Алексей Поганец - Дикий [litres]

– Вот бы не подумал, что для плазменного оружия нужны снаряды.

– Ты что? Конечно! А как же оно стрелять будет?

– Ну не знаю, конденсатор энергию накапливает, потом – вжу-у-ух!

– Но все почти так. Пластинка ложится на рельс, и подается энергия на рельсы. Ток энергии идет через пластинку. И по правилу левой руки электродвижущая сила начинает толкать снаряд вдоль рельса, пока разгоняется, металл испаряется и в плазму уплотняется.

– Так это рельсотрон, что ли? У нас похожий изобрели, энергии только не хватает для массового использования. Но он болванкой стреляет. И да, правило левой руки у нас тоже учат.

– Ну, наверно, у вас из-за недостатка энергии болванка не испаряется. А у нас с энергиями порядок. Тут не одна рельса в главном калибре, а пять сразу, одна над другой. И их запитывают пять контуров накопителей. Представляешь, сразу пять таких плиток запускают. И энергии столько разгоняют эти плитки, что они в плазму превращаются. Представляешь, пять плиток по пять килограмм разгоняются почти до световой скорости. Причем плотность такая у плазмы, что не у каждого металла… Вот если бы не силовые экраны, вообще ничего не летало бы, кроме линкоров, с их композитной броней.

После небольшой паузы добавил:

– Ну, кредитов по пятьдесят за штуку можно сдать спокойно, так-то в три раза дороже стоит, но это где-то там.

– А для чего такой металл? Нельзя с любого металла нашлепать? Дороговато стрелять получается.

– Нельзя, обычный металл испаряется просто. Да, дороговато. Поэтому стреляют в зависимости от цели либо одной плиткой, либо тремя, либо пятью сразу.

– Ладно, давай вызывать грузовик, пусть забирают. Наша шаланда вес не потянет.

Позвонили… Стало понятно, почему тут лежат корпуса целыми, а около центра остовы все разобраны, даже силовые каркасы срезают. Оказывается, тут зона противовоздушной обороны, и транспорты отказываются сюда летать, да и ехать тоже. Поэтому нас вежливо послали. И сказали, что обязательно купят, если мы доставим товар, хотя бы в поселение Южный линкор. Ну и ладно, значит, нужно грузиться, а набралось всякого всего: разбитая турель, кухонный комбайн, куча мелкого хлама, обрывки комбезов и утвари, не считая основного веса – снарядов к плазменному оружию.

Наша группа решила разделиться – мы с Дедом и Малым остались перебирать и отвозить найденное, а остальные пошли добывать лягушек на речку. Пока я с Малым таскал плитки, а это, между прочим, всего двадцать штук – уже сто килограммов. Дед разбирал кучу, которую мы натягали из земли.

В очередной раз неся четыре плитки, увидел застывшего Деда, который сидел не двигаясь, поглаживая какой-то обломок.

– Ты чего, Дед?

На мой вопрос никакой реакции, пришлось подойти посмотреть, что он там нашел. Дед сидел и руками бережно протирал какой-то продолговатый обломок. Скорее, часть меча. На вид бронзовый, расчерченный диагональными полосками, которые, пересекаясь, образовывали квадраты. В пересечениях просматривались то ли иероглифы, то ли рисунки. И вообще, чем больше смотришь, тем больше обнаруживается деталей. Это завораживало.

– Теперь понятно, почему за эту планету велись войны. Это обломок артефакта древних. Древнее предтеч. Теперь тут все может измениться, если кто-то узнает, что мы нашли это. Одно дело – планета-свалка, другое – планета с артефактами. Пока никому не говори о том, что мы нашли. Даже Малому. А я это пока спрячу.

Я молча смотрел, как Малой выбирается из котлована, таща очередную пачку плиток-снарядов. Дед тем временем продолжил:

– Давай-ка сначала грузим турель, кухонный комбайн и вот эти запчасти, выстрелы, сколько влезут, остальное вторым рейсом.

– Вторым так вторым.

Загрузка сразу пошла веселее, ведь не надо было спускаться в яму. Загрузив по максимуму, отправились назад на склад. Поехали втроем, ведь еще разгружать нужно будет. Платформа слегка вибрировала, я так понял, перегруз небольшой. Можно, конечно, было рядом идти, но находились уже. Об одной мысли, что куда-то топать, все тело протестовало. Настроение было отличное, светило солнышко, на небе ни облачка. И как всегда… Не успели мы проехать и ста метров, как удар… Мозг лихорадочно соображал, во что врезались, ведь ничего не было, да и платформа над землей около двух метров летит. Переворачиваясь в свободном полете, так как меня вышибло с сиденья, я увидел красивый росчерк, как след от самолета, только очень тонкий. Инверсионный след был от горизонта и уходил в бесконечность. Обломки нашей платформы летели как в замедленной съемке. Тут одновременно появился второй след, сразу на всю длину, и вновь с взрывом в разные стороны летели плитки. На секунду все замерло, а потом наоборот – как будто все ускорилось. Удар о землю вышиб весь воздух, потом кубарем завертелись земля и небо. Рядом сыпались обломки. И тишина… Упал я хорошо, как говорят, с придыхом. Вставать сразу не решился, осознавая, все ли у меня целое. Вроде все цело. Подъем. Ступни драло слегка, и сильнее – живот. Залез рукою под комбез, ожидая самого страшного, но нет, всего лишь сильно прижгло кожу. Как, кувыркаясь в воздухе в позе эмбриона, я оцарапал живот? Блин, платформу потеряли, ее теперь точно не восстановишь, ладно хоть, все целы. А кстати, целы ли? Я встал на четвереньки и осмотрелся. Вот тут до меня дошел весь ужас. Малой лежал без признаков жизни, но внешне целый. С Дедом было совсем плохо. Ногу просто оторвало, голова в крови, в животе явная дырка, сквозь которую виднелось что-то железное. Я склонился над ним:

– Старый, как-то ты неаккуратно. Сейчас скорую вызову, ногу только чем бы перетянуть…

Взяв мою руку, Дед заставил меня замолчать:

– Подожди, – вложил мне в руку обломок артефакта. – Спрячь… Сразу не продавай, обманут… Держи при себе… Потом… честно раздели, пар… па… – дальше Дед обмяк.

Застыл и я, что делать, вообще не знаю. Хотя там Малой же еще. Я рванул к телу Малого. Вроде дышит. Закинув обломок в рюкзак, начал набирать медиков, те ожидаемо отказались ехать в этот район, слишком опасно. Деду уже не помочь, надо Малого как-то тащить. Пока отправлял сообщение группе, очнулся Малой. Только взглянув на Деда, сразу отвернулся и молча сел спиной, сел рядом с ним и я. Настроение было помолчать. Малой украдкой тер глаза, но все так же молчал. Сиди не сиди, а суета в связи со смертью знакомых сильно помогает пережить горе. Пока изготовили носилки, пока принесли тело в поселение… Тут был аналог крематория, который перерабатывал тело в прах. Больше пришлось суетиться, чтоб договориться и оплатить крематорий.

Вечером собрались в местном кафе помянуть Деда. Как-то опять все рухнуло. Все понимали, что поиски удачными были только благодаря ему. Для нас все железки были одинаковые, что сколько стоит, понятия никто не имел. Мало того, дроном-поисковиком мог управлять опять-таки только Дед. Да и наставлял тоже он.