Виктор Тюрин - Не ради мести [litres]

– Сколько времени находится девушка у них?

– Всю ночь. Майкл, я прошу тебя. Пожалуйста, помоги!

– Жди здесь. Я в отель и обратно.

Стоило мне подойди к стойке, чтобы забрать ключ от номера, как Сэм сделал большие глаза и негромко сказал:

– Тебе звонили двадцать минут тому назад. Секретарь сенатора Вильсона. Она просила, чтобы ты был у себя в номере в два часа дня. Обязательно. Она это подчеркнула.

– Это все?

– Все. Это тот самый сенатор Генри Вильсон?

– Тот, не тот, какая разница, – я взял ключ и пошел к лифту, провожаемый удивленным взглядом портье.

Спустя пятнадцать минут, переодевшись и вооружившись, я спустился вниз. Захватив Оливию, которая нетерпеливо топталась у входа, я поймал такси, и мы поехали по указанному адресу. Что это бар, нам сообщил таксист еще по дороге. Я попросил высадить нас за двести метров от заведения. Машина остановилась, после того как я расплатился, таксист нас оглядел, потом сказал, что таким подросткам, как мы, лучше туда не соваться.

– Вы хороший человек, мистер, поэтому возьмите, – я протянул ему пятидолларовую банкноту. Он взял деньги и вопросительно на меня посмотрел. – Пусть девушка посидит с вами. Я постараюсь вернуться как можно быстрее.

Оливия на мои слова жалко улыбнулась, а водитель кивнул головой:

– Надеюсь, что так и будет, парень, но если что не так, мчись сюда, не жалея ног.

Это даже был не бар, а паршивая забегаловка с признаками питейного заведения. Это была поцарапанная стойка, за которой стоял обритый наголо бармен, стойка с бутылками за его спиной и музыкальный автомат, а вот само помещение требовало капитального ремонта. Потеки на стенах, трещины на потолке, скрипучий пол. Здесь царила атмосфера безнадежности и бедности. Сделав пару шагов от входной двери, я остановился, затем быстро огляделся. В баре сидело четверо клиентов. Один из посетителей сидел на табурете и до моего прихода что-то рассказывал бармену. Теперь он смотрел на меня. Взгляд был вызывающим и наглым. Такие, как этот кубинец, часто лезут в драку, не задумываясь о последствиях. Компания из трех человек, сидевшая за столиком, до этого громко болтала на испанском языке, теперь молча смотрела на меня, пытаясь угадать, сколько денег у меня в карманах.

Единственное, что пока сдерживало всех четверых кубинцев, так это непонятное им спокойствие подростка. Оно не было показным, так как трусость и неуверенность они бы распознали сразу. Здесь было что-то другое. Но что? Они пока этого не знали, но при этом в любом случае эта троица не собиралась так легко упускать свою жертву. Единственный, кто на меня смотрел с каким-то отрешенным спокойствием, был бармен.

«Пара косячков травки, не меньше, курнул», – подумал я, глядя на его безмятежное лицо.

Что без драки в таком месте мне не обойтись, было ясно с самого начала. Я уже собрался ускорить процесс знакомства, как за моей спиной сначала заскрипела, а потом хлопнула входная дверь.

– Мне нужен Роландо Мигес! – громко произнес я. – Надо поговорить.

– Я Мигес, – раздалось за моей спиной.

Я неторопливо развернулся к вошедшему мужчине. Прямо передо мной стоял кубинец, лет сорока, жилистый. Он разглядывал меня, явно пытаясь понять, что это за наглый белый мальчишка пришел сюда, куда даже полицейские стараются не заглядывать.

– Ты сам кто? – спросил мужчина, сделав правой рукой пренебрежительный жест в мою сторону.

Ни слова не говоря, я ухватил его за правую кисть, одним движением заломил кубинцу руку, а затем с силой впечатал его физиономией об стену. Тот что-то закричал по-испански и попытался выхватить нож из правого кармана брюк. Я дал ему эту возможность, после чего резко дернул вверх заломленную руку бандита, послышался хруст, и сломанная рука кубинца повисла плетью. Он резко побледнел, его вырвало, затем спиной съехал по стене на пол. В следующую секунду на меня, вполне предсказуемо, бросился любитель подраться, сидевший у стойки. Щелкнула кнопка выкидного ножа. Прыгнув ко мне, он пытался с ходу им меня достать, но уже через минуту оба валялись на полу, только в отдельности друг от друга – воющий от боли кубинец и его нож. Я посмотрел в сторону сидевшей за столиком компании. Теперь на их лицах читалось явное нежелание связываться с сумасшедшим белым подростком.

Подобрав нож, я подошел к сидевшему на полу кубинцу:

– Мигес, для начала я отрежу тебе уши и нос.

– Я не Мигес! – истерически заорал кубинец, ни секунды не сомневаясь в словах «белого дьяволенка», так он уже называл его в мыслях. – Я Гонсалес!

Я посмотрел на бармена.

– Гонсалес, – меланхолично подтвердил бармен.

– Где Роландо Мигес? – схватил я за ухо самозванца и занес нож. – Или прощайся с ухом.

В баре наступила тишина, только с надрывом стонал, свернувшись в виде человеческого эмбриона, кубинец, решивший изобразить крутого парня. Гонсалес был далеко не трусливым человеком, но сейчас скорее звериным чутьем, чем разумом, понял, что этот «белый дьяволенок» сделает то, что сказал.

– Он сейчас у тетушки Вегеты.

– Далеко?

– Нет. Тут совсем близко.

– Если соврал, то ко всему остальному прибавлю еще твой член, – пообещал я ему. – Вставай.

Когда тот поднялся на ноги, я толкнул кубинца к двери, затем неспешно обвел взглядом помещение бара. Ни малейших признаков агрессии. Ничего не отражающий взгляд бритого наголо бармена и прячущие глаза трое кубинцев, не желавших встречаться взглядом с маленьким сумасшедшим гринго.

За то время, пока мы шли, я вытряс из Гонсалеса все, что тот знал об ограблении. Правда, вначале он попытался отмолчаться, но я прекрасно знал, что боль очень хорошее средство для установления истины. Главное, не переусердствовать в этом деле.

Идти действительно пришлось недолго. Пять минут, и мы остановились у двери жилого дома. Висевшее над головой в несколько рядов сохнущее белье, мяукающая где-то кошка, доносившийся из соседнего окна плач маленького ребенка и полтора десятка пар любопытных глаз, наблюдающих за нами из окон. Это были женщины, старики и дети.

– Этот?

– Этот.

Удар ребром ладони по шее отправил грабителя в беспамятство. Сомнений, после короткого допроса, у меня уже не было. Он был один из тех трех грабителей, что взяли ювелирный магазин. Дверь была открыта. Я вошел. Бедность жила в каждом сантиметре этой комнаты, выглядывала из щелей на полу, отдавала сыростью от большого пятна на стене, растекалась трещинами по потолку. Железная кровать, стол, разнокалиберные стулья, старый, рассохшийся шкаф – все это составляло отдельные фрагменты представшей моим глазам картины откровенной нищеты.

За столом сидели двое мужчин. Они играли в карты и пили ром. На столе стояла бутылка темного стекла с желтой наклейкой и три стакана. На кровати сидели полная, неряшливая на вид, старуха и девушка.