Андрей Мороз - Возвращение

Там, на самом на краю Земли

В небывалой голубой дали

Внемля звукам небывалых слов

Сладко-сладко замирает кровь

Там ветра летят, касаясь звёзд

Там деревья не боятся гроз

Океаном бредят корабли

Там, на самом, на краю Земли

Что ж ты, сердце, рвёшься из груди..?

Что-то с ним явно происходит. Дурные предчувствия одолевают?

«Чуйке» конечно верить нужно, но не приведи демиурги!

Даже думать в этом направлении не хочу!

— Мля, старый — ну, может хорош уже, а? — деликатно дождавшись окончания песни, просит Валентина Мастиф.

И кто бы только мог предположить подобную вежливую адекватность в совершенно бандитского вида персонаже?

— Не знал бы тебя, подумал, что ты в ПВО служил, — бросает приятелю Шептун, еще сильнее прищурившись.

— Почему в ПВО? — не догоняет Мастиф.

— Сам не летаешь и другим не даешь.

— Смешно, — кисло скривившись, кивает заместитель Зимнего. — Ты лучше шути, Валя.

Да ну их всех…

С недосыпа, да еще под влиянием, наконец-то прекратившегося дружеского воя — в голову лезут разнообразные печальные сентиментальности.

Выберемся ли мы с этой планеты? Вон, тут, как вокруг все сложно!

На Земле, конечно, сейчас тоже далеко не сахар, но там, мы все же, как бы «на своем поле» играли.

«Чушь не пори»! — тут же возражаю сам себе, — «Да какое там уже, нах, свое поле-то? Каждой твари по паре! И все агрессивные, как медведи в новый год разбуженные! Здесь, хотя бы, до цели — не как до Китая по-пластунски».

Сплевываю за борт — авось и доберемся до своих как-нибудь. Не так уж много и осталось.

Что там дома, интересно?

Ольгина беременность уже на третий месяц пошла…

Данька, наверное, совсем от рук отбился, а Ксюха подросла. Дети быстро растут.

Как Зимний, на правах старшего, всеми процессами рулит?

Ладит ли с Кэти моя девочка-самурай? Или вместе с Котовой и прочими пристебайками — гнобит и щемит деваху? Хотя, эту дочь волчицы — еще попробуй, защеми!

Что там с союзниками?

Американцами и атрейцами.

Как отнесутся нугари к долгому отсутствию своих мужчин?

Старый вождь Варун и мудрая красавица Роми, жена Тара — должны здраво оценивать ситуацию. На войне чего только не бывает! Затянулся поход — значит по-другому не получалось. А как остальные?

Что творят и замышляют, оторванные от своих, лишившиеся портала, албанские бармалеи?

Какой прием ожидает нас в Вайоминге? Может, гиворы уже и там вовсю шуруют своими длинными, всепроникающими щупальцами?

Сколько вопросов! И все пока, увы, без ответов!

Ничего — доберемся и узнаем!

Расстояние с каждым днем сокращается.

Жаль, что не так быстро, как хотелось бы.

Эх, раздобыть бы лошадей на всех присутствующих!

Можно даже поменьше — исключив из списка тех, кто сейчас плывет в последней «галере».

Появись возможность или случись что — им придется выбираться самостоятельно.

Ничего, там не дети, а в массе своей мужики крепкие и умелые — справятся как-нибудь.

А вот детей-то, как раз — они вчерашней ночью в городе на произвол судьбы бросили. Пусть и не своих — чужих, но все-таки… Как по-мне, это не есть зер гут.

Мы, конечно, тоже свалили оттуда, однако, как на «Титанике» в последнюю шлюпку не плюхались. Да и вообще не имеем отношения к городскому мирняку. Во всяком случае не клялись: «служить и защищать» — или как они здесь присягу приносят…

Впрочем, я никого не осуждаю — это все усталость…

Желая вернуться в более позитивное русло, пытаюсь вспомнить: так о чем это я до того сопел?

О том, как бы, побыстрее до пункта назначения добраться?

Точно — о лошадях!

Да — всем бойцам по коняшке, а раненым по две — сделать люльки из ткани или как они там называются, да транспортировать их промеж конских боков. Хорошо бы было.

Да где же в этой глуши столько скакунов возьмешь? Ведь мустанги тут явно не водятся.

Разве что, местные «обратившиеся» придурки своими поделятся?

Дождешься от них!

А вокруг всё еще — «ничья земля». Относительно нейтральная территория, с официально неопределенным «статус кво». Только теперь у нас по левую руку «ничья земля» с гиворами, а по правую — с «обратившимися».

Красота, мля! Впрочем, как всегда. пора уже привыкнуть.

Снова оглядываю берега. Теперь уже настороженно…

Ох, уж это чувство тревоги, что с похмелья, что с недосыпа!

— Горан, ну ты давай просыпайся уже, что ли! Он очень хочет поговорить с кем-нибудь из наших лидеров. И, вроде бы, интересные вещи рассказывает.

На лицо из ладоней выплескивается прохладная вода.

Приоткрыв один глаз, очумело таращусь на смеющуюся атрейскую красотку.

— Ну, чего ты творишь, бешеная женщина?

— Вставай, говорю! А то ведь сейчас из ведра окачу! — угрожает Арвильда.

Даже не сомневаюсь, что она выполнит своё обещание. С неё станется. Эта настырная росомаха не отстанет, раз уж выбрала меня жертвой!

А так хочется сказать, что мне сегодня ко второму уроку!

— Ладно, — демонстративно кряхтя, приподнимаюсь на локте, — отчего не поговорить? Поговори. Разрешаю и благославляю. Только, кто такой «он»-то?

— «Разумный», которого Арвинд из подземелья вытащил, — объясняет белокурая бестия, всем своим видом поражаясь моей непонятливости.

— Ну, а я-то вам зачем? Вы же с ними на одном языке говорите. Лидеров нехватка? Или…

— Нет. Давай-ка сам. Тут тебе и карты в руки. Ты их психологию изнутри наблюдал, а я больше привыкла к схеме: «увидел — убил», — качает головой она, — У тебя, действительно, продуктивнее получится, а я за переводчицу при «большом вожде трех народов» побуду.

— Хорошо, — соглашаюсь с атрейской язвой я. — Где этот разговорчивый?

Поддерживая связанного пленного под локоть, Арвильда пробирается вместе между скамей для гребцов.

Приглядываюсь к местному «разумному обратившемуся».

Ничего особенного — высокий и крепкий парень, как и большинство мужчин этой планеты. На вид лет двадцать пять — от силы тридцать.

— Говори! — потягиваясь, предлагаю пленному я, не пользуясь услугами переводчицы.

Эх, она бы мне сейчас в ином качестве гораздо интереснее была бы!

И похоже, Арвильда прекрасно понимает это по моему взгляду.

Лицо довольное, незаметно язык показывает. Дразнится, стервь белобрысая!

— Ты тут самый главный?

Поднимаю ладонь, показывая что настолько простые фразы прекрасно понимаю и сам.

— Во всяком случае, я тот, чье решение может повлиять на твою судьбу, — а вот это произношу уже на нашем языке. Спросонья мозг морщить не слишком хочется. — Так, что ты хотел нам предложить? Ты ведь явно с каким-то предложением пришел?

Выслушав Брунгильду, он кивает.

— Я внимательно слушаю. Излагай.