Артур Осколков - Олимпиец. Том II

Камень взлетел в воздух, а затем упал в широкую ладонь. Снова взлетел. И снова упал обратно.

— Владыка? Тебя что-то тревожит?

Аид перестал подбрасывать матовый осколок и задумчиво посмотрел на мужчину перед собой. В возрасте, но хорошо сложенный. Черные волосы, умные карие глаза и нечёсаная борода. Одет в зеленую тунику, на ногах и поясе стальные кандалы.

Прошло три тысячелетия, а царь Коринфа ни на йоту не изменился. Впрочем, в Тартаре мало что подвержено изменениям. Особенно заключенные.

— Думаю о смысле жизни, — честно признал бог и задумчиво откинулся назад на скамье. — И понимаю, что он от меня ускользает. Моя работа бесконечна. Старые проблемы, — он покосился на камень в руке. — Никуда не уходят. А новых все больше.

— Смотрю, Владыка, сегодня настроение у тебя хуже некуда, — покачал головой Сизиф и привалился спиной к потрескавшейся каменной стене. — Но если ты хочешь поговорить о бессмысленной работе, то мы с Таном всегда к твоим услугам.

Царь позволил себе короткий смешок.

— У нас в этом деле богатый опыт.

Против воли Аид улыбнулся.

Сизиф каждый божий день был вынужден закатывать вверх по склону огромный камень, только чтобы смотреть, как тот падает обратно. Раз за разом. И так до скончания времен.

Суровое наказание.

Но бывший царь Коринфа отнесся к нему с юмором. Развивал выносливость, придумывал книги и пел песни. Даже назвал камень Таном, в честь Танатоса, бога смерти. Чтобы того позлить, не меньше.

Сработало отлично. Танатос и так не выносил мужчину за то, что он умудрился заключить его в цепи, а теперь и вовсе его игнорировал. Чему Сизиф был только рад.

Изначально Аид отнесся к царю скептически. Но каждый раз путешествия по Тартару, он замечал мужчину за веселой песней и философским разговором с самим собой и… Его интерес рос.

В Подземной Царстве редко можно встретить оптимиста. Как-никак, весь смысл оптимизма — надеяться на лучшее и с надеждой смотреть в будущее — не очень работает, когда ты уже мертв.

Когда твое «будущее» определено.

А тут был он. Заключенный Тартара. Самого холодного, самого темного места во все вселенной. Места, где обитают самые отвратительные и изуродованные души. Где, любой теряет надежду.

Любой, кроме Сизифа.

Сложно было не заинтересоваться. Сначала их разговоры были короткими. Аид прекрасно помнил, как хитроумный царь обманул его один раз, и не собирался повторять своей ошибки. Но шли годы, десятилетия, и ничего не происходило.

И к какой-то момент любопытствующий бог не выдержал и напрямую задал вопрос. «Хочет ли он, чтобы наказание отменили? Оставить Тартар за спиной и перейти в Элизиум. К героям, поэтам и хорошей жизни?»

На что Сизиф немного подумал и ответил:

«Пожалуй нет, Владыка. Столько времени прошло. Теперь это мой дом. Я к нему привык. Да и не думаю, что мне разрешат взять с собой Тана». Он тогда еще хмыкнул и погладил камень по гладкой поверхности. «Без него мне будет скучно. И тем более, Владыка. Если я перееду на Елисейские поля, то лишусь наших с тобой небольших бесед. А мне бы этого не хотелось».

Аид ответ оценил и больше к теме не возвращался. Но их разговоры стали чаще. Пожалуй, их отношения были самым близким к тому, что можно назвать «дружбой».

Дружба бога и человека.

— Честно говоря, Владыка, — выслушав мужчину, задумался Сизиф. — Мой совет — забудь.

— Забудь?

Царь кивнул.

— Выкини из головы. Вы не общались с ним шестнадцать лет. Для тебя это ничтожный срок, а для него — вся жизнь. А тут ты. Причем, не потому что хотел его увидеть, а из-за удачного совпадения. Неужто ты думал, что он будет рад?

— У меня были на то причины, Царь, — не согласился Аид и задумчиво уставился на камень в руке. — Я желаю для Адриана простой жизни. Ходить близ богов — ходить близ смерти. Мне хватило одного раза. Я не хочу повтора.

— Прости, Владыка, — пожал плечами Сизиф. — Но ты уже опоздал. Теперь твой сын может забыть про спокойную жизнь. Поэтому, — мужчина оттолкнулся ногой от стены, подошел поближе и хлопнул бога по плечу. — Выжди немного. А потом пригласи его на совместную охоту. Загони лань, прокатись на колеснице. Хорошо проведи время. Это сближает.

Губы Аида расплылись в широкой улыбке.

— Охота и колесницы давно вышли из моды, Царь.

— Уж прости, — развел рукам тот. — Я слегка потерял счет времени, сам понимаешь. Но вот что я тебе скажу. Ты далеко не худший отец на свете. Знаешь, кто хуже?

— Мой брат? — предположил бог.

Сизиф отрицательно покачал головой и прислонил палец к уху. Если прислушаться, то даже отсюда можно было различить жуткие крики вечно голодающего Тантала.

— Нет никого хуже этой твари, — кивнул Царь. — Пожалуй, это еще одна причина, почему я не хочу уходить. Его крики ласкают мой слух.

— Хоть что-то не меняется. Ты все такой же странный, — пробормотал Аид, поднялся со скамьи и громко присвистнул. — Цербер. Мы уходим.

Огромный пес радостно гавкнул и, виляя хвостом, спрыгнул вниз. Камень, который он почти докатил до конца, замер на месте, а затем, с каждой секундой набирая скорость, устремился вниз.

— Осторожнее, малыш, — улыбнулся Сизиф, делая рывок вперед. Он успел подставить руку и остановил Тана до того, как булыжник ударился о землю. — Тебе за такое по головке не погладят.

Цербер, которому чуть не отдавило хвост, благодарно облизал мужчине лицо и вприпрыжку побежал вслед за хозяином. На всех его трех мордах было выражение полного удовлетворения.

Он сделал то, ради чего пришел, и сейчас собирался получить награду.

— Балда, — буркнул Аид. Затем тяжело вздохнул, потрепал любимца по ушам и вытащил из кармана припасенный с обеда кусочек мяса. — Ладно. Заслужил. Держи, не подавись только.

Обычно он не брал собаку с собой, но в последнее время тот совсем разленился от ничего неделания… Так что Аид нашел компромисс. Цербер гулял с ним весь день и даже получал награду, а взамен — огромный пес должен был заменять Сизифа во время их бесед.

Это всех устраивало. Цербер тренировался — хотя пес воспринимал происходящее как игру с мячиком. Вдвойне удобно, так как конца у этой игры не могло быть по определению — а бог мог спокойно поговорить со… старым другом? Старым знакомым?

Неважно.

Главное, что все формальности были соблюдены. Камень поднимался и падал, а Царь Коринфа все так же оставался заключен в темнице.

Не то чтобы Владыка Подземного Царства не мог нарушить свои же законы, но… Это плохой пример для подданных. Собственно, поэтому он следил, чтобы о его беседах с Сизифом знало как можно меньше людей.

Только Танатос да фурии. Ну и Персефона заодно. Но бог давно привык, что от его жены ничего не скроешь.