Дмитрий Манасыпов - Крысы Гексагона

Вопросиков нет. Это все. Амбец. Полный и безоговорочный. Крайний вариант – рассказать всю эту бадягу капо-два. Но тогда… Мне даже не хочется думать о том, что будет тогда. Исход ясен – отрядный общак уплывет в их большущий карман, и нам останется только пососать лапу. Ну или другой орган. Детородный. А это значит – прощай Нора, прощай, авторитет внутри отряда и вне его. И это – жизнь?.. Лучше сдохнуть. Быстрее получится, без особых мучений… Я сижу напротив этой черной своры, гляжу на ухмыляющегося тощего хмыря – и понимаю, что смысла рыпаться уже нет. При любом раскладе нам край. Пойти на сделку – и жить еще пару-тройку декад с головой, лежащей на плахе, сраться от любого шороха, каждую ночь ждать смерти? Стоит оно того? Нет. А ебись оно все конем!..

– Тогда как-нибудь сами. Без нас, – я пытаюсь плюнуть ему в рожу, но тягучий вязкий плевок попадает всего лишь на куртку. – Нам при любых раскаладах амба. И знаешь что?.. Я сроду сукой не был и не собираюсь!

Он пожимает плечами и брезгливо оттирается.

– Тогда соболезную. Недолго музычка играла, недолго фраер танцевал… Но нам и такой расклад на пользу. Валим вас двоих – и вашему Смоле нужны будут новые бугры. А у нас как раз есть подходящие. Так даже и лучше получится… Гаси его, пацаны.

Трое капо, что стоят ближе ко мне, вытаскивают дубинки. Быть забитым в тесной каморке – поганенькая смерть корячится… Желтый хоть в себя не придет, так в обмороке и кокнут. Стащить нож с ноги не получится, слишком хорошо постарался, примотав толстым слоем – и я затравленно осматриваюсь. Ни дать ни взять лис в окружении своры собак…

Новый удар, куда сильнее первого, сносит дверь с петель. Влетев внутрь каморки, она бьет ближайшего капо – и тот, матюгнувшись высоким слогом, летит на пол. В проеме, в ореоле слепящего света, бьющего из цеха, стоит КШР-400. Короткое движение черепа, секунда на оценку обстановки – и он делает шаг внутрь. Коренастый вытягивается по струнке и открывает рот, готовый отдать рапорт, – и я вдруг чувствую, как мои глаза помимо воли буквально лезут из глазниц: механизм, чиркнув стальной макушкой по бетону потолка, тяжело шагает к нему… и страшным ударом стальной лапищи проламывает череп.

Паузу, когда остальные черножопые замерли в ступоре, четырехсотый использует как надо. Он движется быстро и на каждого тратит всего один удар. Четверо капо валятся на пол с проломанными черепами, пятому, которого сбило дверью, четырехсотый, не мудрствуя, плющит грудную клетку ногой. Оставшиеся двое, наконец, сообразив, что происходит какая-то жуткая хрень из ряда вон, распялив глотки и вопя, пытаются прорваться мимо, в заветный дверной проем… Не тут-то было. КШР слишком быстр для человека. Шестого механизм хватает за левый бок, стальными клещами манипуляторов выдирая ребро, от чего капо истошно орет – и отрубается. Седьмой, уже прорвавшийся к двери, получает пук картечи в спину – и улетает в слепящий белым светом дверной проем. Словно в райские врата. Четырехсотый, повернув стальную башку, одну долгую секунду смотрит на меня – и, развернувшись, тяжело печатая резиной ступней в бетон, выходит из каморки. А я смотрю на этот беспредел из кровищи, ломаных ребер и разбитых черепов – и в башке у меня полный разлад. Да что ж это за гребаная срань творится, долбить тя в гланды?!..

Ладно. Ладно… Понять, что это творится, все равно сейчас не получится. Да и потом тоже вряд ли. Сбой в работе?.. Да хер знает! За всю свою жизнь я не слышал, чтобы машина давала такой сбой… И не до того мне сейчас – чувствуя, как кишки мои то ли вминаются друг в друга, а то ли вяжутся затейливым узлом, я сгибаюсь пополам и снова блюю. В глазах темно, перед глазами крутятся звезды и какие-то желтые кольца и круги.

– Лис… Ли-и-ис…

Это Желтый. И впрямь жив, кадавр его задери!.. Я подползаю к нему. Зрелище, конечно, жалкое… Правый глаз чуть поблескивает в щелке между набрякшим синячищем – а левого и вовсе не видно. Морда в кровище – и вроде даже слегка геометрически изменилась… Ах да, это же нос. Он малость повернут на бок. Вдобавок отсутствуют два передних зуба. Впрочем, не думаю, что я выгляжу сейчас живее. Доку, за устранение повреждений, теперь светит неслабый хабар…

Я напрягаюсь, собираю все силы и, подняв Желтого, усаживаю его на топчан. Я в полном ауте, в совершенной растерянности и не знаю, что делать дальше. Хотя – вру! Знаю! Спохватившись, я сползаю с топчана, валюсь на коротышку капо и впопыхах начинаю шарить по его карманам. Карта памяти! Труп обязательно осмотрят! И найдут! И тогда весь этот невероятный фарт, эта фантастическая удача – вылетит в трубу! Я наконец нащупываю мелкий подлый квадратик, хватаю, сую в рот – и, морщась от боли в нижней челюсти, грызу пластик зубами. Во рту хрупает… не зуб ли?.. кажись, они после мочилова малость подрасшатались… Но нет, это все же карта памяти. И – на этом все. Мы спасены. И когда в каморку влетает толпа черных – я сижу на полу посреди кровищи, мочи, осколков черепа и серых мозгов и блаженно улыбаюсь.

– Вы просто совершенно охреневшие организмы, – заключает главкапо докеров. – Сидите тут, пиздите совершенный бред – и даже не хотите придумать более красивую и правдоподобную версию…

Мы все еще в каморке. Спустя час. «Мы» – это, по сути, я. Желтый, вроде бы чуть пришедший в себя, снова плавает в багровых снах. Его поломали серьезно, и мне сейчас даже переживательно за него. Нас, крыс, тут всего двое; кроме нас – капо докеров, капо-два и Главглав С-модуля. Инцидент вышел далеко за рамки, и без самого главного нашего начальника не обойтись. Говорят, что Главглав общается напрямую с самим Смотрящим и даже находится с ним в постоянной связи – матово поблескивая чернотой, на его черепушке крепится черная коробочка импланта с антенкой.

– Борщишь, братан, – капо-два смотрит на докера весьма неласково. – Из-за твоего утырка, вконец обдолбавшегося дурью, у меня в энтэбе чуть не отправился самый грамотный бугор. Да и второй, пусть и сидит весь из себя бодряком, тоже наверняка покалечен.

Это он обо мне? Это я, что ли, бодряком? Ну и ну, рассмешил, право слово…

– Да кто тут покалечен?! – орет докер, наливаясь бурой кровью. – Лис твой, что ли? Этому отморозку все похер, сидит и в ус не дует! А у меня все отрядные капо сдохли! Все, до единого! Я как теперь план буду выполнять?!

– Тихо. Хватит. Замолкли оба, – роняет Главглав. Он невысокий, широченный – и очень опасный. Морда хищная, как у куницы. Стальной мужик, жесткий и убойный в своем спокойствии. – Разбираться, как оно было, – будем потом. От Смотрящего придут указания – по ним и сориентируемся. Это мясо… – он кивает на Желтого, – пусть тащит к Доку. Коль уж он так ценен… Выдайте ему тележку, и пусть сваливает.