Екатерина Кольцова - Третья аксиома [litres]

– Вот сам ей все и объяснишь, – отозвался Михей.

Артем колебался до вечера, но решил, что не прийти будет невежливо. Когда он заглянул к Михею, в его палатке уже сидели Анюта, двойняшки и Алина. Компания шумно резалась в карты.

– Ты опоздал, – крикнула ему Катя. – Мы уже все съели.

– Не все. Садись сюда, – подмигнула Алина, показывая место рядом с собой. – Я тебе вкусненького оставила.

Артем подсел к девушке, но не из-за еды, а чтобы удобней было извиниться и объяснить, что ему нравится другая.

– Я тебе местечко нагрела, – проворковала она и протянула ему ароматный пирожок в замасленном пакетике. – Беляш с мясом, Анюта из города привезла.

– А ты не будешь? – удивился Артем. Нечасто им так везло. Анютина стряпня не отличалась изысками. В основном каша, макароны, гречка, вареная курица и огурцы с помидорами вприкуску.

– Я такое не ем, – ответила девушка с улыбкой. – Пироги с котятами – это не мое.

– Бережешь фигуру? – спросил он, с аппетитом кусая беляш. – А почему не играешь?

Действительно, Михей с Анютой вовсю бились с двойняшками в подкидного, а Алина не участвовала.

– Не люблю «дурака». Предпочитаю покер, – сладко промурлыкала она.

Жирная юшечка потекла у Артема по подбородку, и Алина нежно промокнула ее салфеткой. Артем машинально отпрянул. Девушка обиделась, но постаралась не подать виду.

– Прости, – промямлил он.

В этот момент победные вопли двойняшек ознаменовали конец очередного сражения, и Алина, воспользовавшись перерывом, попросила у Михея гитару. Она неплохо играла, как оказалось. И голос у нее был приятный.

– Мне нравится, что вы больны не мной , – грустно и тонко тянула она. – Мне нравится, что я больна не вами…

Анюта подхватила тихим голосом, а Михей и двойняшки слушали молча.

– Это – мамина любимая, – сказала Алина, закончив.

– А «Домбайский вальс» знаешь? – спросил Михей.

Она передала ему гитару, и он завел свои любимые «лыжи у печки стоят». Потом Михей спел еще, затем снова Алина, и постепенно настрой в палатке с угарно-веселого поменялся на задумчиво-философский.

– А зачем вы, дядя Михей, в Зону ходите? – спросила вдруг Алина.

От неожиданности Михей развел руками.

– Работа такая, – удивленно ответил он.

– В обязанности лаборантов Пита всегда входил сбор аномалий и артефактов, – подтвердила Катя. – Но мы сколько папе говорили, чтобы бросал это? Не надо ему рисковать. Правда, Лиз?

– Ага, – подтвердила ее сестра. – Мы достаточно зарабатываем, чтобы ты, пап, мог вообще не работать. Тем более в Зоне. С этим токсичным Питом еще…

– Но теперь-то уж все, – снова вставила Катя. – Покончим с Домом, и больше никакой Зоны. Да, пап?

Артем с любопытством уставился на Михея. Тот не торопился соглашаться с дочерьми. Сидел молча и растерянно улыбался в усы.

– Мне кажется, туда идут не за деньгами. Не только за деньгами, – задумчиво сказала Алина.

– А за чем? За романтикой? – усмехнулась Катя.

– Не в папином случае, – поддержала Лиза.

– Да уж не за романтикой, – проворчал Михей. – За деньгами – это да. Но ты права, Алинка. Не только за деньгами. За правдой, наверное, и за надеждой.

Сестры переглянулись, удивленно вскинув брови. Анюта, нахмурившись, покачала головой, Алина открыла рот, чтобы возразить.

– Многие ходят в Зону за правдой, – отозвался Артем. – Потому что там узнаешь, кто ты такой на самом деле. Все про себя, без прикрас. Она с тебя все масочки живо срывает, и стоишь голый, как липка ободранный, у товарищей на виду. И товарищи… они настоящие там. И вообще…

– И здесь можно себя понять, – возразила Алина. – Не обязательно для этого рисковать жизнью.

– Не только в этом дело, – сказал Михей. – Там из тебя все здешнее улетучивается. Там дух совсем другой. Здесь мы все в какой-то безысходности живем. Возьмите хоть книги, хоть фильмы. Про что везде? Про то, каким способом мы все скоро умрем. Этим все пронизано вокруг, хоть ложись и помирай. Не знаю, откуда это берется, но оно везде. Все одним вопросом озабочены: «Куда катится этот мир?» Никто не знает куда, но все уверены, что катится. Как правило, вниз, конечно. И люди здесь как зомби. Вроде еще живые, но уже как мертвые. Ничто им не интересно, нет у них радости. Хотя все есть, чего ни пожелаешь…

– А в Зоне лучше, – скептически сказала Катя.

– В Зоне другой дух, понимаешь? – поддержал Артем. – Кто в Зоне был – знает, о чем Михей говорит. Побудешь там день-другой, и, как ни странно, какая-то надежда появляется. И радость ощущаешь ярче, и интерес. Это он прав. Хотя и страшно, конечно, очень. А все-таки… Зона – она как новый мир, только что рожденный. А наш – как умирающий, если сравнивать. Зона и наш мир – как дитя и старик. По-разному настроены. И человек там и здесь чувствует себя по-разному.

– Если Зона и дитя, то очень злое, – усмехнулась Алина.

– Да, злое, но все же дитя, с его оптимизмом и восторгом. Да просто с ощущением будущего – что оно у тебя есть. Надо только выжить в этом аду, и попадешь в «прекрасное далеко», как раньше обещали.

– Вас послушать, так Зона прямо рай на земле, – сказала Лиза. – Но хочу напомнить, там люди гибнут, если что…

– Ты нашел свое будущее в Зоне? Какое? – перебила Алина, не сводя с Артема глаз.

– Таську! – вставила Катя. Лиза прыснула. Михей бросил на сестер сердитый взгляд.

– Мне очень повезло, что ее встретил, – тихо проговорил Артем.

– Да ладно тебе, – махнула рукой Катя. – Чего в ней хорошего? Заносчивая, хвастливая, грубиянка и злюка, еще и влюблена в Адама.

– Катя! – одернула ее Алина, тем не менее довольная такой характеристикой соперницы. – Может быть, в Зоне она ведет себя по-другому. А, Артем?

– Тася умная и смелая, – ответил он, не обращая внимания на провокацию. – В последнюю ходку она нас, троих мужиков, от бандитов Паромщика спасла. Мы же попались как лохи, только в Зону вошли… Безрассудная немножко, зато с ней не соскучишься. Гоняла стадо смердунов, пока всех не перебила. – Артем усмехнулся, вспоминая об этом, и продолжил: – Она меня столько раз из беды выручала… Между прочим, умеет не только драться, но еще и классный программист. Зря вы думаете, что она злая. Нет, она добрая и отзывчивая, просто не показывает этого. Не любит вот эти сю-сю и ми-ми-ми. Зато искренняя и с юмором. И очень красивая. А в кого она влюблена – это не наше дело.

– Так-то, – проворчал Михей, глядя на притихших девчонок.

А в это время возле палатки, сидя на корточках и подслушивая, беззвучно плакала Тася, зажимая рот ладонями.

Ирина понимала, что после нападения ангелов путь в зоопарк Адаму закрыт. И что ему нужно время, чтобы найти другое место для связи с ней. И все же она волновалась и грустила. Каждый вечер ждала, что вот сейчас он зажужжит на решетке вентиляции. Но дни шли, а никто не прилетал и не приползал. Она проверяла каждого паучка, любого жучка, да вообще всю попадавшуюся живность – и ничего. Насекомые были пусты, как ее надежды.