Sgtmadcat - Вольный Флот - Старшина Тарасов против сил зла

Февраль 2001 года.

Старшина Второй Роты Прапорщик Тарасов Василий Иванович готовился к заступлению в патруль по гарнизону. Патруль зимой — дело такое. Неприятное. Вот летом — совсем другое дело. Птички поют, зайчики скачут, ежики в траве фыркают. И ты, посреди этого, как диснеевская принцесса при погонах, отдыхаешь душой и телом. А в феврале шарахаться всю ночь по морозу, по колено в сугробах… Но он, когда-то, имел неосторожность принести присягу, и там че-то было про «трудности и лишения воинской службы». Так что надо — значит надо.

Вздохнув, Тарасов допил чай, и принялся утепляться. «Матрешка» вышла что надо — «белуха», дефицитная теплая «нателка», ватные штаны, поддевка от бушлата и тулуп из овчины. Валенки, шапка, рукавицы и, вроде, жить можно. Документы! Сегодня дежурит Начштаба. Он мужик, по военным меркам, старый, пенсионный, так что и сам не напрягается и остальных лишний раз не напрягает. Но за документы порвет кого угодно.

Порывшись в кармане кителя, Старшина достал удостоверение в самодельной обложке из толстого дермантина. Клеёнчатые обложки стандартного образца, которые продавались в военторге, приходили в негодность за год. Эта же уже сколько живет и хоть бы хны. «Трынкнув» ногтем по ребристой поверхности кокарды советского образца, украшавшей обложку, Тарасов убрал документы в внутренний карман, посмотрел на часы и отправился на развод.

***

Маршрут патрулирования был давно отработан. До отбоя навернули пару кружков вокруг казарм и по офицерскому городку, зашли погреться на КПП и, после, вышли на «большой круг». Погода не радовала — сильный ветер лупил прямо в лицо, так что приходилось делать остановку на каждой из промежуточных точек, чтобы отдохнуть и согреться.

В кочегарке все было путем. Истопники из гражданских, судя по блестящим глазам, хряпнули, но на ногах держались твердо, так что, оттаяв у пышуших жаром котлов, подающих тепло в казармы и ДОС, Тарасов повел патруль дальше, сделав крюк, чтобы проверить продсклад и баню. Здесь их от ветра прикрыли боксы автопарка, сплошной темной стеной стоявшие по правую руку, позволив дойти до подсобного хозяйства относительно спокойно. А вот за ним начинался был самый длинный и неприятный участок по продуваемой всеми ветрами дороге вокруг складов ДХ, которую, скорее всего, замело нахрен. Вдобавок, ветер превратился в натуральную метель, сделавшей и так не особо приятную прогулку сущим мучением.

Кое-как добредя до «бетонки», ведущей от КПП через склады к стрельбищу, Тарасов огляделся. По правую руку находились действующие склады с вышками, на которых мерзли часовые. А напротив них, мрачным напоминанием о былом величии, раскинулись склады заброшенные. Часть, как и страна, переживала не лучшие времена и батальон испытывал лютый некомплект личного состава. Говорят, доходило до того, что в караул, на вышки, заступали офицеры, а комбат ходил начкаром. Сам Тарасов этого не видел — он в части был меньше года, но охотно верил.

Понимая, что обескровленная часть просто не сможет уберечь вверенное имущество, было принято решение радикально сократить охраняемую территорию, перетащив всё на ближние склады, а остальные оставить. Оставленное немедленно взяли на заметку жители из близлежащих деревень. Разобрать капитальные бетонные ангары, незаметно, было сложно, но весь металл и все, что могло пригодится в хозяйстве, вымели подчистую, так что здания зияли черными провалами на месте окон и дверей, а кое-где начали обдирать шифер с крыш.

— Товарищ прапорщик… Следы…

Один из патрульных, указал на колею, пробитую в свежем снегу. Причем, начиналась она недалеко от того места, где они стояли. Это было в высшей степени странно — другим концом «бетонка» упиралась в неиспользуемое зимой стрельбище окруженное лесом, и оттуда машина точно приехать не могла, тем более, судя по следам, легковая. Там даже танк зимой застрянет. Да и, судя по следам, машина ехала отсюда туда, а не наоборот…

Достав фонарь, Тарасов посветил на девственно чистый и ровный снег — версия, что следы просто замело, отпадала. Колея была свежей и даже такая метель её бы стереть не успела. Да и началась она недавно, то есть машина не могла доехать до сюда, постоять, пока следы не заметет, и поехать дальше. И дальше — куда? Дорогу вдоль заброшенных складов никто не чистил, так что чудо, что она вообще смогла так далеко заехать.

— Пойдем — глянем, куда ведут…

Это предложение у патрульных энтузиазма не вызвало, но они дисциплинированно поплелись следом. Снега на дороге было по колено, однако машина, каким-то чудом, пробилась через него и свернула в проезд между складскими территориями. Тарасову показалось, что он видит впереди габариты. Он обернулся, чтобы приказать бойцам быть на чеку, как вдруг, через дорогу, метнулся размытый силуэти один из патрульных, Бухарметов, вскрикнув, исчез в снежной пелене.

— Ебать! Это что было? — инстинктивно присев в снег, Тарасов скинул рукавицы и принялся выцарапывать из кобуры пистолет, — Парамонов!

— Я!

— Головка от хуя! Ты куда смотрел, дембель херов!?

— Да я это… — патрульный заметался, — Что делать!?

— Бегом в караулку за подмогой! Мухой! Я за Бухарметовым. Я вас под роспись принял, под роспись должен и сдать. Чего встал — бегом давай!

Стараясь не оглядываться, Парамонов поскакал по сугробам в сторону караульного помещения. Проводив его взглядом, Тарасов снял пистолет с предохранителя, дослал патрон в патронники двинулся по следу волочения, который вел к одному из складов. Жуткий вопль, эхом рикошетивший от пустых стен, потряс здание.

— Бухарметов!!!

— Товарищ прапорщик..!

— Ты там как?

— Я его ножом пырнул!

— Понял! Я сейчас!

Прыгая через снежные намёты у входа, Тарасов нырнул внутрь и упал влево понимая, что его силуэт в проходе представляет из себя отличную мишень, после чего огляделся, привыкая к темноте. Впереди белело пятно скинутого тулупа. Чуть дальше, в углу, шевельнулось темное пятно и блеснуло лезвие штык-ножа.

— Где он?

— Я не знаю…

— Он один?

— Вроде…

— Ты ранен?

— Нет…

— Хорошо… — поднявшись, Тарасов, пригибаясь, медленно двинулся вперед, — Что это за хрень такая..?

Сзади послышался мягкий шлепок и тихое, похожее на смех, шипение. Ужастики, которые продавали на автовокзале с лотка, подсказывали, что в таком случае надо медленно обернуться и сделать тупое лицо. Если ты — главный герой, тебе все равно ничего не будет. Если не главный — тебя все равно ничего не спасет. Но Тарасов был невысокого мнения о данных шедеврах кинематографа поэтому оборачиваться не стал, а, под запоздалые крики Бухарметова, прыгнул вперед, чувствуя и слыша треск раздираемой овчины.