Денис Кащеев - Астральный гамбит [СИ]

в которой я летаю

Под утро мне приснился дом. Мой, прежний дом. В смысле, совсем прежний — «двушка» на юго-восточной окраине Москвы, из которой мы переехали вскоре после рождения Юльки — «хрущевка» шла под снос. Мне тогда, кажется, и пяти лет еще не исполнилось, и помню я ту квартиру только по своим детским фоткам — и по таким вот снам.

Что характерно, новая квартира, в которой я прожил большую часть жизни — просторная, трехкомнатная, в не самом плохом районе города — не снилась мне никогда.

Сон есть сон, и ничто в нем не мешало оказаться в давно несуществующей «двушке» моей уже подросшей сестренке. Выглядела она тут лет на семь-восемь. Юлька сидела за столом на кухне — логично, собственной комнаты на старой квартире у нее быть никак не могло — склонившись над школьными тетрадками. Я стоял у нее за спиной и со знанием дела подсказывал:

— Неправильно! Только профаны называют духов «бестелесными злыднями»! Сие, — так и сказал, «сие», — астральные сущности, обладающие собственными сознанием и волей и способные к магическому воздействию!

«Ничего себе у них задания в первом классе!» — мелькнула у меня при этом мысль.

Юлька же послушно зачеркнула что-то в тетради и переписала строку заново.

— А они к нам домой не придут? — спросила вдруг затем, обернувшись ко мне.

— Кто? — я понял, что она имела в виду, но почему-то все равно переспросил.

— Эти… — она заглянула в тетрадку. — Астральные сучности?

— Сущности, — на автомате поправил я.

— Сучности, — упрямо повторила она. — Чудовища.

— Не придут, — поспешил заверить я ее.

Сестренка вернулась было к урокам, но тут же снова обернулась.

— А зачем ты вообще привел их из того мира?

— Я? — растерялся я. — Привел чудовищ?

— Угу, — кивнула Юлька. — Привел. И теперь здесь будет так! — закричала она во весь голос — водилась за ней такая привычка, ни с того ни с сего заорать — и вдруг плюнула в меня.

Склизкой, зеленой слюной.

Я успел поставить щит, и цели плевок не достиг. Только сейчас я заметил, что сестренка сидит передо мной полностью раздетая. И удивился даже не внезапной атаке, а именно этому — подобных вольностей в школьном возрасте Юлька себе уже не позволяла.

Как бы то ни было, голышом девочка оставалось недолго. Как, впрочем, и человеком. Уже через секунду Юлькино тельце покрылось бурой шерстью, а детское личико обернулось омерзительной харей.

— И теперь здесь будет так! — Юлькиным голосом повторил мимикр, хватая меня за плечо когтями — на этот раз щит его почему-то не остановил.

Я рванулся назад, но хватка чудовища меня удержала.

— Пришло время! — пробормотал монстр. — Пришло… время…

Я ударил мимикра магией и снова дернулся — уже из последних сил. Успел заметить, как монстр опять обернулся человеком — только теперь это была не малютка Юлька, а зараза Иванка собственной персоной — и проснулся.

— …время, сударь! — услышал я уже наяву голос своего соседа Сколкова. Это он тряс меня за плечо. — Ваши все уже на построение пошли! Поторопитесь!

Левой рукой второкурсник держал щит.

— Вы отстреливались, молодой князь, — пояснил Сколков с усмешкой, проследив за моим взглядом. — Но я был готов! Спросонья всяко бывает… Вставайте, а то опоздаете! Штабс-ротмистр Поклонская этого не любит!

На утреннее построение я все же успел, но прибежал в самый последний момент. Невольно нашел глазами Иванку — та мне лишь насмешливо улыбнулась. Поторопившись занять свое место в линии черных мундиров, на Милану я даже не посмотрел.

А вот после завтрака Воронцова подловила меня сама.

— Ну, как прошло? — спросила она, не скрывая любопытства.

— Нормально, — отмахнулся я, вовсе не собираясь посвящать молодую графиню в подробности постигшего меня на аллее фиаско.

— Ты, похоже, чуть не проспал, — заметила Милана. — Напряженная выдалась ночка?

— Ты даже себе не представляешь, насколько, — искренне выговорил я.

— Иванова вину заглаживала? — поняв все по-своему, подмигнула мне Воронцова. — Надеюсь, в постели она себя показала не хуже, чем в спортзале?

— Не было никакой постели, — поморщился я.

— Да? Ну, под дубами, на желудях — оно тоже неплохо.

— Тебе виднее.

— Что-то ты вялый какой-то с утра, — прищурилась молодая графиня. — Надо бы тебя взбодрить…

— Ну, попробуй! — буркнул я, не подумав.

— Звучит как вызов!

Я все ждал, что она заговорит про должок, который теперь, типа, на мне, но Милана эту тему почему-то поднимать не стала. Догадалась, что план провалился?

Так или иначе, вопросов мне Воронцова тоже больше не задавала, что меня более чем устраивало.

Предмет, стоявший сегодня первым в расписании у всех трех отделений нашего курса, назывался «Проблемы магической практики». И вела его не кто иной, как Ирина Викторовна Поклонская. Так что, пропустив стадию представления себя классу, штабс-ротмистр сразу перешла к делу.

— Магия, господа кадеты — явление многогранное, — проговорила она. — И весьма неоднородное. Ее признанная сила часто соседствует с труднообъяснимой немощью. Так, опытный одаренный может заставить ясное небо пролиться дождем, и тем самым напоить и себя, и окружающую чернь, но никому еще не удавалось обратить магией воду в вино — тогда как подлое сословие производит его в избытке. Или другой пример: большинство из целителей, способных с легкостью поставить на ноги целый полк раненых бойцов, на самом себе не затянут даже крохотной царапины. Тут уже, правда, бывают исключения, но связанные с нестандартным, нетривиальным подходом. Вот об этом — о неординарных методах и способах применения магии — мы с вами и будем говорить на наших занятиях.

Покончив с вступлением, Ирина Викторовна села за преподавательский стол и продолжила уже оттуда:

— И начнем мы с вами с одной из самых известных проблем магической практики — с полета человека. Ни для кого не секрет, что поднять в воздух самих себя мы не способны. А вот как насчет того, чтобы отправить в полет другого? Тут уже не все столь однозначно. Сударыня, будьте так любезны, пригласите в класс наше наглядное пособие, — попросила она вдруг Воронцову.

Не задавая никаких вопросов, Милана встала из-за парты и направилась к выходу из аудитории.

— Молодая графиня любезно согласилась предоставить нам для занятия своего холопа, — пояснила штабс-ротмистр остальным.

Провожая взглядом Воронцову, я даже не сразу понял, что именно сказала Поклонская. Смысл слов Ирины Викторовны дошел до меня, лишь когда Милана вернулась в класс — в сопровождении своей стриженой Пири.

Клейменая девушка почему-то была абсолютно обнажена, но здесь и сейчас смотрелось это ничуть не пикантно. Нет, уродкой она отнюдь не выглядела, если не считать отсутствующих мизинцев. Грудь, бедра, ноги, «бугорок Венеры» — все было при ней, но лично у меня пробуждало вовсе не желание или хотя бы интерес — лишь досаду и стыд.