Морган Райс - Бремя Чести

Видар моргнул, спрашивая себя, не обманывают ли его глаза. Достаточно скоро он осознал, что они его не обманывают. Это был оживший кошмар.

В Волис направлялась армия троллей. Их были тысячи . Они растянулись по территории своими огромными деформированными телами, с гротескными лицами, с огромными алебардами в руках. Покрытые кровью, они кричали. Это была армия смерти и она двигалась прямо к ним.

Видар смотрел на них с холодным страхом. Он не понимал. Как Марде удалось прорваться через Пламя?

Видар почувствовал, как его охватило дурное предчувствие, когда он вдруг понял наверняка, что сегодня умрет. Они все умрут. У них не было бы шанса на победу, даже если бы в его распоряжении была тысяча солдат. А у него всего дюжина.

Но не мысль о своей собственной смерти причиняла ему наибольшую боль. Большую боль ему причиняла мысль о женщинах и детях внутри, мысль о том, что он не сможет их защитить, что он всех их подведет.

Видар сцепил зубы, ощущая прилив негодования. Он хотел дать им всем время – всем тем женщинам и детям – всего лишь немного времени в этом мире. Небольшой шанс – пусть даже мимолетный – на выживание. Может быть – всего лишь может быть – если удержать опускные решетки, каменные стены выстоят и они смогут выдержать осаду. Но в глубине души Видар уже знал, что у них не получится.

«Мы не сможем защитить форт», - прозвучал слишком серьезный голос одного из его людей, который тоже смотрел на горизонт. Видар был горд, услышав не только панику в голосе солдата, но и решимость.

«Да», - честно ответил Видар. В конце концов, люди, которым предстоит умереть, должны знать правду. – «Мы не сможем».

Видар сделал глубокий вдох.

«Но мы можем умереть, сражаясь», - добавил он, его голос наполнился нарастающей решимостью. – «И, может быть, взять нескольких из них с собой».

Видар повернулся и посмотрел на своих воинов на зубчатых стенах. Они все смотрели вниз, в его сторону. Видар знал, что это судьбоносное мгновение, для которого он был рожден.

«Мужчины на зубчатых стенах!» - крикнул он. – «Приготовьте масло и огонь! Укрепите катапульты! Стреляйте по моей команде!»

Видар повернулся к своему оруженосцу – юному мальчику, который всегда находился поблизости и теперь смотрел на него со страхом в глазах.

«Запечатайте опускные решетки за мной», - приказал он.

Оруженосец удивленно посмотрел на него.

«А Вы останетесь снаружи?» - спросил он. – «Один? Вас убьют!»

Видар положил руку ему на плечо в знак утешения.

«Мы все умрем, мальчик», - сказал он. – «Вопрос только в том, как. А теперь иди».

«И вы, мужчины», - добавил он, повернувшись к верным солдатам позади себя. – «Внутрь».

Но они покачали головами.

«Как ты сказал», - ответил один из них. – «Вопрос только в том, как».

Они все вынули свои мечи и встали рядом с ним, храбро повернувшись лицом к приближающейся армии. Видар кивнул в знак уважения, восхищаясь этими мужчинами больше, чем считал это возможным. Будет приятно умереть в такой компании.

Мальчик сделал так, как он ему велел. Вскоре Видар услышал, как большие железные опускные решетки позади него закрылись, навсегда отделив его от форта. Видар вынул свой меч и стоял, оценивая конец. Это давало ему силы.

Он наблюдал за тем, как приближается армия, которая теперь находилась всего в нескольких сотнях ярдов.

«КАТАПУЛЬТЫ!» - приказал он. – «СЕЙЧАС!»

Видар наблюдал за тем, как над головой взмыла вверх дюжина пылающих валунов, аркой пролетев по небу и приземлившись посреди армии троллей, когда они приблизились. Воздух наполнился криками сотен троллей, которые начали падать.

Но оставалось еще несколько тысяч. Они двигались слишком быстро и были слишком близко, чтобы валуны смогли их достать.

Видар ждал с мечом в руке. Он чувствовал, как земля под ним затряслась, когда они атаковали. Он стоял, сжимая в руках меч, и знал, что не сможет убить большое их количество. Но те, кого он убьет, будут иметь значение. Это все, что ему нужно. Он хотел убить первую жертву этой битвы сам, хотел умереть, сражаясь.

Тролли приблизились. Сначала они находились в тридцати ярдах, затем в двадцати и десяти – так близко, что Видар смог выделить лицо их лидера, гротескного тролля по имени Везувиус, с которого стекала кровь. Он держал в руках две алебарды так, словно это были зубочистки.

Когда армия оказалась всего в нескольких ярдах, Видар больше не мог ждать. Он издал боевой крик и атаковал.

«МУЖЧИНЫ!» - крикнул он. – «ЗА ЧЕСТЬ!»

Его люди тоже закричали и все атаковали рядом с ним с мечами в руках – несколько воинов против тысячи.

Видар побежал прямо на их лидера и, когда Везувиус опустил свои алебарды, Видар отразил удары, повсюду полетели искры, вес алебард был таким большим, что они разбили его лезвие.

Мгновение спустя Видар стал задыхаться, когда Везувиус ударил его рукоятью своей алебарды в живот. Он никогда не испытывал такой острой боли, он даже не мог дышать, не мог думать. Теперь он знал, каково значит умирать.

Любой другой солдат упал бы, но не Видар. Он думал о Дункане. Он думал о своей клятве, о женщинах и детях в Волисе и отказывался сдаваться. Не раньше, чем встретится со смертью.

Видар думал о каждой битве, в которой участвовал, о сражении бок о бок с Дунканом. И он не был готов умирать. Не сейчас.

Каким-то образом ему удалось собрать силы для одного последнего удара.

Затем, даже умирая, он поднял зазубренный край своего разбитого меча и вонзил его в грудь Везувиуса.

И, когда Везувиус упал, умирая, по крайней мере, он получил последнее удовлетворение: Везувиус, со сломанным мечом в груди, упал рядом с ним – два вялых тела на поле боя, в снегу, падая друг на друга, затаптываемые армией, несущейся к воротам, торопящейся уничтожить все, что Видар когда-то знал и любил.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Детеныш дракона стоял, привязанный к столбу веревками, во дворе пандезианского форта, в ужасной агонии от ран, а сейчас еще и в отчаянии. Каждая клеточка его тела изнывала от боли там, где веревки вонзались в его чешую, где его спина упиралась в столб. Он испытывал такую боль, что жалел о том, что выбрался из яйца. Он начал осознавать, что жизнь жестока.

Но не это причиняло ему самую сильную боль. Настоящие муки, больше, нежели любая рана, детеныш дракона испытывал, видя своего отца лежащим перед ним мертвым.

Он вспомнил чувство гордости, когда увидел, что его отец летит над фортом, убивая его похитителей. Крылья отца были такими огромными, что закрывали собой солнце. Детеныш дракона все еще помнил жар его пламени, которым и сам надеялся дышать однажды, волны пламени выстрелили вниз подобно дождю. Он ощутил справедливость, возмездие, зная, что его отец убьет всех этих людей. Самым трогательным было то, что он знал – отец делает все это ради него, чтобы спасти его . Это наполняло его любовью, гордостью, которых он себе и представить не мог. Впервые с момента своего рождения он больше не чувствовал себя одиноким во вселенной. Детеныш дракона закричал, пытаясь присоединиться и заставить своего отца гордиться им.