Юрий Москаленко - Камер-паж Ее высочества. Книга 3. Часть 1

— Ну-у, так-то, оно, конечно, да! — задумавшись, неторопливо, растягивая слова, признал мою правоту барон. Потом, помолчав, вернулся к прежней теме. — Погоди, но ты же сказал, что подлых приемчиков ты не заметил, и что они были при этом быстры! Ты что, с ними сражался?

И, буквально без паузы, его, наконец-то, осенило!

— Так это ты их убил?!

Я поморщился. Вот только этого мне не хватало!

— Да я их даже не видел! — сделав абсолютно честную физиономию, соврал я.

— А откуда тогда твои знания, Волан? — опередив брата, вмешалась в разговор Энария.

— Да, не знаю я! — всплеснул я руками. — И не видел я их! Просто, из моего личного опыта, я знаю, что подлые приемчики оставляют после себя не совсем обычные раны, да еще, как правило, в необычных местах — оттого они и подлые! А у тебя, Ардун, раны были самые обыкновенные, только тяжелые, ну тут уже ты сам виноват — нужно было лучше учиться обращаться с мечом! — тут я заметил, что барон вспыхнул, явно разозлившись, и хочет мне сказать, наверняка, что-нибудь обидное, поэтому продолжил, даже без паузы.

— А по поводу того, что они были быстры — так, как я уже сказал, я с тобой сражался, хоть и без оружия, а потому примерно представляю твою скорость! — я чуть склонил голову. — И поэтому говорю: — «Да, они были быстры!», если смогли так основательно тебя нашинковать!

На некоторое время в покоях маркизы повисло молчание.

— А вот интересно, — вдруг опять заговорил Ардун, — а ты, Волан, смог бы с ними справиться? Так-то, насколько я слышал и видел, владеешь мечом ты так себе, весьма посредственно, — он прервался, как будто ему в голову внезапно пришла какая-то интересная мысль и он решил ее обдумать. — А, кстати, слушай, хочешь, я поговорю со своим учителем, и он подтянет тебя по работе с мечом?

— Э-м-м, нет, спасибо, — отказался я. — Герцог уже назначил мне учителя, так что… — я не закончил фразу, да это было и не нужно.

— И кто он? — полюбопытствовал барон.

— Э-э-э, барон Сирил Ван Герштоф, а что? — честно признался я.

— Казначей? — удивилась Энария.

— Этот казначей, — саркастически усмехнулся Ардун, — мечом орудует гораздо ловчее, чем ручкой, так что, Волан, тебе определенно повезло!

Интересно, мне показалось или в голосе Ардуна прозвучали нотки зависти? Ну, судя по реакции Энарии, не показалось.

— Что, он действительно такой грозный воин? — удивилась она, глядя в лицо своему брату.

— Наверное, лучший меч в нашем герцогстве, — поджав губы, сообщил Ардун.

— О, как! — я сделал удивленное лицо. — А чего тогда твой отец не отдал тебя к нему в ученики?

Брат Энарии раздраженно поджал губы и не ответил.

— А правда, Ардун, — маркиза, то ли «по простоте душевной», которой я, честно говоря, у нее не замечал, то ли желая уколоть братца за старые обиды, решила меня поддержать. — А чего ты отказался обучаться у Ван Герштофа?

— Он отказался меня обучать, — нахмурился барон Элскот. Было заметно, что эта тема ему неприятна. — А отец не стал настаивать.

— Ну, хочешь, я поговорю с бароном Ван Герштоф, — глядя чистым взглядом невинного ребенка, предложила маркиза.

Ардун внимательно посмотрел в лицо сестре и, видимо, ее невинный взгляд его не обманул. Он невесело усмехнулся и, качнув головой, отказался.

— Не надо, спасибо.

— Ну, не надо, так не надо! — притворно разочарованно вздохнула Энария, а Магда коротко хихикнула.

Ардун повернулся ко мне и, криво улыбаясь, спросил:

— Вот скажи, Волан, вот за что она так со мной? Я ее спас…

— Да-а-а?! — вдруг взвилась Энария. — А матушкин портрет кто изрезал, а?! Я тебе этого никогда не прощу!

— М-да, — смущенно почесал затылок Ардун. — С портретом, конечно, плохо получилось… Но я был так зол! — он в сердитым взглядом уставился на сестру. — Кто все стены в моей спальне разрисовал цветочками?! И ведь додумались же! Да еще и время подобрали! — он перевел возмущенный взгляд с сестры на ее фрейлину и подругу. — Вы бы слышали, что сказала баронесса Дювалье, когда я, наконец-то, смог уговорить ее посмотреть на портреты в моей спальне! Вы бы видели ее лицо при этом! — он возмущенно сопел, негодующе глядя на девчонок. — Я когда зашел вслед за ней, сначала подумал, что ошибся и случайно зашел в чужие покои! И чуть не помер от стыда, когда понял — не, не ошибся, это моя спальня! Вот только, добрые люди поработали над оформлением!

Я представлял, конечно, зачем барон позвал баронессу в гости, и представил, что открылось его взгляду во время посещения спальни. Мои губы, против моей воли, разъехались в широкую улыбку, и я, не сдержавшись, сначала тихонько захихикал, а потом уже засмеялся в голос.

— Ага! — продолжал пы́хать негодованием Ардун. — Тебе смешно? А я несколько месяцев старался, чтобы, наконец, эта красотка согласилась зайти ко мне! И что?! — он сморщил такую физиономию, что я опять начал ржать. — «Дорогой барон, — он явно передразнивал, судя по всему, эту самую баронессу Дювалье, — цвет стен вашей спальни и тематика рисунков на них, убеждает меня зайти к вам попозже, лет эдак через пяток. Тогда, возможно, вы уже достигнете возраста, когда на стенах хочется видеть что-то более мужественное и более привлекательное для женщин!»

Теперь смеялись все, кроме Ардуна, который обиженно сопел, окидывая нас сердитым взглядом.

— Ага! — отсмеявшись, начала отвечать Энария, — а ты…

— Стоп-стоп-стоп! — я поднял открытые ладони на уровень груди. — Я вижу, что все живы-здоровы, а потому, я пошел к себе, а вы тут утрясайте свои семейные проблемы без меня!

— Как это к себе? — удивилась маркиза. — Сейчас ужин будет!

— Ну, нет! — не выдержал я. — Слушать это еще и за ужином?!

Энария возмущенно вскинулась, а Ардун как-то криво усмехнулся и удивленно приподнял брови, пробормотав что-то типа:

— Ну, ты даешь! — и при этом, очевидно, восхищенный моей наглостью, качнул головой.

Я с упрямым видом уставился на дочь герцога. Та, в свою очередь, уперев руки в боки, готовилась растолковывать мне ошибочность высказанных претензий и, вообще, моего такого поведения. Магда предусмотрительно молчала, отойдя чуть в сторону. Наверное, чтобы не зацепили чем-нибудь тяжелым во время спора, а то, кто нас знает?!

Точку в нашем, так и не начавшемся споре, поставил Ардун.

— Знаете что, дамы, — лениво протянул он, переводя свой, чуть насмешливый взгляд с сестры на ее фрейлину, — пойду-ка я, пожалуй, к себе. Я, пожалуй, у себя поужинаю.

У Энарии тут же пропал весь боевой настрой, руки покинули ее бедра, а лицо слегка вытянулось от удивления. Ардун, видя смену ее настроя, никоим образом не изменил выражение своего лица, и даже не убрал ленивые нотки из голоса.

— А то ты сейчас возмущаться начнешь, — пояснил он сестре, в такой же ленивой манере, — ядом вокруг плеваться будешь, а яд плохо влияет на мое пищеварение… — он, так же не спеша, как и говорил, двинулся к выходу. — А пищеварение, для моего молодого, растущего организма — это важно!