Игорь Павлов - Рыцари монстры и роботы

– Нравиться быть баронетом? – врывается голосок Симоны. Она тоже вышла размяться. На соломенной голове уже нет венка. Мы стоим над обрывом. Вдвоем, можно и расслабиться. Стал к ней понемногу привыкать, она простая в общении, воспринимаю ее как друга... довольно красивого такого. И она единственная кому решился довериться. Хотя, что себя обманывать, она сама втерлась в доверие.

– Да, пока нравится, – отвечаю, поглядывая на курносый профиль собеседницы.– Вот только задницу отбил мне Стрелец.

– Привыкнешь, – говорит Симона, вздыхает и садится на край, свешивая ноги. – Ты вот если махнешь сейчас своей рукой в белом рукаве, сюда старик прибежит из деревни вон той. Дашь ему поручение девку тебе молодую сыскать, он тебе три на выбор пришлет. Самых красивых и молодых, что есть в деревне, возьмет. А если золотой рин из кошеля кинешь ему, так заберешь любую на совсем. И девка с тобой добровольно пойдет. Знать она будет, что семья ее теперь обеспечена на год, другой. И сама она с рыцарем идет, и не обидит он ее. Только вот домой уже назад ей дороги нет.

Симона тяжело вздыхает. Мы молчим, даже лягушки перестали квакать.

– Ты сейчас о себе рассказываешь? – спрашиваю, присаживаясь рядом.

Симона не отвечает, глазки ее карие блестят. Хочется взять ее за плечи, приобнять, да нельзя я ведь господин, а она служанка. Увидит еще кто.

– У меня девушку работорговцы украли, – шепчу, решив рассказать и свою беду. – Мы с ней жениться через год собирались. Я в любви признаваться хотел, и в тот же вечер пришли всадники, меня закололи, а ее увезли. А сказать ей не успел, что люблю. Приглянулась им, ведь хороша она и невинна. С похищения отец ее обезумел, в лес долго ходил, искал дочку, пока я без сознания лежал. А потом на меня с топором пошел, что не уберег. Пришли призраки и забрали его.

Замолкаю. Небосвод вдали темнеет, видимо дождь надвигается. Ветер, как раз в нашу сторону гонит. Смотрю на деревушку. Старик все стоит, с места не сходит. Великие, о чем он думает?

– Везучий ты, Эрик, – бормочет Симона. – А про работорговцев знаю, те еще сволочи. У меня сестру увели совсем маленькую. Тут они если лорду или рыцарю попадутся, сразу в замок и на кол. Может, не дошли они с девушкой твоей до Вестерии, а поймали их, и она уже в замке лорда какого–нибудь служит. Так, что не переживай за нее.

– А если дошли до Вестерии?

– Ну, тогда ищи свищи ветра в поле. Рабыней она станет. В восточных герцогствах это законно. Если красивая, как ты говоришь, значит, больше ей привилегий будет. Если оплошает где, или по дороге изувечат ее, может и труднее придется. А вообще все зависит от женщины, как она угождать будет. В замке у Кюри я поначалу тоже страдала, хоть у нас и не рабство, а служение, только вот все одно. Было дело, то чай не тот, кофта вовремя не стирана или жест какой от госпожи не уловила. Ой, моя спина, задница да ляжки от кнута часто горели. Теперь вот над молодыми дурехами сама старшая, гоняю иногда ленивых...

– Она гордая, – бормочу, в голове только Илена. – Не будет она угождать, скорее под кнут или чего хуже. Ненавижу их.

Симона поднимается и оглядывается.

– Пора в путь Эрик, наши уже на дорогу выходят, пошли, – проговорила она и добавила, когда я поднялся. – А за твою подругу скажу, после кнута самая гордая и упрямая становится самой податливой. Поэтому ничего хуже кнута не случится, можешь быть спокоен.

– Да уж, – скалюсь. Симона виновато улыбается и спешит к своей повозке. Моя задница начинает усиленно ныть, будто понимает, что ей предстоит. Стрелец встречает меня своими преданными черными глазами. Запахло мокрой пылью. Начали падать первые капли дождя.

Буквально за полчаса небо затянуло так, что паутинок Великих не видно. Промок до нитки. Ливень не прекращался, под копытами Стрельца зачавкала слякоть. А рыцари едут, словно им без разницы.

По дороге встретились крестьяне, несколько мужичков с тюками и бабушка с гусем под мышкой. Ковыляли впереди, аж сердце замерло, будто из моего села люди. Эх... Вот дойдут до избы, укроются, мужики самогона выпьют, пока бабушка гуся щиплет, потом еще, пока она его жарит, ну и под горячее еще. Я когда приходил чинить что–нибудь к соседям, над пьяницами смеялся. А в дождь, так самое и оно было дома сидеть лишний повод. Завидев нас, крестьяне отошли в сторонку и, не разгибаясь, в поклоне ждали, пока проедет вся колонна. Это их лорд, они об этом знали.

Вскоре колонна пошла в гору, лошади стали пробуксовывать, вот тогда–то пришлось последовать примеру остальных – спешиться и вести коня под уздцы. Мои сапоги стали грязные, похоже, только я беспокоился о своей одежде. У меня больше ничего нет, поэтому ценю, что имею.

В далеком небе сверкнуло. Небосвод разразился раскатом грома. Животные заметно заволновались. Дождь колотит все сильнее.

С усилиями мы поднялись на пригорок, дорога дальше ровная. Колонна вышла на плато. Открылся вид на обширные площади. Вокруг зеленые леса раскинулись своими лиственными зонтиками. Вот бы сейчас под крону дерева спрятаться. Впереди, чуть правее дороги куча больших коричневых камней, нелепо наваленных на траву.

Совсем рядом, что–то пронеслось с такой скоростью, что уловил лишь потоки ветра, что изменили даже направление дождя, унося капли вслед за собой. Я готов поклясться, что слева от меня секунду назад шел рыцарь с лошадью под уздцы. А теперь его нет, а лошадь валяется с перебитой ногой. Еще мгновение люди осознавали, что произошло.

– Даф! – душераздирающий крик ворвался в шум дождя.

Лошади будто взбесились. Стрелец рванулся из моих рук. Вожжи выскользнули. Ощущение опасности пришло также неожиданно, как и рыцари бросились в рассыпную. Единицы успели вскочить на коней, остальные просто бросились прочь с дороги.

Это не простые камни, застучала паническая мысль в висок.

Сперва, оно начало шевелиться, что вызвало панику среди животных и людей. Кюри громко кричал, раздавая команды и брань, возвращая всех на позиции. Булыжники стали подниматься, будто это каменные бусы, а кто–то держит сверху за нитку и тянет. Из кучи камней выросло подобие человеческой фигуры высотой в метров пять. Ужас сковал мышцы. Озираюсь назад, вижу, что одна повозка разбита в щепки, с травы люди подбирают рогатины, пики и тяжелые мечи. Рыцари вскакивают на коней, им подают длинные копья.

Огромная тварь не спешит атаковать, она медленно шагает на рыцарей, сотрясая землю. Позади визжат служанки, впереди орет Кюри и Морис. Кто–то уже мчится на коне с вытянутым копьем прямо на монстра, пытается сбить его. Толстое древко разбивается в дребезги словно тростинка. Тварь машет каменной рукой, что не меньше метра в диаметре, но рыцарь успевает пригнуться, и конь проскакивает дальше, не теряя всадника.