Антон Тутынин - Тень Биосферы. Часть 2

Зелёная жижа, весело булькая, меж тем с каждой секундой всё больше и больше покрывала злосчастный коридор, падая сверху. Сливаясь с водой, дурно пахнущая субстанция моментально окрашивала всё вокруг в свой жуткий цвет, а кое-где спустя всего минуту даже начали подниматься пузырьки со дна — продукты разложения органики. Бактерии были крайне агрессивны, с коротким сроком деления, так что они были способны удваивать свою численность каждые пять минут. Лишь бы пищи было вдоволь. А её здесь за почти столетие наросло столько, что впору было начинать беспокоиться как бы процесс из-под контроля не вышел.

Но хуже всего для местного обитателя было то, что вода имела течения, циркулируя по всем заражённым помещениям. Так что зеленоватые ручейки уже вовсю разбегались по гигантскому кораблю, угрожая заживо переварить всё что попадётся им на пути.

Спустя час, когда сверху полилась вторая партия биологического оружия, коридорчик выглядел уже совсем не так как раньше: стены и потолок стали коричневыми, пусть этого и не было видно в непроглядной тьме, вниз в мутную жижу в буквальном смысле сползало со стен гниющее мясо. С потолка отваливались целые пласты некогда плотного покрова, провисая жуткими лоскутами, и обнажая древний металл корабля. И при этом далеко, за многие метры от эпицентра едва видимое голубое свечение перемежалось с полосами коричневой гнили, пожирающей всё вокруг.

А главное запах!

Спустя всего полдня запах здесь стоял такой, что даже Лютый, планировавший контролировать процесс сбежал, не дойдя половины пути до места сброса. Тянуло так, что никакой скотомогильник не сравнится!

Так что было принято решение просто ждать. Столько, сколько потребуется, ориентируясь по косвенным признакам.

Каждый день по несколько раз Лютый формировал группы по двое, отправляя их в качестве наблюдателей вниз. Принюхиваться, прислушиваться, и если получится подойти, то и понаблюдать за результатом атаки. Правда первые трое суток последнее никак не получалось по причине жуткой вони, забивавшей воздух словно туманом. И лишь начетвёртый день эта вонь начала уменьшаться в той области откуда началось заражение.

Когда же на шестой день Лютый и Ларим спустились в этом месте вниз, их глазам предстала весьма мерзкая картина: река жидкой взвеси переваренной органики высотой около метра (А!! Что за мерзость! До самого живота!), и грязно-коричневые стены и потолок, не до конца очистившиеся от следов органики.

— Итак, мы получили то что хотели. Ты уверен, что сефироты смогут это сожрать? — зажимая нос, Лютый внимательно осматривал стены, аккуратно преступая ногами в вонючей жиже.

— Более чем. Продукты распада должны были остаться в инертной форме. Плюс сами бактерии после отмирания остаются весьма питательной массой — словно планктон для китов. Есть некоторые ядовитые продукты распада, однако личинки легко их выведут из организма, — разговаривали они мысленно, ибо открывать рот лишний раз совсем не хотелось. Ведь благодаря хлорофиллу они могли задерживать дыхание больше чем на пятнадцать минут — тот просто расщеплял углекислоту прямо в тканях тела, превращая его обратно в кислород. И даже если они уходили со света этот эффект какое-то время ещё сохранялся.

— Каков процент поражения по-твоему?

— Судя по косвенным признакам, это образование занимало половину корабельной длины, углубляясь на неизвестное число палуб. Сложно вот так просто сказать, но думаю около половины его тела мы уже уничтожили.

Тогда не будем больше терять время. Здесь полно железа и других металлов. Кабели, оплётки экранирования, система охлаждения и так далее, короче куча редких металлов, — всё это будет пригодно для выращивания личинок. Пора начинать формировать нашу армию.

— А воду спускать не будем? Там внизу всё затоплено.

— Пока нет — будем работать на этом уровне. Вместе с излишками воды уйдёт и эта жижа. Ну, по большей части. А значит эта палуба будет почти бесполезна после. Начини с закладки двадцати гнёзд на этой палубе! Оставляю этот вопрос на тебя.

И закипела работа. Три гиганта, чьи тела даже ползком возвышались на четыре метра, были вынуждены силой пробивать себе путь вниз грубой силой. Разрезая своими массивными рогами проржавевшие переборки, они упирались руками в стены и спиной в потолок, со скрежетом выгибая древнюю сталь. Гнули опорные балки, рвали старые гермодвери и дверные проёмы. Грохот стоял такой, что даже снаружи был прекрасно слышан.

Лишь спустя ещё день все три твари оказались внутри, разодрав техническую шахту и кабели что болтались там в мелкое крошево. Лютый даже не представлял, что такое возможно, пока сам не увидел зияющие блестящими неровными краями рваные раны в брюхе корабля. Да и сам коридорчик, что утопал теперь в жуткой жиже тоже сильно изменился. Погнутый, вспученный словно после взрыва, его стены теперь постепенно покрывались продолговатыми яйцами, покрытыми прочным хитином. Где-то одно, где-то два, они равномерно уходили в обе стороны, теряясь во тьме.

Каждый взрослый сефирот был способен отложить от десяти до двенадцати яиц в день. Период инкубации личинки от кладки до вылупления — четверо суток. Способная не только ползать, но и плавать, она была приспособлена жить в самых странных условиях, стремительно поглощая пищу и набирая массу. Уже через неделю обильного питания её размеры превышали человека, а спустя две недели у личинок начинали отрастать привычные конечности взрослой особе и формироваться бронированный скелет. Тогда и начиналась активная фаза поглощения металлов и других неорганических веществ.

Естественно такой масштабный процесс черти не могли оставить на самотёк. Дабы личинки не расползлись по всему кораблю, они ежедневно вели учёт каждой особи, пересчитывая число яиц и самих личинок, раздавая тем ментальные установки оставаться в определённых пределах.

Да, личинки были легко внушаемы и легко слушались команд, но они же пока обладали плохой памятью в силу своих фаз развития, и легко всё забывали, каждый день меняя свои приоритеты. Так что, когда появились первые признаки того что процесс распада на нижних палубах наконец подходит к концу, измученные вознёй с личинками черти вздохнули с облегчением, прекратив ежедневный контроль. Сефиротов и так уже ползало по этому уровню больше двух сотен! Умаешься за весь день как бездомная собака. Лишь девушки были лишена счастья спускаться в эту мерзость, беззастенчиво откупаясь от Лютого лаской и заботой. Но зато лагерь всегда был под присмотром, вычищен и прибран! А запасыучтены и подготовлены к трапезе, что позволяло другим мужчинам мириться с этой несправедливостью.