Борис Сапожников - Pulp

Я сел в кресло радиста, недолго повозился с мощной радиостанцией «Кондора» и быстро нашёл нужную частоту. Нас уже обнаружили на базе, и из динамика тут же раздался голос, требующий ответа — кто мы? Одновременно на платформах поднимались противовоздушные орудия, нацеливающиеся на нас.

— Говорит лучший наёмник Эрды, — ответил я. — Самолёт мой — готовьте посадочную полосу.

Именно эта полоса была тем самым амбициозным проектом, что стоил колоссальной суммы. Но без неё вся затея теряла смысл — как ещё воровать бомбу, если не на самолёте. А для доставки мана-бомбы такой мощности нужен именно «Кондор», сбрасывать её с дирижабля было бы себе дороже. Неспешно летящий небесный корабль сам бы попал в зону взрыва, в самом лучшем случае его бы очень сильно потрепало сошедшими с ума воздушными потоками.

Я не слышал звуков, но воображение, как и в рубке бронепоезда, помогло мне, дорисовав их в мозгу. И я словно на самом деле слышал, как с громким скрежетом могучих механизмов и шумом падающих тонн морской воды из пучины поднимается взлётно-посадочная полоса. Она вела к самой большой платформе, где мы с Миллером решили оставить угнанный самолёт. Сегменты полосы поднимались один за другим, пока «Кондор» нарезал широкие круги в небе над платформой, готовясь к посадке. Десятки людей спешно очищали от воды полосу. Сигнальщики с красными флажками замирали на своих местах. По команде из радиорубки, расположенной на платформе, они одновременно вскинули руки, давая нам сигнал заходить на посадку.

Серая Лисица обернулась ко мне, и я кивнул в ответ на её взгляд. Она решительным движением штурвала направила «Кондор» к посадочной полосе.

Наш громадный самолёт по широкой дуге зашёл на посадку, ведомый железной рукой Серой Лисицы. От эльфийки сейчас зависело всё: одна ошибка — и от нашей базы останутся только воспоминания. Бомба уж точно сдетонирует при аварии. Колёса ударились о металл посадочной полосы — удар отозвался во всём теле, заставив щёлкнуть зубами, хорошо ещё, что язык не прикусил. Закрылки зачерпнули воздух полными горстями, тормозя самолёт, однако он бежал слишком быстро. Я видел, как стремительно приближается платформа с радиовышкой, и думал, что сегментов в полосе можно было сделать и побольше.

— Переложить реверс, — скомандовала Серая Лисица.

— Есть переложить реверс, — отозвался Хидео.

Колёса закрутились в обратную сторону, дымя и воняя жжёной резиной, лопасти винтов сменили направление вращения, тормозя самолёт. «Кондор» протестующе застонал, но заметно замедлился. Вот он бежит уже не так резво, скорость падает всё быстрее, и наконец Серая Лисица мастерски развернула самолёт, расположив его поперёк площадки. И только тогда отпустила рукоятки штурвала.

— Сели, — сказала она.

В её голосе звучало облегчение, и я понял, насколько напряжена она была в эти минуты. В минуты, когда всё зависело только от неё.

— Сели, — кивнул я. — Благодаря тебе.

С грохотом и плеском воды, который я теперь отлично слышал, сегменты посадочной полосы погружались обратно в воду. И теперь только чайки, летавшие над нашей базой, оглашая её своими пронзительными криками, могли рассказать, что видели, как громадный «Кондор» сумел сесть на крошечную, едва ли сильно больше его размерами, площадку. Но кто же будет слушать глупых птиц?

Дождь. Я ненавижу дожди. Они не останавливают боевые действия, даже такие ливни, как тот, что хлестал сейчас песок струями воды, будто плетьми. Бойцы стояли под ними не двигаясь, ожидая, когда Миллер даст разрешение встать вольно. Однако тот не спешил. Отбоя от желающих вступить в ряды «Солдат без границ» не было, и потому кандидатов просеивали через всё более мелкое сито. И не одно.

Вот сейчас безжалостный Миллер проверял их стойкость. Он шагал среди рядов бывалых солдат, прошедших не одну кампанию, под его ботинками скрипел песок. Ему сложно было передвигаться по пляжу, даже в мокрый песок костыль уходил слишком глубоко. Миллер то и дело останавливался, чтобы освободить его.

— На первый-второй рассчитайсь! — рявкнул Миллер, и, наверное, стой я среди бойцов, не удержался бы и сам вздрогнул от такого резкого окрика. А вот отобранные мужчины и женщины оказались крепче, ни один мускул на их лицах не дёрнулся. — Первые номера, пять шагов вперёд!

Как только строй распался на две примерно равных части, Миллер вскинул руку с костылём, вытянув её перед собой.

— Те, кто слева от меня, — скомандовал он, — вступить в бой с теми, кто справа. Вперёд!

К возможной схватке все были готовы: испытание боем против других кандидатов — обычное дело. А вот команда схватиться с теми, что стоит слева от Миллера, несмотря на чёткое разделение, когда кажется, что уже понятно, кто твой будущий противник, была ошеломительной. Для некоторых из бойцов — слишком. Они первыми полетели на песок, когда за них взялись те, кого они считали уже товарищами в грядущем бою.

Очень верная проверка — в настоящей схватке враг может появиться откуда угодно. А жизнь наёмника такова, что нынешний друг становится противником буквально в следующую секунду. И дело тут не только в предательстве. Не раз бывали случаи, когда командиров наёмничьих полков перекупали прямо в ходе конфликта и вчерашние товарищи оборачивали оружие друг против друга. Ничего личного — только деньги: кто больше платит, тот побеждает в войне. Наёмник верит тем, с кем служит вместе, и своему командиру. Простые максимы, понимание которых спасло не одну жизнь.

Я смотрел на дерущихся под струями дождя солдат. Среди них стоял не шелохнувшись Миллер. Искалеченный наставник был этаким центром бури, вокруг него схватки затихали сами собой. И задеть его опасались вовсе не из-за травм Миллера — он легко мог положить на лопатки любого из кандидатов, а то и двоих-троих сразу.

Курортное бунгало, где располагался вербовочный пункт, нещадно текло: на столе, полу, шкафу и даже на кровати стояли вёдра, чашки, стаканы и прочие ёмкости. Вот только заполнялись они дождевой водой так быстро, что молодой парень, ответственный за них, слишком быстро умаялся. Я махнул ему рукой, чтобы сидел вместе с начальником вербовочного пункта в самом сухом углу и не дёргался. Кофе он умел варить настолько хороший, что лишняя пара капель воды его не испортит. Да и бутерброды, которые я жевал, глядя, как молотят друг друга кандидаты, тоже.

Когда же на ногах остался только один из них, ведь в схватке всё так смешалось, что понять, кто твой товарищ, а кто враг, стало совсем невозможно, я вышел из бунгало. Пока шагал по ветхим ступенькам, гадая, какая из них подломится под моим весом, Миллер командовал валявшимся на песке бойцам: