Денис Кащеев - Астральный гамбит [СИ]

Я снова сфокусировал взгляд на Корнилове.

— …сего трагического происшествия, — уловил я лишь окончание произнесенной им фразы, но сразу понял, что речь в ней шла как раз о Наде. Но, как оказалось, не только о ней. — Посему приказом начальника Федоровского кадетского корпуса номер 137 от нынешнего числа на вакантное место зачислен новый кадет, — продолжил есаул. — Прошу любить и жаловать: госпожа Иванова!

Корнилов сделал жест рукой, и из-за его спины выступила девушка в черной кадетской форме — невысокая, щуплая, обладательница огромных карих глаз, кажется, едва умещавшихся на узком скуластом лице. Темные волосы новенькой были заплетены в две тонкие кривоватые косички, правая при этом спадала на отнюдь не выдающегося размера грудь, а левая оставалась где-то за спиной.

По шеренге первокурсников пронесся недоуменно-рассеянный гул.

— Что-то я ее не помню на вступительных, — почти не размыкая губ, сухо пробормотала слева от меня Тереза фон Ливен.

— Точно, не было у нас на потоке никакой Ивановой! — в полголоса подтвердила Маша Муравьева.

— Тридцать седьмым в рейтинге шел Сашка Переверзев, должны были тогда его зачислить! — проговорил справа Юдин из отделения Тоётоми.

— Нет, — возразили ему. — Кто не прошел — тот не прошел, таковы правила!

— А эта глазастенькая тогда здесь по какому правилу?

— Меня спрашиваешь? Я откуда знаю?..

— Прошу тишины! — сурово сдвинув брови, призвал нас к порядку Корнилов. — А вы, сударыня, — повернулся он к новенькой, — извольте занять место в строю. Ваше отделение — третье.

Иванова что-то ему ответила, но что именно, расслышать с моего места оказалось невозможно. Зато было отлично видно, как девушка спустилась с трибуны, уверенно направилась к нашей шеренге, затем, уже подойдя к нам почти вплотную, вдруг остановилась, будто бы в сомнении завертела головой — и внезапно вклинилась в строй справа от меня.

Кто-то из ясухаровских хихикнул.

Гм… Не то чтобы мне так уж была дорога эта чертова позиция правофлангового в отделении… Но, во-первых, что мое — то мое. Во-вторых, порядок есть порядок. А в-третьих, девица пришла сюда вместо Нади. Да, ясен пень, она не была в этом ни духа виновата, но моей симпатии к ней такое положение дел никак не способствовало…

— Сударыня, вам не сюда, — угрюмо буркнул я, аккуратно, но твердо оттесняя новенькую плечом.

— Почему? — удивленно посмотрела она на меня — вроде бы и снизу вверх, но при этом разве что не свысока. — Сие же третье отделение? — в речи новенькой будто бы слышался легкий акцент.

Справа снова послышались смешки.

— Третье, — подтвердил я. И не нашел ничего лучше, как только добавить. — Но место на его правом фланге необходимо заслужить!

— О, извúните, — кажется, все же слегка смутилась Иванова — и акцент в ее речи сразу сделался заметнее. — А где мóе место?

— В хвосте, — хмыкнула Маша Муравьева.

— Пока — вон там, — хмуро показал я глазами на левый фланг.

— Спасибо, сударь, — кивнула новенькая, похоже, вновь успевшая обрести былую уверенность. — Тогда я пойду туда. А сюда вернусь, когда заслужу. Кстати, что для сего нужно сделать?

— Набрать больше всех баллов по итогам учебного семестра, — был вынужден ответить я.

— Что ж, полагаю, за сим дело не станет, — одарила меня высокомерной полуулыбкой Иванова и, провожаемая взорами — отчасти насмешливыми, отчасти заинтересованными — неспешно двинулась в конец строя.

— Вызов принят, — хмуро бросил я — по сути, уже ей в спину.

Обернуться новенькая не соизволила.

Повторюсь: сами по себе на дух мне не сдались ни позиция правофлангового, ни место во главе стола в трапезной. Но что мое — то мое. И никакой такой Ивановой уступать это просто за красивые глаза я не собирался.

А глаза там, кстати, и впрямь были вполне себе красивые.

Ну да и духи с ними!

в которой я сплачиваю «жандармов»

Каждому курсу Федоровки полагался офицер-куратор из числа преподавателей — ну, что-то вроде классного руководителя в школе. Предполагалось, что за нас, первогодков, будет отвечать ротмистр Рылеев, но накануне начала учебного года тот нежданно корпус покинул, разделив незавидную участь майора Алексеева и полковника Пришвина. Вот уж ни за что не подумал бы, что и этот у нас — сторонник Романова! Помнится, с Огинским у бритоголового ротмистра были какие-то серьезные разногласия, как раз по вопросам внешней политики Империи.

Впрочем, поговаривали, что Рылеева как раз увольнять не собирались, да он сам подал в отставку — типа, из солидарности с опальным руководством. Но слухи — это дело такое…

Так или иначе, плакал, видать, должок, который ротмистр обещал мне отдать в ходе учебы — ну, из-за невыполненного обещания начислить дополнительный балл на экзамене. Не скажу, будто я вот прям на это серьезно рассчитывал — но все равно жалко. Особенно теперь, когда за первенство в нашем отделении открыто провозглашена борьба.

Дойдя до этой мысли, я невольно покосился на новенькую. Мы, первый курс, собрались на дубовой аллее в ожидании, когда штабс-ротмистр Поклонская, куратор второго года обучения, закончит беседу со своими подопечными и снизойдет до нас — «сироток»-первогодков временно «повесили» на нее. Наши держались четко тремя группками, по отделениям. И только Иванова неприкаянно стояла в сторонке, задумчиво изучая острые мысы своих черных форменных туфелек. Поглядывать на нее поглядывали, но завязать с выскочкой общение никто пока не торопился.

Подавив неуместное — и совершенно неконструктивное — злорадство, я одернул китель и решительно двинулся в сторону девушки. В моем ( в моем! ) отделении изгоев не будет! Ну и потом, сказано же кем-то умным: держи друзей близко, а врагов — еще ближе. Тем более, что это даже не враг, а так…

— Сударыня? — негромко окликнул я новенькую, подойдя со спины.

Встрепенувшись, Иванова резко обернулась, взметнув в воздух тонкие косички. Огромные карие глаза изучающе воззрились на меня.

— Ой, простите, сударь, я задумалась…

— Это вы меня простите, сударыня, — как смог более любезно улыбнулся я ей. — Недавно, на общем построении, я, возможно, был излишне резок…

— Нет-нет, все правильно, — проговорила новенькая, почему-то при этом сначала кивнув, и лишь затем, будто опомнившись, замотав головой. — Там я была не права.

Что ж, искренна она или нет, но будем считать давешний инцидент исчерпанным.

Но не этот разговор — он-то у нас как раз только начался.

— Раз уж такое дело, позвольте представиться, — продолжил я. — Молодой князь Владимир Огинский-Зотов — к вашим услугам, — козырять титулом, конечно, то еще читерство, но почему бы и нет — раз правила этикета требуют?