Кирилл Клеванский - Сердце Дракона. Том 19. Часть 1 [СИ]

У них не было никакого морального права называть кого-либо предателем чести.

— Несколько таких же ублюдков, как вы стоили жизни сотням хорошим солдат, — сверкнул глазами полковник. Уже давно поседевший, но еще не растерявший могучей стати бывалый вояка с переломанным носом, шрамом через весь лоб и лишь одним ухом. — Отведите их к самому пострадавшему отряду и отдайте им на усмотрение. Пусть делают, что хотят.

Хаджар понял и вторую свою ошибку — наемников, конкретно в этой армии, не было…

— Но полковник! — возразил Клетц. — Они могут знать какую-то важную информацию про крылатых и…

— Да плевать, — отмахнулся полковник. — у меня нет ни времени, ни желания выпытывать что-либо у тех, кто может быть связан с магией фей. Не хочу потом искать новых палачей. В любом случае — через три дня мы возьмем крепость штурмом. Все пути отхода давно отрезаны. У фейского князя и его сучки нет ни малейшего шанса. И именно это я и передам сегодня Его Величеству и…

Внезапно в шатре раздался отчетливый, знакомый Хаджару вороний клеток.

— Господин маг?

Горшечник, на которого еще недавно никто не обращал внимания, тут же стал бенефициаром этого маленького собрания. Все взгляды были обращены к нему и только к нему. За исключением, разве что, Хаджара. Тот неотрывно смотрел на птицу, сидевшую не предплечье волшебника.

Нет-нет, это не был образ Черного Генерала, который тот принимал, когда не имел сил явить свое более… людское обличие. Но, тем не менее, Хаджар ощущал какую-то странную связь между этой птицей — простым смертным вороном и тем, что обитали внутри его души.

— Это не лазутчики, юный Эвергрен, — что неожиданно, голос Горшечника резко контрастировал с его субтильной внешностью. Это был густой бас, который, если не видеть обладателя, легко приписывался в воображение кому-то могучему и огромному. — Я не предупреждал вас, но, учитывая недавние события, я вызвал сюда моих помощников. И они должны были представиться вам, но, увы, вы успели сделать свои поспешные и совершенно пустые выводы.

Тот вояка, что еще недавно смотрел на Хаджара, как на пустое место, побледнел и, казалось, как-то вжался в свои доспехи. Он уже опустил меч, как взмах руки Эвергрена заставил клинок явно испугавшегося офицера вернуться обратно к глотке пленного.

— И почему, в таком случае, вы не сказали об этом раньше, маг? — ну, если что и не поменялись за тысячи веков, так это явная нелюбовь идущих по стезе стали к тем, кто выбрал своим путем — путь магии и чародейства. — У вас было достаточно времени, чтобы вмешаться в происходящее и помочь своим подручным?

Эвергрен был в чем-то прав, но… Мысли Хаджара путались. Он смотрел на Горшечника, на его птицу, и ощущал что-то… осеннее. Мокрое. Холодное. Как-будто несмотря на ясную погоду и крышу над головой, они сейчас стояли в лесу, встречавшем последние дни лета. Осенний ветер пронизывал кости Хаджара. Давно уже не ощущал такой магии. Возможно, последний раз, когда он испытывал нечто подобное — в пещере с Вечно Падающим Копьем, где встретил мираж, оставленный магом Пеплом.

— Вам может показаться, Эвергерен, что я всегда здесь — но это лишь мое тело. Разумом я не присутствовал на этом, безусловно, очень важном военном мероприятии. И, спешу вас расстроить, я помог вовсе не своим, как вы выразились, подручным, а вам…

Хаджар уловил едва заметный кивок Горшечника, после чего, без тени сомнений, выхватил Синий Клинок. Сверкнула белая молния и в следующее мгновение на пол со звоном упали отсеченные от гарды клинки двух воинов, что держали мечи у шей пленников.

Из неестественно бледных, они тут же обернулись едва ли ни ожившими мертвецами.

Шакх молча потер кровоточащий порез на шее и с изумлением посмотрел на капли крови на ладони. Ну да, могучий Пустынный Мираж, наверное, и забыть успел, какого это — когда тебя может ранить смертная сталь.

— Проклятые маги, — сморщился Эвергрен, от чего его половина лица, где отсутствовало ухо, приняло какой-то монструозный, отталкивающий вид.

Подумать только — как важна для внешнего вида человека такая простая деталь, как ухо…

Хаджар не стал утруждать себя замечанием на тему, что он не использовал ничего, кроме “простого” мастерства владения мечом.

— Прошу простить нас, Эвергрен, — несмотря на вежливый тон и учтивые слова, поза и внешний вид Горшечника ясно давали понять, что ему плевать. Неожиданно он повернулся к Шакху и… выполнил, в точности, приветствие народа Моря Песка. — Да прибудет с вами взгляд Вечерних Звезд.

Хаджар понятия не имел, догадался ли Шакх кто стоял перед ними, но судя по глубине поклона — скорее всего да.

— Останьтесь здесь, мой юный друг и проследите, пожалуйста, чтобы господа офицеры и не загубили нашу осаду на корню.

— И как этот немой…

— Разумеется, мастер, — Шакх не задумываясь перебил Клетца, после чего показательно положил ладони на эфесы сабель и встал около стола с картой.

Горшечник, чья птица в прямом смысле — исчезла в складках его плаща-тени, молча направился на выход. Хаджар не считал себя умным человеком, но ему хватило сообразительности, чтобы направиться следом.

Он все ожидал, что Горшечник что-то скажет, но… вот они прошли сквозь пролесок с выгребными ямами, миновали стройку с осадными бшнями, прошли вдоль многочисленных рядов с наспех воздвигнутыми загонами для лошадей. Хаджар успел заметить молодых, здоровенных ребят, обивающих еще красный метал вокруг обтесанных бревен. А другие, наоборот, ставили эти бревна друг на друга, сооружая некое подобие плохоньких баллист.

И все это время Горшечник сохранял молчание. Хаджар же не спешил сыпать вопросами. Длительное общение с Хельмером и другими Древними приучило его к тому, что, не задавая вопросов — получишь больше ответов.

Наконец, миновав очередной пролесок, они подошли к крутому обрыву. Хаджар почти узнал тот вид, что открывался с него на долину. Разве что русла рек изменились, пропали одни озера и появились другие, холмы переместились ближе к северу и… много еще чего другого. Время меняло ландшафт не хуже кисти художника, решившего переписать картину.

— Ты не хочешь ничего спросить у меня, чужестранец? — нарушил, наконец, молчание Горшечник.

Хаджар стоял рядом с ним и ясно чувствовал, что даже будь у него энергия, артефакты, алхимия и подмога в виде всей секты Сумеречных Тайн, то вряд ли бы они смогли что-то противопоставить Горшечнику. Как, наверное, и сам Хельмер.

Куда же тогда делся этот великий Древний со страниц истории? Хаджар слышал множество историй о его жизни, но ни одной — о смерти? Если не принимать во внимание маленькие обрывки историй, где говорилось, что Горшечник разбил свою душу.