Алексей Григорьев - Ходок-4. Война

— «Митька Дорофеев, кажется так его величают», — мигом припомнил Ходок, имя и фамилию приказчика прокаженных и мясников. Эту информацию мельком упоминала Мирослава, когда отряд ходил на разведку.

Прерывать процесс поглощения разлитой в мире мощи юноша не посчитал нужным. От кравшегося, словно тать, инфа особой угрозы не исходило. Даже когда недозлодей попытался накинуть путы ветра , те лишь бессильно соскользнули со Слая.

— Атака адепта одной с вами инфосферы заблокирована! — решила напомнить о себе Септония.

Подобный казус не удивил, подстатус Аватара, вместилище бога , гарантировал стопроцентную защиту от нападений более слабых практиков и пятидесятипроцентную от равных. Хмыкнув, Слай продолжил бездействовать. Ему стало интересно, на что же способен посягнувший на него не пойми кто.

Добрых пять минут рогатый неудачник бомбардировал юношу арсеналом своих умений, преимущественно воздуха и земли. Результат был нулевой.

— «То ли я чего-то не понимаю, то ли вероятность успеха чужой атаки зависит ещё от чего-то!»- заключил юноша и направил в наглеца око познания жизни . Ему стало любопытно, сможет ли он прочесть данные атакера.

Эффект от техники оказался совсем не таким, как предполагал Ходок. От череды неудач противник вошёл в раж и прозевал заклинание. Зелена сфера прилепилась прямо по центру лба, после чего бедняга дико заорал и рухнул наземь, вмиг лишившись чувств.

В себя Митька пришёл от грубого тычка под ребра.

— Чего разлёгся, вставай давай! — вздернула сильная рука его на ноги, для верности отвесив тумака, — Ну-ка, соглашайся на переход, я спешу!

Новый подзатыльник заставил не слишком храброго Дорофеева втянуть голову в плечи.

— Кка… ккой пп… ереход? — промямлил Димитрий.

— Много будешь знать — скоро состаришься, душегуб! Просто изъяви внутреннее согласие последовать за мной! — прозвучал отнюдь не вежливый ответ.

Митька вздрогнул. Хоть факт о том, что для приобщения требовалось убивать и был в Велграде общеизвестен, однако откуда об этом знать ни разу не приобщенному к обряду чужаку.

Димитрию повезло. Его признали полезным и позволили убить дважды. Таким вот, гаденьким образом он и получил защиту разума от проклятия. Жертвами воздушника становились светляки, тех сразу пустили под нож. Однако сейчас «бесполезных» практически не осталось. Ценность обычного погонщика повозки была не слишком большой, потому при следующем ритуале хочешь не хочешь, а пришлось бы сражаться.

Да и субстанцию полученную после подобия побед Митька усваивал с трудом. Особенно во второй раз. Вот Дорофеев и боялся, что или не осилит соперника на дуэли или сойдёт с ума после.

Димитрий привык подчиняться приказам. Он делал это всю жизнь, поэтому без пререканий и борьбы выполнил требуемое. Незнакомец прочел покорность в его глазах и сразу же ухватил за руку. Сознание адепта помутилось. А когда ясность мысли пришла в норму, выяснилось, что они перенеслись в личное пространство захватчика.

— «Я ещё удивлялся, что моя магия на него не действует! Он же, как минимум, сферы Единого Тела ! Неужто кто извне пожаловал? А что? Вполне может быть… Ведь проник же сюда узкоглазый!»- Дорофеев жутко завидовал азиату и потому возненавидел. Мелочность, алчность и желание выжить любой ценой являлись превалирующими чертами характера ублюдка.

— Уважаемый, я в вашем полном расположении, пожалуйста, выведите меня отсюда! — залебезил бухнувшись на колени Митька.

Ответом на столь подобострастную мольбу стал презрительный взгляд.

— Мне пока некогда с тобой возиться. Посиди здесь, но ничего не трогай, иначе пожалеешь! — с такой отповедью могущественный практик исчез, а Димитрий сел, поджав ноги. Сама идея о том, чтобы ослушаться, вызывала у него ужас.

— «Несомненно, все случившееся — к лучшему. Нужно втереться в доверие, а там посмотрим!»- успокоил себя Дорофеев и прикрыл веки, приводя в порядок расшалившиеся нервы.

* Сварог по одной из версий является сыном Даждьбога, от которого и произошла Ассоль;

Дурного набраться легко, попробуй научиться чему-то хорошему!

Увещевание матери непутевому чаду.

Центральная арена Велграда, как и раньше, была переполнена. Несколько тысяч людей присутствовало в местном колизее, но на этом сходство с минулым заканчивалось. Не было слышно шума и гама, не ходили лоточники, не суетились букмекеры, призывно не улыбались дамы легкого поведения, в поисках денежных мешков, обычная толпа не неистовствовала снаружи, просматривая пузыри-трансляторы. Много, очень много, таких вот «не» мог выхватить наблюдательный глаз при сравнении. Однако где же взяться независимому, незамутненному оку в поражённом проклятьем полисе.

Изменилось и вип-ложе. Когда-то тут посиживали представители, пусть и не действующей, Городской Думы, а также особо удачливые торговцы и влиятельные служащие. Теперь же на весь стометровый объём роскошной части стадиона приходилось всего пять человек. И все же ощущение полноты трибун такое количество вполне обеспечивало. Дело заключалось в том, что тутошние властители претерпели существенные метаморфозы.

Центральное место по-прежнему занимал князь. Вот только государь кардинально преобразился. К человеческой части здешнего повелителя добавилось метров двадцать толстых, покрытых крупной чёрной чешуёй, колец.

Вяземский походил на исполинского удава, к которому кто-то по недоразумению прилепил голову и торс когда-то в расцвете сил мужчины. Да и видно было, что людское начало постепенно уходит из тела правителя: на лбу и верхней части черепа росло аж шестеро рогов, а за лопатками трепетали полутораметровые кожистые крылья.

Не уступали предводителю и остальные. Прямо на полу, справа, сидел Фёдор Клеванский. И ранее могучий, теперь он напоминал волота *. Даже в сидячем положении его макушка на три метра возвышалась над поверхностью каменных плит, а ширина и вовсе вдвое превышала предыдущее значение. Дородный боярин покрылся шерстью и не носил одежд. Ворс рос столь густо и был так колюч, что в этом отпала необходимость. Главным отличием от мифического великана являлось наличие такого же, как и у Мстислава, украшения между глаз. Только отростков было пять, да вместо крыльев за спиной колыхалась масса овеществлённого мрака. Такое вот воспоминание осталось от общеизвестной клички вельможи*.

Игорь Старицкий, по прозвищу Бес, размещался позади сюзерена и превратился в однорукого черта — переростка. Отрубленная конечность так и не восстановилась, что придавало фигуре некую угловатость и скособоченость. Размеры бес — гигант имел поскромней: около сажени ввысь и всего аршин вширь*. Зато пространство вокруг также пятирогого бороздили тени. Лики боли и страданий сгущались за затылком колдуна, расплескиваясь вокруг и создавая зловещую ауру.