Илья Соломенный - Рождение вечности [СИ]

Снова взгляды, и снова внимание к моей персоне.

— Правда ли, что вы встроили в инфополе одного из лаборантов, имеющего доступ к архивам, вирус, который нашел и скопировал нужные вам файлы?

— Да, — я вспомнил, сколько месяцев потратил на разработку и настройку этого вируса, а также сколько времени искал подходящего кандидата для его внедрения в сеть одной из лабораторий. Если подумать, это была блестяще реализованная схема, не в пример лучше тех, что привели меня сюда. Я про себя усмехнулся, и тут-же заметил, как прищурился один из Примархов — седовласый мужчина с небольшими морщинами в уголках глаз.

— Впечатляет, — заметил он, словно в ответ на мои мысли, — После этого вы отправились на Лирею?

— Да, но там оборвался один из следов, которые я обнаружил в украденных документах. Две запертые и пустые лаборатории — все что я нашел.

— После вы прибыли на Эдем?

— Другой след вел туда, — я кивнул, — к семье де Бригез.

— И что вы предприняли, оказавшись на этой планете?

— Поселился в Высоком городе, и организовал слежку за несколькими представителями семьи. Три года собирал информацию, и…

— В канун карнавала вломились в особняк главы рода де Бригез, украли его ключи от систем безопасности, и скопировали их семейный архив?

— Да.

Примархи ненадолго замолчали. Я сообразил, что они невербально обмениваются мыслями. Когда с этим было покончено, допрос продолжился. Мне пришлось рассказать абсолютно все, что со мной произошло с момента ограбления де Бригеза, не упуская ни одной малейшей детали, а также упомянуть о всех аферах, что мы, походя, провернули с Норманом.

Затем пошли, как мне показалось, ничего не значащие вопросы. К слову — о Кайри Примархи не спросили ничего. О Нормане — только то, насколько он был посвящен в украденную мной у моей же семьи информацию о проекте «Синтрофос». Зато на Ирио я потратил добрый час, вспоминая все, что отложилось у меня в памяти — вплоть до поведения его зрачков при переговорах, и жестах, которые он использовал.

Не скрою, без спутника все это казалось мне очень размытым, и я несколько раз упомянул, что не уверен в правильности своих воспоминаний. Впрочем, Примархов это нисколько не смутило. Где-то в середине допроса я понял — почему.

Все то время, что я стоял посреди зала, мне казалось что я ощущаю лёгкие прикосновения к своей инфоструктуре. Спустя некоторое время я понял, что это не просто ощущение — Примархи каким-то образом считывали данные с моего мнемочипа, а может быть — прямо с клеток. Я не мог сообразить, как они это делают, и почему я чувствую подобное вмешательство без спутника тоже не знал, но был уверен в своей правоте.

Когда вопросов не осталось, главы семьи снова замолчали — лишь пристально смотрели на меня, не отрывая взгляда. Тревожное ощущение усилилось, и я с нетерпением ждал дальнейшего развития событий. А ещё у меня жутко затекли ноги — я простоял на одном месте (по моим прикидкам), больше трёх часов.

— Виктор де Пайле, — собственное имя прокатилось под звездным сводом так резко и громко, что это заставило меня вздрогнуть, — вы объявляетесь виновным по двум пунктам. Первый: кража семейной информации и разглашение ее посторонним лицам. Второй: создание конфликтной ситуации с домами де Бригез, Ямато, а также с Императорским двором — путем кражи редчайшего артефакта с аукциона одного из Советников Эдема и заключением контракта, нарушающего семнадцать пунктов Императорских эдиктов. Нами было принято единственное возможное решение относительно вашей персоны.

«И что, все?!» — в замешательстве подумал я, — «К чему тогда такой долгий допрос? Мне даже не дадут оправдаться?!». Я был возмущен, хотя и понимал, что Примархи кругом правы, и даже не представлял, что можно сказать в свою защиту.

— Что со мной станет? — хрипло спросил я.

— Вы останетесь в Цитадели на неопределенный срок — пока последствия ваших действий не будут нейтрализованы. Вы не покинете пределы крепости, и лишитесь возможности контактировать с другими людьми. Обычно в подобных случаях мы изымаем у обвиняемого его спутника, но у вас его и так нет — однако контакт с инфосферой для вас будет полностью перекрыт.

С каждым новым словом я падал духом. Это, конечно, не смерть, но остаться в душных подвалах, без всякого контакта с людьми, да ещё и на неопределенный срок… Словно оказаться в одиночной камере, выдолбленной в астероиде.

Я откашлялся.

— Могу я узнать хотя бы примерные сроки своего заключения?

— Нет. Это будет зависеть от многих факторов.

— В таком случае, прошу разрешения попрощаться с отцом и братом.

— Исключено, — отрезал Примарх, сидящий по центру, — Вы покинете этот зал под охраной фейдов. Они отведут вас в камеру. Дальнейшие инструкции, если они появятся, вам передадут.

Я ничего не понимал. Какого черта меня не посадили под замок сразу — как только я рассказал отцу о том, что произошло?

— Могу я сказать несколько слов?

Примархи снова переглянулись, и тот седовласый, что ранее прочёл мои мысли, кивнул:

— Если поторопитесь.

Я попытался собраться с духом — как назло, ничего умного в голову не приходило, но молчать после такой просьбы было бы совсем глупо. Я открыл рот, чтобы заявить об отсутствии в моих действиях злого умысла; возможно, посетовать на неосторожность, и попросить смягчить наказание. Честно говоря, я понимал, что мои слова ничего не изменят, но должен был хотя бы попытаться! К счастью, меня избавили от необходимости придумывать оправдания.

Двери за моей спиной тихо открылись, и в зал вошёл ещё один человек. Все взгляды тут-же оказались прикованы к нему — кроме моего. Чья-то воля не дала мне повернуться, а через секунду я понял, что меня попросту обездвижили. Человек стремительно прошел мимо, и загородил меня собой.

— Прошу прощения за вторжение, Примархи, — он чуть склонил голову, и его голос показался мне очень знакомым. Вглядываясь в выбритый затылок, я с удивлением понял, что уже видел этого человека — это был Элиас!

— Сегодня что — день открытых дверей? — сухо поинтересовался мужчина, объявивший мне приговор, — Сейчас идёт заседание, Элиас, дождись окончания.

— Вообще-то я здесь из-за Виктора, — новый гость развернулся ко мне, и слегка улыбнулся, — В этом деле появились новые детали.

— И они не могут подождать?

— Сами скажите, — Элиас отстегнул от браслета свой кристалл, и подойдя к кафедре, положил его перед Примархами. Над твердой поверхностью возникла голограмма, но я не смог разглядеть, что на ней изображено. Однако это, похоже, было нечто очень важное — лица представителей совета вмиг окаменели, а глаза налились цветом таким темным, что сейчас Примархи мало напоминали людей.