Аристарх Нилин - На тропе войны (СИ)

"Странно, с чего это вдруг ленточка Азадель оказалась в моих трусах?", — подумал профессор и, взяв её в руки, моментально понял её истинное назначение. Отгадка была где-то рядом. Не раздумывая, он вставил один конец ленты в разъем на голове и его позитронный мозг сразу же среагировал и выдал команду ввести пароль.

"Ну конечно же, только Азадель могла придумать такую подсказку с лентой", — подумал профессор и тут же произнес:

— Азадель.

— Скрытый файл открыт. Просмотр.

Профессору хватило нескольких секунд, чтобы увидеть всё, что произошло с ним на самом деле, как и зачем он оказался здесь. Сразу же за этим последовала команда на уничтожение файла, хотя в этом не было особой необходимости, так как в случае, если Коэн решит повторить чтение памяти, ему станет всё известно. Теперь предстояло быть предельно внимательным в разговоре с ним и не дать малейшего повода для сомнения в истинности намерений.

Профессор еще не закончил утренний моцион, когда в дверь постучали, и на пороге появился Коэн.

— Как спалось, профессор?

— Отвратительно. Всю ночь снились кошмары и, кстати, вы со шлемом на голове от полиграфа вертелись вокруг этого стола и что-то кричали. Таких дурацких снов давно не приходилось видеть.

— Сочувствую. Впрочем, я тоже сегодня плохо спал. Кошмары правда не мучили, но изжога. Пришлось пару раз за ночь вставать и принимать лекарства.

— Слишком много употребляете спиртного или балуетесь острой пищей. Вам сколько лет?

— Сорок.

— Ну, в сорок лет я мог спокойно себе такое позволить, а вы что-то рановато стали жаловаться на изжогу. Впрочем, не беда, заменить любой орган можно без особых проблем, но я бы порекомендовал все же поберечь свой организм от излишеств.

— Так что, профессор, вы согласны со мной сотрудничать, или будете вечным пленником этой каюты?

— Знаете, Эбердин, вас ведь так, кажется, величать?

— Совершенно верно.

— Откровенно говоря, я боюсь только одного.

— Не секрет, чего именно?

— Что без меня, вы наделаете массу глупостей, и в конце концов я окажусь не то что пленником этой каюты, а лишусь всего, в том числе и моей любимой работы.

— Мне нравится ход ваших мыслей.

— Не спешите радоваться. Я ведь прекрасно понимаю, что недоверие ко мне будет до тех пор, пока я, так же как и вы, владею кодами доступа. Это господин Лифинг безгранично доверял мне, и знаете почему?

— Почему?

— Потому что это все создал я и мои помощники. Я контролировал его здоровье, обеспечивал всем необходимым в борьбе с комигонами, разрабатывал, испытывал и внедрял новые перспективные виды оружия, в конце концов, именно я нашел инопланетный корабль.

— Так почему же он вам в таком случае безгранично доверял?

— Потому что я не воин, не лидер, у меня нет амбиций, которыми обладал покойный Лифинг, решивший покорить галактику Гахр. По большому счету, мне было все равно, что и как он будет делать. Зато я видел результаты своих исследований и опытов на практике. Зомбированные покорные к выполнению любых приказов люди. Что может быть прекраснее для ученого, чем свободно заниматься тем, чем он хочет и одновременно ни за что не отвечать? Я никогда не советовал и не перечил Лифингу. Вы ведь сами всё знаете. Вот почему он знал, что на меня можно положиться, я не подведу и не займу его места.

— Да я уже это понял. Поэтому вы и мирный договор подписали от его лица, а не от своего. Ну и хитрец же вы, профессор, — улыбнувшись, произнес Коэн.

— Знаете, есть хорошая поговорка, доверяй, но проверяй. Это я к тому, что могу вам дать простую подсказку. Дайте компьютеру задание на ограничение моих полномочий. Я дам компьютеру согласие, а вы введете пароль на допуск. В этом случае моя свобода на корабле гарантирует вам полное спокойствие.

— Вы так легко хотите расстаться с такими возможностями?

— Вряд ли вам понять, где кончается и где начинается истинная свобода.

— Наверное. Но я согласен. Будем считать, что мы договорились.

— Хорошо.

Коэн был в отличном расположении духа. Даже потеря боевого корабля и тяжелое заболевание Виктории, не могли сравниться с тем, что удалось склонить профессора к совместной работе. А предложение, которое сам же профессор выдвинул по его ограничению в доступе ко всем системам, снимало последние вопросы в его лояльности, и что самое главное, безопасности. Теперь только Коэн, владея кодами доступа, имел допуск к компьютерной системе всех кораблей. Поэтому, как только предложение профессора было реализовано, он получил полную свободу и, конечно же первым делом отправился в медицинский сектор. За обедом, который они провели вдвоем, Коэн поинтересовался;

— Как вам медицинский отсек?

— Впечатляет. Я в полном восторге. Михаил Кутепов говорил мне, что медицинский отсек отлично оснащен, но я не ожидал увидеть столь первоклассного, и что не менее важно, необходимого оборудования. Кстати, он тоже на инопланетном корабле, как врач, мог бы нам пригодиться?

— Сожалею, но он погиб.

— Как погиб?, — профессор в сердцах бросил салфетку на стол, — вот уж огорчили, так огорчили. Очень талантливый был врач.

— Нелепая авария шатла. Летел на инопланетный корабль и не долетел.

— Действительно, нелепая смерть. Сначала жена, потом он. Жаль, искренне жаль. Ему ведь что-то около тридцати всего было.

— Что делать, такова жизнь.

— Я перед ним во многом виноват. Не отправь я его обратно, глядишь, все было бы совсем по-другому, — задумчиво произнес профессор, и взяв со стола салфетку продолжил трапезу.

Коэн взглянул на профессора и, увидев, как тот с аппетитом доедает кусок пирога, подумал, — "Угрызения совести у профессора совсем не сказываются на его отменном аппетите. Что же, это говорит только об одном, мы с ним сработаемся, и он будет делать то, что я скажу".

После обеда, Коэн решил обсудить несколько важных вопросов, поэтому удобно устроившись в кресле и глядя, как профессор налил себе еще чашку чая, спросил:

— С инопланетного корабля сообщили, что у них всё готово для проведения эксперимента.

— Угу, — ответил профессор, облизав ложку с вареньем, — я хотел сказать, очень хорошо. А смысл?

— А вдруг Кавасаки ошибся и что-то получится.

— Не факт, но с другой стороны, не дай бог, он улетит и окажется в нашей галактике. Что тогда? Ждать гонцов от моего братца? Оно вам надо?

— Предлагаете отменить проведение эксперимента?

— Я лишь высказываю свое мнение, принимать решение вам.

— Ох, и хитрец же вы, профессор.

— Помилуйте, Эбердин. Какой я хитрец. Вы спросили, я вам ответил. Мы же с вами договорились, что принимать решение, это ваша прерогатива.

— Ладно, это я так, пошутил. А что будем делать с командой? Зомбировать?