девушке, а затем повернув к себе за подбородок голову той, златовласка была изумлена тем, что увидела в глазах своей, так некстати влюбившейся дочери, поэтому поспешила выбить поскорее эту дурь из всегда светлой и упорядоченной головки своего самого удачного ребенка и однозначно будущей смены:

— Из-за какого-то самца, которых, готовых угодить и исполнить любое желание по одному лишь мановению твоей руки, только скажи и будет целая толпа, ты и устроила всё это? Я не… Ну что ты, что ты… — не выдержала и всё же обняла окончательно разрыдавшуюся свою почти копию, только с иного цвета волосами и глазами, та, что однажды, после очень болезненной сердечной раны, поклялась никогда больше не влюбляться, и заполнившая пространство вокруг себя всевозможными питомцами, ну и относящаяся к периодическим мимолётным мужчинам соответствующе, та, кто меньше всего на свете желала бы такой же судьбы и своему ребенку. — Вытри слёзы! Он не стоит даже слезинки из твоих глаз.

— Прости, матушка… Я не… знаю как это… вышло. Но он… он такой… я ненавижу его-о-о… — пуще режнего залилась слезами и уже откровенно заревела, до этого всхлипывавшая на плече у матери, жестокая девочка, как оказалось, с нежным и ранимым сердцем, но так и не сумевшая этого показать, а посему идущая путём своей матери. После чего, закаменела лицом, жестоко утерлась рукавом и прошипела сквозь стиснутые зубы. — Он за всё ответит! Он поплатится…

— Что ты ещё натворила, Клемен? — ужаснулась мать, скорее от того, что впервые посмотрела на себя со стороны, пусть и через призму такой же несчастной дочери. — Это ведь не всё? Так? Рассказывай!

— Я устроила так(тяжело выдохнув), что Ивон Серогорская узнала…

— Герд, мы можем поговорить? — обратилась ко мне, спустя несколько дней после прихода в мой МПД решал и последующего подчинения Ордена в лице их Мастера, всё более и более привлекающая меня своим роскошным… пусть будет образом, студентка Вольская. Помимо того, что эта девушка просто-таки воплощение мечты любого здорового мужчины, так еще и на фоне бойкота Лузин, ну и голодовки в известном смысле, я уж готов было пересмотреть свои принципы и всё же сделать больно Крольц. Найдя ей временную замену, разумеется.

— Я сейчас немного занят, Вижон, — с неохотой, но твёрдо ответил я, опасаясь за свои принципы, понятное дело, прекратив при этом с тупым видом пялиться в куст напротив себя, когда сидел в парке около своего общежития и пытался запустить наконец Биоконструирование вручную, то есть без участия Системы.

А это, к слову, имело неиллюзорные шансы получиться в ближайшее время, так как намедни развернутый мною в нейросети Ар Искин, как называют ИИ в Единстве, ну или Ассистент — у самих Ар, дал просто-таки титанический толчок, позволивший осуществить поистине гигантский шаг на пути к моей цели.

А цель моя, если что, с наименьшими потерями обнулить Систему и поскорей уже приступить к постижению Менталистики! Чему я, к слову, и посвящал последние дни, уделив всё свободное время освоению нужных мне в будущем плетений магии школы Жизни, что станут недоступна после обнуления.

Эти дни я не посещал занятия и избегал общения с окружающими. Тем более, что вокруг меня опять началась какая-то нездоровая возня в среде аристо, будто бы прознавших о моем целительстве, с чем, впрочем, Меркут меня заверил, что разберётся в ближайшее время. Ну и конечно, Лузин на меня рассердилась после той нашей беседы, а посему не баловала своей благосклонностью. Вот я и решил… обождать со всевозможными коммуникациями, так сказать, став на эти дни практически затворником, а порой и прямо-таки беглецом. Мда.