Евгений Щепетнов - Поводырь

Я согласно кивнул. Не хватило бы. При всей его магии, при его мастерском владении единоборствами — он бы не удержал дом против двух с лишним десятком распаленных жаждой наживы и похотью наемников, превратившихся в шайку оголтелых бандитов. Власти нет — грабь, насилуй! А когда ты знаешь, что в доме живет лекарь, а все лекари люди обеспеченные — почему бы не вломиться в дом? Тем более что там еще и три красивых девицы!

Похоже, что кто-то навел. А может какой-нибудь из наемников воспользовался услугами лекаря, и во время визита видел обитателей дома. Ну вот и возникла задумка — грабить и насиловать.

Кончилось все дурно — для грабителей дурно — мои люди появились в тот самый момент, когда эти придурки начали лезть через стены, а лекарь и его жена с дочками сбивали их стрелами из арбалетов и лука. Они все равно бы залезли в дом, и тогда…даже думать не хочется, что — «тогда». Семья Асана горько бы пожалела, что их не убили сразу.

Кстати сказать, представляю, что сейчас делается в городе. Разведчики уже донесли — все очень и очень плохо. Если Асан еще как-то мог сопротивляться грабителям, а что делать тем, кто вообще никогда не держал в руках оружия? Плакать и терпеть, терпеть и плакать — больше ничего.

Может послать в город отряд покрепче? Человек двести? И пусть патрулируют улицы, при первом же признаке грабежа и насилия — негодяев в распыл. Горожанам полегче будет. По крайней мере до того, как появятся передовые части войска степняков. И вот тогда начнется все самое дурное. А кроме того — я подвергну опасности тех, кто гарантированно может защищать замок. Их могут ранить и убить. Ранить-то ладно, у нас есть хороший лекарь, да и сам я могу лечить по высшему уровню, но…если руку отрубят? Или ранят, и не дотерпит до лекаря? Нет уж, простите, горожане, но нам не до того…быть бы живу.

***

Первые лучи солнца мы увидели через две недели. Я даже глазам не поверил, когда посреди серого, хмурого дождливого дня вдруг будто кто-то включил студийный осветитель. Яркие лучи солнца залили стены замка, и люди во дворе замерли, как если бы увидели чудо. Настолько уже привыкли к бесконечному дождю, что казалось — ЭТО теперь будет вечно, навсегда, до скончания веков. И вот…

Кто-то улыбался, подставляя лицо горячи лучам светило, а у кого-то на лицо пала маска озабоченности и горечи — эти люди прекрасно понимали, что означает возвращение солнца. То, чего все ждали и так опасались — скоро сбудется. Больше никаких отсрочек — если солнце вступит в свои права, и начнет поджаривать степь так, как это было до катаклизма…неделя, максимум десять дней, и земля превратится в тут Степь, которую все знали раньше. И Орда двинется в путь — неумолимая, жестокая, как бродячие муравьи, пожирающие на своем пути все, до чего доберутся их острые жвала.

Но солнце победило не сразу. Каждый день — вначале на полчаса-час, потом на несколько часов, оно выглядывало из-за туч, а дождевые капли становились все мельче и мельче, пока дождь не прекратился совсем, оставив после себя только серо-черные дождевые облака. Но наконец-то ушли и они. И светило засияло на пронзительно голубом небе, похожее на раскаленный стальной диск. Оно будто с ума сошло, поджаривая землю, и все, чего коснулись его руки-лучи. Люди, раньше выглядевшие как кучи тряпья в своих плащах и одеялах, намотанных на головы и плечи, раздевались до набедренных повязок, а рабы и рабыни — донага. Везде по двору на веревках и просто на земле сохло многочисленно барахло, впитавшее в себя дождевую влагу и начавшее уже покрываться вездесущей плесенью. Люди, лишенные домов и имущества, берегли каждую тряпочку, потому истово спасали свои немногочисленные «сокровища».

Вспыхнули несколько драк за лучшие места для просушки барахла, и мне пришлось жестоко пресечь эти зародыши бунта — зачинщиков прилюдно высекли плетками, не до увечья, но вполне ощутимо — неделю не смогут сидеть на заднице и опираться спиной. Порядок — прежде всего.

Замок теперь походил на какой-то рынок, а не на обиталище старого Клана Конто. Бегают детишки, лают собаки (ну не бросишь ведь их на произвол судьбы, умирать с голоду!), шмыгают кошки, совершенно обалдевшие от шума, собачьего лая и всего этого бедлама. Веселуха, да и только! Кому веселуха, а кому и не очень…

Организовали питание, собрав с беженцев все продукты, которые у них были. Кто-то пытался протестовать, мол, мы и сами прокормимся, не хотим с нищебродами вместе питаться! Но им тут же указали на их место — хочешь питаться своими продуктами, нет проблем. За воротами. Здесь все участвуют в обороне, и все участвуют в обеспечении питанием.

Кстати сказать, с подачи управляющего сделали так, что все питание, проживание, одежда и обувь предоставленные тем, кто ничего не имея притащился в замок, рассчитывая что тут получит — все посчитали по вполне щадящим расценкам и заставили хитрецов или просто бедняков дать расписки в том, что они рассчитаются за предоставленные им услуги, питание и проживание. Опять же — под страхом того, что их выгонят из замка навстречу страшной Орде.

Кто-то мог бы сказать, что это неправильно, что благотворительность наше все — но почему те, кто приехал с продуктами должны обеспечивать тех, кто продукты припрятал в тайных ямах в расчете на халяву в замке?

Тем же, кто сдал продукты — зачли их по справедливым расценкам, и Конто выступает гарантом того, что им будут выплачены причитающиеся деньги — за вычетом того, что съедят сами.

В общем — управляющему пришлось дать в помощь еще троих заместителей. И как ни странно, на эти места замечательно подошли мои наложницы День и Ночь, и моя секретарша, которая великолепно справилась с реанимацией библиотеки. Все три девушки оказались на удивление разумными и даже жесткими начальниками, которые мягко, без ругани, но четко регулировали отношения в этой массе народа так, что все боялись им не только перечить, а даже глянуть неодобрительно в сторону бывших постельных рабынь и кухонной девки. Охранники, которых им дали в помощь, расправлялись с недовольными прямо на месте, самых борзых до крови и потери сознания охаживая тренировочными боканами.

Я не вмешивался в этот процесс, сразу заявив, что до меня должны дойти только самые сложные проблемы. Например — если нечто сделанное человеком заслуживает виселицы или декапитации. В остальном — пусть делают по своему разумению. Но если узнаю, что они злоупотребляют мои доверием — им конец. Не прощу. Даже их. Я всегда был жестким человеком, и жесткость моя обычно проявлялась в экстремальных ситуациях. А сейчас — она и есть, экстремальная ситуация.

Но в общем, все шло по накатанной, и к тому времени, как солнце все-таки окончательно вылезло из-за туч, в замке образовалась некая организация — с четкой иерархией, с распределенными обязанностями, с законами, судом и неотвратимыми карами за преступления. Эдакое государство в государстве.