Руслан Муха - Воронов дар. Изнанка прошлого

И когда такой случай представился, она подошла, наигранно дружелюбно улыбаясь, но при этом выражение лица оставалось стервозным.

— Ждете прибавление, князь? — обратилась она к отцу, даже не взглянув на него, взгляд Зарины был прикован к животу мамы.

Мама невольно прикрыла уже слегка выступавший животик, поежилась, напряглась, бросила беспомощный взгляд на отца, ища поддержки.

— Да, это так, — коротко и спокойно ответил папа.

Зарина потянул руку к маминому животу, мать тут же попятилась, не скрывая неприязни уставившись на темную ведьму:

— Не стоит этого делать, — вежливо, но твердо попросила она.

— Извините, — мурлыкнула ведьма, растянула рот в притворной улыбке, поспешив убрать руки за спину. — Это девочка, но вы уже, наверное, и сами знаете.

— Да, мы знаем, — кивнул отец, обдав ее холодным взглядом. — Полагаю, вам уже пора, Зарина.

Но ведьму нисколько не смутило, что ее открыто выдворяют, она продолжала стервозно скалить рот и пялиться на живот матери. Это и меня начало раздражать, но я только было открыл рот, желая указать ей на выход, как она меня опередила:

— Я ее сразу почувствовала. У нас ведь она суть, одна сила, — Зарина загадочно улыбнулась и, слегка покачнувшись, резко сдвинулась с места направившись, на выход.

— Зарина! — уже у самого выхода окликнул ее отец.

Та медленно притормозила и повернулась — ликующая улыбка, вопросительно вскинутые брови.

— Что ты имеешь в виду? — спросил отец.

— То и имею, князь. Твоя нарождённая дочь темная ведьма. Это большая редкость, могу вас только поздравить с этим.

И радуясь тому, какой эффект произвела, Зарина вышла прочь.

Мама, не скрывая ужаса уставилась на отца, я и сам был шокирован не меньше остальных. Темная ведьма у нас в роду? У Гарванов никогда не было темных ведьм, несколько темных чародеев и те закончили плохо.

— Она ведь может ошибаться? — с надеждой спросила мама, сама прекрасно понимая, что вряд ли ведьма с такой категорией силы смогла бы допустить промашку.

— Даже если нет — в этом нет ничего страшного, — поспешил успокоить ее отец. — Темные ведьмы всегда ценились, и мы сумеем воспитать ее правильно, научим подавлять темную суть. Не переживай, — отец притянул мать к груди, приобнял, поцеловал в макушку. — Это ведь наша девочка, и мы ее будем любить ни смотря ни на что, какой бы она не была.

— Конечно, ты прав, — вяло откликнулась мама, устало уткнувшись лбом в могучую отцовскую грудь.

В этот миг на улице послышался шум заведённых двигателей, вездеходы спецслужб начали покидать Вороново Гнездо.

Парадная дверь все еще была открыта, и мы видели, как со стороны крепостной стены, торопясь, чуть ли не бегом спешил к нам Олег.

Отец мягко отстранил от меня маму и теперь переключился на меня. В меня вперился его крайне сердитый взгляд. Это очевидно значило, что он недоволен моим видом и тем, что я пропадал в то время, когда должен был находиться дома. И чтобы поскорее реабилитироваться в его глазах, я поспешил сказать:

— Я выяснил, кто заказал покушение на меня, — а, чтобы уж совсем дать понять, что я крайне серьезен, поспешил к рюкзаку и достал шар памяти. — Здесь все записано.

Отец удивленно вскинул брови, но сердится не перестал. Кажется, я ошибся. И рассердило далеко не это.

В это миг в поместье влетел и Олег, запер торопливо дверь, словно бы там на улице за ним кто-то гнался.

— Что это было?! — не в силах сдержать эмоции, воскликнул дядя.

Оно и понятно, он был уже на пределе. Это для нас хоть что-то было ясно, а он все время обыска провел в тетраходе, изнывая от догадок и волнения.

— Все в порядке, — сухо отчеканил отец. — Можешь поезжать домой, тебе это не касается.

Олег от возмущения открыл рот, яростно уставился на папу, словно бы собрался наброситься на него с кулаками.

— Что? Меня не касается?! — разъяренно заорал он. — Да ты в своем уме?

— Я не могу рассказать, — зло зашипел на него отец. — Это государственная тайна. Лучше даже не спрашивай.

Олег снова открыл рот, теперь от недоумения. Я и сам продолжал теряться в догадках. Предположений было множество, и все же меня интересовала истина.

— У нас повсюду «глаза», Олег, — мягко попыталась успокоить его мама, и это подействовало. Теперь Олег бросал полные подозрительности взгляды на стены у потолка, где обычно вешали «глаза».

— Так, ладно, — устало выдохнул отец, потер виски большим пальцем и мизинцем, — тебе и правда сейчас лучше уехать, Олег. Как-нибудь потом обсудим все это.

А после отец перевел взгляд на меня. Нехороший взгляд, крайне сердитый и при этом жесткий. Я не помнил, чтобы отец вообще когда-либо так на меня смотрел. Кажется, теперь я всерьез его разозлил.

— Ко мне в кабинет, Ярослав! Бегом! — неожиданно громко скомандовал папа.

Я покорно поспешил наверх в кабинет. Что ж, несмотря на злость отца, возможно сейчас я узнаю, в чем же была истинная причина обыска.

Отец сидел в своем рабочем кресле, нервно выстукивал пальцами по столешнице какую-то только ему ведомую мелодию. Он прожигал меня тяжелым взглядом, ожидая от меня чего-то, о чем я сам не догадывался. Вероятно, отец ждал, когда я сам начну говорить, я же в свою очередь — когда он сам начнет задавать вопросы.

В кабинете не было «глаз», как и не могло быть «мух». К счастью, рабочее место отца оставили без слежки и здесь мы могли говорить без опасений. Но мы не говорили, а довольно долго сидели в напряженной тишине.

Молчание длилось целую вечность, оно было подобно пытке. Лучше бы отец кричал на меня, лучше бы врезал, что угодно, но только не молчание. Тогда бы я хотя бы понимал, в чем провинился.

Мне хотелось скорее узнать о случившемся, а отец все молчал и молчал. В какой-то момент мне и вовсе показалось, что он позабыл о моем присутствии. И я не выдержал и начал первым.

Положил перед отцом шар памяти на стол, призывно протягивая руку отцу. Все равно он и так уже злится на меня, значит, начнем с дуэли. Известие о ней наверняка подольет еще больше масла в огонь, но по крайней мере он перестанет молчать.

— Посмотри, — дружелюбно предложил я.

Папа словно бы этого только и ждал, резко подался вперед, рывком схватив шар памяти, но брать меня за руку и смотреть воспоминания не спешил.

— Как давно ты начал общаться с Инесс Фонберг? — задумчиво катая шар памяти по столу, спросил он. Голос его не был сердитым или раздраженным, скорее — отстранённым и безучастным.

— С того дня, как мы отправились в Хорийское княжество. Мы познакомились в капсуле гиперпетли ты и сам это помнишь.

— Почему ты ни разу не упомянул, что вы общаетесь?

— Не счел это чем-то серьезным. Общались и общались. Мы говорили о всякой ерунде, ничего особенного. Не знаю, зачем я ей нужен. Она часто говорила о моей уникальности, может из-за этого? — я пожал плечами и с любопытством уставился на отца.