Ник Фабер - Цена долга [litres]

– Гай, Ли. Огонь.

Два бойца выставили винтовки в коридор и зажали спусковые крючки, ведя стрельбу в полностью автоматическом режиме. Шансов попасть во что-то у них было мало. Но этого и не требовалось. Нужно было лишь привлечь внимание.

Этажом выше несколько одиночных выстрелов пробили толстые стеклопакеты, которые закрывали окна административного комплекса. Это ослабило их, и пятёрка десантников вместе с Вейл с разбегу врезались в них, пробили их насквозь и спрыгнули прямо на крышу перехода. Их ноги коснулись армированного бетона, из которого были сделаны верхняя и нижняя часть конструкции. Чтобы пересечь расстояние между двумя зданиями, им потребовалось несколько секунд. Ещё пара выстрелов пробила стеклянные панели на третьем этаже второго корпуса, открывая им доступ внутрь.

Борман неистово жал на гашетку, выпуская в закрытый дымовой завесой проход целый шквал смертоносных снарядов. Трассы от его стрельбы резали дымное облако. Как только он понял, что задумали эти ублюдки, сразу же приказал открыть мощный подавляющий огонь, чтобы не дать им приблизиться.

Но проклятый дым мешал видеть цели. И тут ему в голову пришла великолепная идея. Чуть развернув блок стволов, он залил потоком выстрелов стеклянные декоративные панели, которые шли по всей длине перехода с обеих его сторон. Снаряды разнесли их на осколки, круша стеклопакетные блоки. Борман радостно оскалился, когда увидел, как из-за разницы давлений дым стало выносить наружу, расчищая видимость в переходе для эффективной стрельбы.

– Этот грязный трюк вам не поможет, – едва слышно пробормотал он.

Нажав на кнопку сброса, он отсоединил короб с боеприпасами, и его помощник тут же подсоединил новый.

– Теперь-то у вас ни шанса…

– Уверен?

Голос прозвучал прямо у него за спиной. Борман успел лишь дёрнуться в сторону в попытке развернуться, когда люди Вейл открыли огонь. Выстрелы скосили каждого из оставленных вместе с ним для защиты перехода. Рука Бормана скользнула вниз, к пистолету, закреплённому в кобуре на бедре, но её тут же перехватили.

Лиза вывернула запястье своему противнику, сломав тому кости, а усиленные бронёй мышцы впечатали его в пол.

– Сергей, проход свободен. Мы взяли одного.

– Понял, уже идём к вам, – раздался его спокойный голос.

Вейл вытащила из ножен на поясе длинный боевой нож и приставила остриё к лицу лежащего на полу боевика.

– А теперь, дружок, я задам тебе несколько вопросов…

Двери, ведущие в помещение, раскрылись. Все, кто находился там, повернули головы на звук. Торвальд вошёл в актовый зал в сопровождении Манфреда и боевиков. Они увидели стоящих в самом центре зала людей и пошли к ним.

Из пятидесяти бойцов, с которыми Торвальд вошёл в здание, осталось всего восемнадцать. Ещё десять должны были удерживать переход между зданиями. Даже несмотря на преимущество внезапности и локальный численный перевес, гвардейцы неплохо потрепали его отряд. Но это было теперь не так уж важно.

Его губы растянулись в победной улыбке, когда он увидел лежащего на полу губернатора и его старшего сына. Франциско вместе со своим верным полковником стоял чуть в стороне.

– Прекрасно! Просто великолепно, Франциско. Ты всё сделал прекрасно!

Торвальд был счастлив. Он предвкушал этот момент последние два года. Не сбавляя шага, он подошёл прямо к ним, спустившись к центральной части зала. Приблизившись к губернатору, он опустился рядом с ним на пол.

– Знаешь, как долго я этого ждал? Два чёртовых года, пока избавлялся от твоих пешек. Убирал одного за одним, прежде чем смог добраться до тебя.

Хьюго Вилм смотрел на него, не говоря ни слова. Его лицо побелело от боли в раненой ноге. Он лишь перевёл взгляд в сторону Франциско. И Маврикио это заметил.

– О, твой сын оказал нам неоценимую поддержку. Ты знаешь, именно он предоставил нам всё необходимое. – Глаза Маврикио расширились от удовольствия, когда он увидел ужас в глазах губернатора. – О да. Именно он дал нам коды доступа в административный комплекс в прошлый раз. И именно с его помощью мы смогли оказаться здесь сегодня. Прямо рядом с тобой.

Его рука скользнула под рубашку, и Маврикио достал медальон, подаренный ему супругой. Едва заметно дрожащими от волнения пальцами он раскрыл украшение, и в воздухе повисло голографическое изображение погибших два года назад жены и двух сыновей.

– Посмотри. Я сказал, смотри на них! Это из-за тебя их убили. Из-за тебя я лишился всего, что у меня было.

Губернатор попытался отстраниться, но Торвальд схватил его за волосы и буквально ткнул в висящее в воздухе изображение:

– Я сказал, смотри! Вот чего ты лишил меня.

– Отпустите его! Он же ранен…

Хавьер попытался защитить отца и оттолкнуть от него безумца. Манфред отреагировал моментально, ударив старшего сына губернатора прикладом винтовки в висок и отбросив молодого человека в сторону. Кровь из рассечённой ударом брови начала заливать лицо Хавьера. Хьюго устремился к упавшему на пол сыну.

– Нет! Не трогайте его. Ублюдки, делайте со мной что хотите, но не трогайте моего сына!

Торвальд ударил дёрнувшегося Хьюго пистолетом по лицу, разбив губернатору губы. Затем Маврикио нанёс ещё один удар. И ещё один. Он держал обмякшего губернатора за волосы и продолжал методично избивать его.

А Франциско лишь смотрел на это и пытался почувствовать хоть что-то. Хоть что-нибудь. Но не мог. Он смотрел, как Торвальд избивал его отца, и вдруг осознал, что ему совершенно наплевать на происходящее. С момента, когда на базе прогремели первые взрывы, он был совершенно спокоен. Поначалу он считал, что это произошло из-за того, что он знал о том, что случится, и был к этому готов.

Но сейчас он вдруг понял, что это не так. Он не чувствовал вообще никаких эмоций. Лишь раздражение от потраченного времени. И это начало пугать его. Он должен был испытывать самые разные чувства: стыд, страх, напряжение. А вместо этого была лишь пустота. Пустота и ощущение, что скоро всё действительно закончится. Закончится именно так, как он хотел.

Франциско вдруг понял, что впервые именно он контролирует происходящее. Не отец. Не старший брат. Даже не Торвальд, который считал, что сможет использовать его так же, как это делал отец. Всё происходящее, как бы ужасно оно ни выглядело, было под его полным контролем.

И это чувство опьянило его.

Маврикио наконец отпустил губернатора. Почти теряющий сознание от побоев, Хьюго грохнулся на пол. Торвальд поднялся на ноги и рывком стряхнул с пистолета кровь. Алые капли веером покрыли бежевый пол. Проверив заряд пистолета, Маврикио нацелил его в голову губернатора.

Решив, что это подходящий момент, Франциско повернулся к Больтеру: