Влад Поляков - Eastерн: Закон калибра 9 мм

Чётко излагает, собака страшная. Действительно, это по закону. Расписка, Васисуалием выданная, ни разу не конкретному человеку, а просто так. Может не для официальных инстанций, но в среде, что далеко за гранью закона, такое вот обязательство спокойно может пойти по рукам и никто ничего не возразит. Более того, там даже словесные обещания порой перекупаются, хотя там уже, хм, возможны варианты. Но только если за тобой есть сила и готовность её применить. Иначе никак!

- Значит, не договорились, - говорю я, одновременно пиная по ноге чуть было не раскрывшего рот Геолога. Сейчас его слова тут совершенно лишние, а в то, что он скажет реально дельное и полезное при текущем раскладе, я си-ильно так сомневался. – Только Василий имеет полное право узнать, кому именно будет продан его долг, чтоб непоняток не нарисовалось. Итак, я жду.

- Лесник.

- И кратенькую справку к сему почтенному погонялу, будь любезен. Кто сам по себе, под кем ходит и всё в подобном духе. Тайн открывать не прошу, исключительно общие слова. И расходимся, как в море корабли.

- Получишь свою справку. Слушай…

Я и слушал, равно как и Тротил, да и Васька, поскольку дело его касалось, внимал каждому произнесённому слову. Лесник, что и неудивительно, был из той породы, для которых небо в клеточку и клифт в полосочку есть нечто с детства привычное. Иными словами, авторитетный такой вор с вполне конкретной специализацией. Раньше был, по крайней мере, в ещё доперестроечные времена, подламывая хаты обеспеченных советских граждан и извлекая из них все мало-мальски ценное. Почуяв же ветер перемен, начал перековываться, осваивая новые сферы и заодно заметно приподнимаясь. Сам с отмычками и фомкой для вскрытия запертых дверей уже не бегал, сколотив пару групп, которые делали за него всю грязную работу. На долю собственно Лесника приходились организация акций, нахождение собственно жертв и сбыт добычи через выстроенные за долгие годы цепочки.

Почему Степ мне всё это говорил, ничуть не скрывая, а точнее, скрывая лишь по самому минимуму? Простая человеческая неприязнь плюс ситуация, в которой он оказался. Должен он оказался этому самому Леснику по какой-то там причине, о коей я даже спрашивать не собирался, понимая, что на столь личные вопросы искренне несимпатичному хмырю точно отвечать не станут.

На кой ему нужна была именно расписка, а не конкретные деньги? Так ведь не единичный случай. Сперва перестроечные времена, теперь вот начавшийся постсоветский период – они как бы явно и чётко намекали наиболее сообразительным из воровской касты (или страты, тут я затруднялся с более правильным определением), что жить по старому, конечно, можно, но прибыли с этого маловато будет. Особенно на фоне того, какие деньги заколачивали группировки «молодых», то бишь тех самых «спортсменов», «афганцев», бывших вояк и тому подобного народа. Вот и воры осваивали новые горизонты, хотя скорее уж повторяли за более молодыми и предприимчивыми конкурентами, пытаясь если не перегнать, так хотя бы не отстать. Плюс пользовались преимуществами давно сложившееся разветвлённой структуры и ещё кое-чем, что, впрочем, к конкретной ситуации отношения точно не имело.

Вот и Лесник, не оставляя пока до конца тему вскрытия чужих квартир, занялся такой деятельностью, как выдача краткосрочных займов плюс выбиванием долгов. Область отнюдь не новая, в Европе и за океаном так и вовсе широко распространённая в криминальном мире, но здесь, на просторах великой и необъятной, покамест лишь становящаяся на ноги. И ладно бы человек просто получал долги, но делал это он… грязно, особенно в отношении тех, кто, по его мнению, какой-либо серьёзной угрозы не представлял. Получил Лесник чью-либо расписку, к примеру, на пару тысяч долларов? Непременно постарается получить не эту самую пару тысяч, а как минимум три, а то и побольше. На срок отдачи он внимание обращал, если таковой имелся, а потому старался стребовать раньше указанного. Всё по единственной, но циничной причине – если человек обещается отдать через пару месяцев, то через месяц деньги будут вряд ли. Следовательно, можно поставить на счётчик и по итогу снять с терпилы куда больше. вплоть до последней шкуры.

Попытки протестовать из-за нарушения обязательств? Да плевать! Терпилы ж в большинстве случаев простые люди, а не «в законе». Ну или, на крайний случай, крутящиеся поблизости, но «законом» всё едино не защищаемые, потому формально на любом толковище можно отмазаться. Мало кто за очередного фраера ушастого мазу тянуть станет. А уж если долг действительно пришла пора отдавать либо он вовсе просрочен – тогда никаких ограничений в принципе не было.

Выбивать же долги быки Лесника умели и совершенствовали данные навыки уже не первый год. Поймать должника тёмной порой и, угрожая ножиком, на первый рад просто набить рожу? Легко и просто. Слегка порезать бритвой, но не нанося действительно серьёзных увечий? Тоже не вопрос. Припугнуть уже не самого должника, а членов его семьи… будет исполнено, лишь бы результат был достигнут. Ну и про становящееся всё более частым явлением изъятие человека в укромный подвальчик и разговор в стиле такого паскудного явления как пытки по нарастающей Лесник не забывал, с каждым разом всё более легко и спокойно отдавая подобные приказы. По словам Степа, имелись какие-то контакты в ментуре, что позволяло резвиться без особой опаски.

В общем, личность неприятная во всех отношениях. Однако напугать кого если и получилось – да и то частично – то лишь Ваську. Он, конечно, сидел и молчал, в разговор не вмешиваясь, но вид был весьма бледный.

- Благодарю за неожиданно полную информацию, - оценил я сказанное мне, пусть и по личным мотивам неприязни к объекту. - Остаётся лишь самую малость узнать. Лесник, как я понял, до короны ещё не добрался?

- И не доберётся, - процедил катала. – Он под Греком ходит, а вот тот через год другой может и короноваться.

- Грек… - это прозвище я уже слышал. Вот и кинем пробный камень. – Он же вроде на Холме шустрит и ему всякая мелкая и не очень шпана вещи с рывков несёт, особенно золото и камушки. Ну то есть не ему лично разумеется.

- Не ему, - неожиданно повёлся Степ. – Зяма, Плюшкин, ещё много кто. И не только ж Холм, Грек хочет и другие места под себя взять. Уже берёт, даже с новыми договариваться пытается. Но… Больше от меня ничего не услышишь. Я и так сказал много.

- Даже интересно, почему?

- А просто. Или ты, беспредельная душа, Лесника порвешь, или он тебя раздавит. Мне как то, так и другое обрадует.

- Ценю откровенность, - улыбнулся я. – Но не надейся, ещё увидимся. А уж по какому поводу – жизнь покажет.

Проворчав нечто нечленораздельное и однозначно нецензурное, катала поднялся из-за столика, намереваясь покинуть ни разу не гостеприимное и тем более не радующее глаз заведение. Однако был остановлен.