Аристарх Нилин - На тропе войны (СИ)

— Эбердин, разумеется искренности. Цинизм это когда вы вызывающе и презрительно относитесь к нормам общественной морали. А я вот уже полвека живу вдали от общества и его морали. Ну скажите мне, какая мораль в этой галактике? И я вам отвечу. Мораль устанавливает само общество, в котором вы живете. А мы с вами живем в обществе зомби, которыми управляем, с одной стороны и как выражался покойный Лифинг, мартышками с другой. Это он о комигонах так говорил. Так что в каждом обществе свои моральные устои, — произнес профессор, вытер салфеткой губы и прищурив глаза посмотрел на Коэна.

— Ну и философия у вас. И все же, вы уверены, что она будет с вами работать?

— Безусловно. А куда она денется. Не станет же она совершать во время операции ошибки и тем самым убивать людей? В конце концов, отправим её обратно на корабль в капсуле для гиперсна.

— В таком случае, когда предполагаете начать операции?

— Проверю её навыки на тренажере. Думаю, недели мне хватит, и можно начинать.

— Очень хорошо. Держите меня в курсе дел.

— Непременно.

Сразу после ужина Коэн отправился к себе, оставив профессора одного в просторном пищеблоке, предназначенного для питания экипажа корабля. Однако, не доходя до каюты, он получил сообщение, что Деи Манкоа хотел бы с ним увидеться по видеосвязи.

"Интересно, что еще ему от меня понадобилось?" — подумал Коэн и поспешил в центральный пост управления. Как только на экране появилось изображение руководителя лиги сопротивления, он поздоровался и сразу перешел к делу, из-за которого вызвал Коэна на видеосвязь.

— Господин Коэн. Вероятно вы в курсе, что после того, как был заключен мирный договор, были остановлены большая часть заводов военно-космического профиля. Наши настойчивые призывы к профессору Мукси, повторно запустить их для наших общих нужд не возымели действия. Поэтому мы приложили максимум усилий, чтобы самостоятельно запустить автоматизированные производства этих предприятий. Не скрою, частично нам это удалось. Учитывая, что между нашими мирами продолжает действовать соглашение о мире и, проявляя добрую волю по его сохранению, мы предлагаем вам вновь прислать на производства своих людей для контроля за номенклатурой и количеством выпускаемой продукции. Кроме того, мы предлагаем вновь начать строительство космических кораблей в соотношении пятьдесят на пятьдесят. Я полагаю, вы оцените наши мирные и дружественные действия, как посыл к укреплению мира и сотрудничества в галактике Гахр.

Коэн явно не ожидал, что комигоны, открыто заявят о том, что сумели запустить производства, да еще при этом, предложили снова строить космофлот на паритетных началах. Поэтому ему ничего не оставалось делать, как ответить:

— Хорошо, я подумаю над вашим предложением и в ближайшие дни дам ответ.

— Благодарю и до связи.

Экран погас, и Коэн, как обычно постучал пальцами по приборной доске.

"Одно из двух, либо они поняли, что мне стало известно о запуске заводов, и они пошли на опережение и предложили снова совместное их использование, либо они хотят начать тайно вооружаться, как это было при Лифинге, соблюдая при этом мнимый учет и контроль", — подумал Коэн, идя по коридору в сторону своей каюты. Он хотел, было заглянуть к профессору, чтобы посоветоваться, как лучше поступить, но решил отложить разговор. Настроение окончательно испортилось, как только он вошел в каюту. Он присел на край кровати, достал бутылку с виски и налив немного в стакан, залпом выпил. Проблемы, которые каждый день напоминали о себе, в том числе последний разговор с Манкоа, неожиданно напомнили о прошлой жизни в родной галактике. Да, были сложные периоды жизни, опасные задания с риском быть пойманным и осужденным на долгие годы, а то и вовсе убитым, но все они были ничто в сравнении с тем, чем он столкнулся сейчас. Другой уровень, другой масштаб и что самое главное, неясные перспективы и результат.

Согласие профессора сотрудничать и помогать лишь отчасти облегчало задачи, смысл которых он до конца не видел. И это больше всего пугало, злило и выводило из себя. Простой вопрос — мир или война с комигонами оставался открытым. И Коэн это прекрасно понимал, потому что мир означал беззаботную жизнь в полном одиночестве, если не считать профессора Мукси, а война — адреналин в крови и абсолютно неясные перспективы впереди.

И все же Коэн не выдержал, налил и, выпив еще вискаря, отправился к профессору.

— К вам можно?, — спросил он, постучав в дверь.

— Заходите.

— Чем занимаетесь?

— Набросал план работ на неделю с Каиссой. Не знаю, насколько она хорошо знакома с работой ассистентки при проведении операции, поэтому думаю по началу практиковать её вместе с андроидом. Он хоть и допускает ошибки, но будет наглядно показывать, что необходимо делать.

— Понятно.

Профессор взглянул на Коэна и повел носом.

— А вы опять прикладывались к спиртному. Смотрите, если придется лечь на операцию, кроме меня оперировать некому, или вы рассчитываете только на автоматизированный блок, что находится в операционной?

— А что есть проблемы?

— У меня нет. Но у меня ощущение, что вы мне не до конца доверяете. Я же это чувствую. А если нет доверия, то как вы ляжете под мой нож, с бластером в руке? А если понадобится наркоз, — шутливо произнес профессор.

— Бросьте, профессор. Мы с вами в одной упряжке.

— Забавное сравнение.

— Короче, Манкоа только что вышел на связь. Сообщил, что они запустили заводы, и предложил начать производство кораблей на равноправных условиях. В знак мира и стабильности предлагает прислать людей и андроидов для контроля над производством. Одним словом, предлагает все возродить, как было при Лифинге.

— Вот как, и что вы ему ответили?

— Ничего. Сказал, что надо подумать.

— Ну и прекрасно. Никогда не надо сразу соглашаться с их предложениями. Анализ, и еще раз анализ. Так всегда делал покойный Лифинг и всегда выигрывал.

— Ваш Лифинг, как тень витает надо мной. Скоро мне будет мерещиться, что он начнет оценивать мои поступки, а потом и вовсе явиться в качестве привидения.

— Я в привидения не верю и вам не советую. И вообще, идите и отдохните, а завтра, если у вас будет желание, обсудим, как вести политику с комигонами в сложившейся ситуации.

Кивнув на прощание, Коэн вышел из каюты профессора.

"Нет, еще рано подбираться к нему с вопросом об оружии. Он очень тонко проверяет меня и стоит мне проколоться, он моментально всё поймет и раскусит. Тогда все полетит к черту", — подумал профессор.

Профессора Мукси и Викторию в спасательной капсуле отправили комигонам на промежуточную станцию, а оттуда непосредственно на корабль Коэна. Михаил и Азадель остались вдвоем в томительном ожидании вестей от профессора. Впрочем, ожидать, что профессор сумеет быстро выяснить, что за оружие установлено на корабле, не приходилось. Да и вообще, сумеет ли он догадаться, что у него стерта часть памяти, и он улетел с важным заданием? И все же, каждое новое сообщение от Лабаргана с нетерпением ждали и надеялись, что всё сложится удачно, и профессор выйдет на связь.