Клим Жуков - Дед [litres]

– Вперёд не суйся, смотри за спиной. Быстро подноси патроны. Пока я не выстрелю, не стреляй, – прошептал он.

Это он о двух дополнительных коробах, что волок в подсумке ваш рассказчик.

– По-понял, – я напугался, отчего в речь вкралось стыдное заикание. – А придётся?

Я тоже шептал, едва шевеля губами. Этакое без одной минуты чревовещание.

– Мало ли, – Старый пресёк лишние базары поднятой рукой. – За мной!

Мы просквозили по распадку, который вёл нас строго на юг, чтобы вынырнуть под прикрытием негустого, но вполне солидного кустарника. Ветки ломались где-то здесь.

Дед велел ждать и смотреть в оба.

Вскоре послышались шаги – ночью был сильный ветер, устлавший землю ковром веток, листьев да сучьев, и теперь двигаться бесшумно смог бы только очень лёгкий или очень прошаренный в лесных делах человек.

Да, это был именно человек, и я узнал его сразу.

Заводной Колян!

Конечно, а как иначе?

Рыбак вернулся по душу Деда. А заодно и по мою.

Коля очень нелепо выглядел в рамке прицеливания. Неужто мы все такие смешные, когда попали на мушку и не знаем об этом?

Заводной был не один. В пару секунд меж деревьев нарисовался весь поредевший коллектив. Не хватало, ясен красен, покойных Фельдшера и Резаного. Старый приложил палец к губам. Тихо, мол, кажется, ещё не все.

И точно.

Позади Рыбака я разглядел складную Наганову фигуру в самошитой РПСке.

«Ну вот, теперь вроде все», – подумал я, изготовившись к стрельбе.

Старый как-то странно изогнул шею и ка-а-ак гаркнет, так что по лесу разгулялось эхо.

– Стоять! Или стреляю!

Шеренга бригады замерла.

Народ принялся приседать, ворочать стволами и оглядываться: откуда это кричали? Бесполезное занятие. Старый всё рассчитал с полным уважением к численному превосходству предполагаемого противника.

Это самое численное превосходство мы могли бы в секунду помножить на ноль. Обчество выстроилось, как на заказ. Но Дед не стрелял, не стрелял и я.

Спокойствие ухитрился сохранить один только Наган. Он зашагал вперед, держа руки на виду.

– Эй, Борода! Это я, Наган! Поговорим?

– О чём?

Дед каждый раз кричал в разные стороны, чтобы эхо носило слова как придётся. Разумно.

– Обчество соображает, Старый! Мы тут покумекали и сообразили, что у тебя есть неучтённый государственный запасец!

– И что?

– Делиться надо, вот что! Ты ж один целый склад не проживёшь за сотню жизней! А у нас люди, их надо кормить, обувать и вооружать! Тем более что мы всю дорогу к тебе неплохо относились, так сделай и ты в нашу сторону жест доброй воли! Поделись! А мы в долгу не останемся! Будешь как сыр в масле кататься! И никто не спросит: что, откуда! Склад-то государственный! Где теперь то государство?

– Государство, Наган, там, где присяга. Ты меня знаешь, я слово держу.

– Слушай, Старый! Нас тут целая армия. Ты один собрался воевать? Зачем? Страны, которой ты присягал, давно нет! Есть кучка пердунов в Победограде, которые жрут икру и запивают коньяком! Бросив нас, людей, на холод, голод и прокорм мутантам! Ты за них собрался умирать?! Не смеши меня!

– Мне нет дела до Победограда и того, кто что жрёт и пьёт. Насчёт страны ты ошибся. Пока хоть один держит присягу, страна жива.

– Ха! Старый! Тогда у нас назревает исторический момент! Ты умрёшь сегодня вместе со своей присягой и страной! Ты готов?

– Умру я не один. Эй, парни! Мне спустить курок?! Кто хочет пулю ради Ферзя?! У меня есть присяга и пулемёт, а у вас?

Народ, как писал поэт Пушкин, безмолвствовал. На лицах было сомнение напополам со страхом. Люди с той стороны прицела подобрались отчаянные, но всем известно, что за деньги многие готовы убивать, но никто не готов умирать. Это обидно, когда тебе пуля, а уцелевшему – гонорар.

– Правильная реакция! – похвалил Дед. – Теперь живо разрядили стволы! Магазины и оружие на землю! Вот вам для бодрости!

ПКМ оглушительно закашлял до звона в ушах. Короткая очередь ушла поверх голов, заставив всех без исключения присесть, а кое-кого и упасть. После такого аргумента бодрости добавилось. Наземь полетели автоматы и пистолеты, лишённые патронов. Вслед им – магазины. После Старый заставил избавиться от гранат.

– Теперь, Наган, прихвати своих обоссавшихся петушков и вали до Ферзя! Вали быстро, теряя кал! У вас пять минут форы. Потом я выйду на охоту. Пристрелю каждого! Всем понятно?! Бегом, марш!

И они побежали, побежали!

– Ну ты даёшь, Старый! – воскликнул я сипло, когда последняя фигура скрылась за деревьями. – Вот ты… а! Я думал, амба! А они, эх! Было круто! Только зачем ты так? Ты ж Нагану почти на клыка предложил, он запомнит и вернётся. Он злой! Это ты чего делаешь?

Дед доставал гранаты из сумки-трёхдневки на заду своего чудесного разгрузочного жилета. Две Ф-1 и куски лески.

– Растяжки, Малой. Потому что они вернутся гораздо раньше. Или ты думаешь, что эти ребята одни? Это разведка, Малой, – Дед отточенными движениями развёл усики запала и привязал гранату в основании куста.

Леска одним концом на кольце, второй в паре метров – на стволе другого куста. И всякого лесного мусора поверх.

– А Нагану я нахамил, верно. И Ферзю, паскуде, заодно. Чтобы разозлить. Когда злишься, делаешь глупости. Вот меня они разозлили, я ведь в самом деле давал присягу. Надеюсь, что я глупостей не натворю. Теперь побежали. Потому что фора не у них, а у нас.

– Так ты правда присел на складе этого… стратегического резерва?

– Правда. Только не присел, а охраняю. Бегом. Я сказал! Или ты здесь ночевать собрался?

К сожалению, так вышло, что Старый сглупил. Но гораздо раньше, чем разозлился. Но об этом позже. Нынче о присяге.

Паша Ильичёв считал себя чрезвычайно везучим человеком.

Более того, судьба взялась этот тезис подтвердить и лезла из кожи вон, чтобы Паша не только остался жив, но и получил как можно меньше царапин. В том водовороте, куда довелось угодить ему со всей страной, это совсем не мало.

В 1962 году эфир полнился бравыми рапортами об успехах советских мелиораторов, заслуженных хлеборобов, достижениями отечественной науки и отечественного же космоса.

Космос интересовал Пашу особенно. Он даже задумывался, а не ошибся ли в выборе карьеры. Быть может, лучше было стать лётчиком? От реактивного истребителя до высоких орбит путь неблизкий, но это всё же путь на зависть всем остальным.

Едва год сравнялся с тех пор, как весь мир рукоплескал белозубой улыбке Юры Гагарина. Так что интерес молодого человека был вполне объясним и извинителен. Кто тогда не бредил звёздами?

Словом, новости были бравурные, а эфир сплошь краснознамённый. На кумачовом фоне совершенно терялись глухие угрозы, которыми обменивались руководители стран Варшавского договора и ястребы НАТО.