Александр Шапочкин - Богоборцы 2

Во-первых, течение ускорилось, и я услышал впереди рокот порогов, а во-вторых, с берега по зверю открыли массовую стрельбу. А кроме того, тучи вдруг забурлили, и из них ударила молния, попав в посох, что держал подбежавший к реке офицер, и, отразившись от него, метнулась к медведю. А за ней последовала вторая. И ещё. Одарённый не стеснялся использовать все свои силы, чтобы достать врага. И медведю это не понравилось. Взревев, он шустро выгреб на противоположный берег и кинулся в кусты. Это последнее, что я увидел, перед тем как меня затянуло в каменную тёрку, где брошенное в воду бревно превращается в груду щепок.

Меня швыряло и било о камни. Каждая секунда могла стать последней. Я, как мог, старался держаться над водой, но в таких условиях это было нереально. Чтобы бороться со стихией, нужно иметь чуть больше, чем просто чей-то дар. Особенно если он такой, как мой. Не скажу, что щит был полностью бесполезен, пару раз мне удавалось создать его и слегка притормозить, но течение слишком быстро сносило его, утаскивая меня всё дальше. Однако я продолжал бороться за жизнь.

Не знаю, кто меня хранил, рок, судьба или банальная удача, но пока я был относительно цел. Пару раз меня крепко приложило о камни, я наглотался воды, но сознание не потерял и ничего не сломал. Тело ломило от холода, всё-таки горные речки весной — это не то место, где стоит купаться, и всё же пока я был жив. К сожалению, и выбраться у меня не получалось. Одна жуткая щётка порогов сменялась относительно спокойным участком, за которым снова следовали камни. А по берегам возвышались крутые скалы, и ждать, что кто-то поможет, тоже не приходилось.

В довершение ко всему солнце село окончательно, погрузив мир в темноту, и хлынул ливень. Да не просто дождичек, а настоящая буря, с порывами ветра громом и молниями. В свете их вспышек я ещё мог что-то разглядеть, но с каждой секундой это становилось всё сложнее. И так бурное течение словно сошло с ума. Ветер завывал, волны захлестывали с головой, и даже просто глотнуть воздуха было сродни подвигу. А потом под ногами разверзлась бездна, и я рухнул вниз, увлекаемый течением реки, и сознание погасло.

Очнувшись, я не сразу сообразил, где нахожусь, но, что не умер, понял с первого момента. Не думаю, что в загробной жизни бывает так мокро, холодно, и так болит избитая о камни тушка. Нет, я всё ещё был в Тыве, хотя сдохнуть имелись все перспективы, если хоть ещё на немного останусь лежать в ледяной воде. Хотя, в принципе, разницы не было, сверху меня поливало не хуже.

Подняться удалось не с первого раза. Закоченевшие конечности не слушались, мокрая почва скользила под ногами, так что первое время я повторял за далёкими предками, впервые выбравшимися на сушу из океана, то бишь полз. Потом уже, когда уткнулся в кривую сосну, смог встать, но ноги дрожали, будто сделанные из желе. Самое страшное, я их почти не чувствовал. Видимо, слишком долго пробыл в воде, и они основательно замёрзли. И если я не начну двигаться, неважно будет, кто первым меня найдёт, медведь или военные, им достанется лишь остывший труп.

Говорят, заставить себя сделать первый шаг тяжелее всего. С уверенностью могу сказать — нагло врут! Тяжелее всего после этого не остановиться. Продолжить двигаться снова и снова, хотя практически не чувствуешь ног, ледяной дождь хлещет по телу, и то и дело натыкаешься на деревья. Ночью в лесу это не самое приятное ощущение. Особенно учитывая, что это был не чистый сосновый бор, а нормальная такая тайга, поросшая травой и кустарником и заваленная разным лесным мусором. Напороться на сухой сук гораздо болезненнее, чем получить удар ножом. От того хотя бы в ране не остаются куски дерева.

Мне пока везло. Относительно, конечно. Я заработал несколько длинных и болезненных царапин, но в остальном был относительно цел. К тому же острая боль помогла собраться и начать соображать. В частности, заставить себя достать телефон, на котором можно было включить фонарик. Служебный смарт с честью выдержал заплыв по тувинским порогам и исправно работал, правда, сразу обломав сообщением об отсутствии сети. Но идти стало легче. Появился шанс, что меня найдут быстрее, тем более, в гаджете была встроена функция радиостанции, а роль антенны выполнял металлический корпус. Дальность в подобной местности, конечно, была аховая, но, если забраться повыше, можно было попытаться связаться с военными, если окажутся поблизости. Главное было не помереть до этого момента.

Чем дольше я шёл, тем сильнее согревался. Руки и ноги вновь обретали подвижность, и через какое-то время я переключился на бег, благо света от смартфона хватало, чтобы не врезаться в деревья. Правда, ещё пару царапин от веток всё же заработал, но это были мелочи. Мне опять везло. От реки я решил не отходить. Во-первых, это был источник воды, правда, в данный момент это заботило меня меньше всего, вон с неба лилось как из ведра. Гораздо важнее, что любая река рано или поздно вела к людям. Правда, был нюанс. В тайге это было скорее поздно. Всё-таки расстояния между посёлками сильно отличались от западной части, и можно было за пару дней так и не наткнуться на следы присутствия человека. Но я верил, что мне не придётся так долго идти. И оказался прав.

Не знаю, что это были за сарай, может, старая рыбачья времянка или ещё что-то такое, если судить по небольшой пристани и перевёрнутой лодке рядом, но для меня сейчас они были дороже хрустального дворца. Пусть хлипкие дощатые домики продувались всеми ветрами, в них как минимум можно было укрыться от дождя, а ещё нашлись дрова, заботливо укрытые полиэтиленом, и даже какое-то одеяло. Замызганное и воняющее моторным маслом и соляркой, промокшее, но всё же весьма толстое, им можно было укрыться и попытаться согреться.

Но без источника тепла всё это бесполезно. К счастью, я оказался подготовлен к этой проблеме. Может, это выглядело как позёрство, но в ножнах у меня, как у настоящего городского выживальщика, лежал кремень. Такая палочка сантиметров в пять, по которой нужно было чиркнуть ножом — и получался приличный сноп искр. При наличии сухой древесины и какой-нибудь растопки разжечь костёр с таким устройством проще простого.

Дрова я нашёл, причём вполне пристойные и даже сухие. И — о чудо — там же, в отдельном мешке, нашлась пара приличных кусков трута. Причём, судя по виду, из гриба-трутовика. Это, в принципе, не сильно важно, но я слышал, что именно вываренный в золе гриб загорается лучше всего. Что для меня сейчас было особо важно.

Осталось совсем мелочь, наколоть щепы на растопку. С этим я управился за пару минут даже негнущимися от холода пальцами. Затем сложил из дров шалашик, в центр сунул растопку, дрожащими руками несколько раз с силой чиркнул по кремню ножом, внимательно наблюдая, куда летит сноп искр, и сунул кусочек трута под щепки, во всю мощь лёгких раздувая небольшие уголки, появившиеся на нём.