Наталья Крамаренко - Последний Первый

– Поклянись. Поклянись – и я отдам его тебе с чистой совестью. Лоа должны быть с ней в большом мире. Без их поддержки ей будет плохо.

– Я не могу дать такую клятву, матушка, – Павел развёл руками, и жрица нахмурилась, – Но я клянусь, что сделаю всё, чтобы отдать Паломе амулет лоа.

Бонита помолчала и наконец-то улыбнулась:

– Хорошо.

Она встала и исчезла где-то в полумраке за портьерами. Вернулась быстро, неся в руках шкатулку. Открыла её и протянула Павлу.

Круглая пластина размером с ладонь – как раз под выемку в крышке люльки, насколько мог судить Паша – была идеально гладкой, и в пламени свечей по её поверхности играли золотые и красные блики. Цвета гипнотизировали, перетекали один в другой, временами казалось, что в глубине непонятного материала танцуют искры, словно плата светится изнутри. Это было завораживающе красиво. Паша медленно протянул руку. С ним происходило что- то странное: воздух в храме был чистым, наполненный благовониями, а не наркотиком, во всякую мистику Паша не верил, но восприятие словно куда-то сместилось. Как со стороны он смотрел, как его пальцы подцепляют диск, осторожно вынимают его из шкатулки, гладят приятно прохладную поверхность, натыкаются на что-то…

Наваждение пропало. Паша перевернул плату и не сдержал улыбки. С другой стороны диск был не такой гладкий, там имелись выступы, ямки, какие-то отверстия… А ещё кто-то налепил на диск комок универсального клея-смолы, из которого торчали петли проводов и инфокабелей, и, самое главное, стандартный комм-разъём. Адлер оказался прав.

Усталые карие глаза внимательно следили за Пашей.

– Вы знаете, что там записано, матушка?

– Нет, – жрица покачала головой. – Это не для меня и не для тебя. Это для Паломы. Я не знаю, что там, и что случится, когда она узнает.

Паша кивнул, внезапно сообразив, почему мамба долго не отдавала плату дочери Гомаро. Она, конечно, называла эту штуку «амулет лоа», и в этом не было ничего удивительного, выглядел диск загадочно, таинственно и вообще волшебно… Но Бонита явно не была дурой и давно поняла, что это – носитель какой-то информации. И старая жрица скорее всего просто боялась, что Палома узнает, что там записано, и… уйдёт? Изменится? В любом случае, Бонита потеряет её. А мамба, похоже, любила девочку, как родную дочь.

Паша бережно убрал диск в карман.

– Что я могу сделать для вас, матушка Бонита?

– Выполни то, что обещал.

– Спасибо, – Паша задумался, потом залез во внутренний карман и достал звёздочку красной эмали с символом Галактики в центре. – Лоа – это духи предков? Тогда, наверное, это тоже символ лоа. Мы чтим память предков и идём по предначертанному ими пути. Возьмите. Пусть и наши предки помогут вам.

– Спасибо и тебе, гость, – матушка Бонита бережно приняла подарок и положила в ту же шкатулку. – Ты не похож на пришельцев, которые были до тебя. Ты уважаешь нашу веру и не лезешь со своей. Если ты всё спросил, иди с миром. Пусть Легба укажет тебе верный путь.

– Пришельцы? Они приходили к вам?

– Да. Плохие люди, плохая вера. Они не чтят лоа!

– А что за вера у них?

– Тан или Азтан, я так и не поняла. Они презирают нас, мне не о чем было говорить с ними.

– Понятно… Спасибо, матушка, мы будем всегда помнить о вас, – Паша коснулся сердца и чуть склонил голову. Сухая рука невесомо провела по его волосам.

– Иди, гость. Твоя судьба ждёт тебя.

Прозвучало это зловеще, но Паша отмахнулся от кольнувших предчувствий: его сжигали нетерпение и азарт. В конце концов, мамаша Бонита – жрица, ей положено говорить глубокомысленные и многозначительные вещи. Куда важнее тот факт, что плата у него и что кто-то уже подключался к ней. Значит, там точно есть нужная информация! Она просто обязана там быть.

И надо обязательно рассказать ребятам про фотографии на алтаре. Есть что- то символическое в том, что он получил диск под взглядами первопроходцев Космоса. И фотография Комарова какая-то странная была… Ладно, это мелочи. Они нашли, что искали – и это главное.

Адлер вскочил: ребята появились из-за скал и, замедляя шаг, подбежали к нему. Вымотанные, усталые, с ног до головы покрытые местной серо-жёлтой пылью, но довольные. Лер протянул Яне бутылку.

– Угу, – Яна прополоскала рот, выплюнула воду, закашлялась. – Всю прелесть здешней атмосферы я оценила только сейчас.

– Уж лучше на Олимп метнуться, честное слово, – Паша пошёл по кругу, медленно восстанавливая дыхание. – Янка, не стой. Походи немножко. Всю ночь бежали…

– Нет. Надо лететь, – Яна упрямо мотнула головой, но побрела следом за Пашей. Правда, её траектория упорно смещалась в сторону корабля.

– «Дракона» я подготовил и окно вычислил, – улыбнулся Лер. – В крайнем случае, отправлю станцию в полет куда подальше.

– Не роняй её, главное, – Пашка уже продышался. – Тут живёт одна пожилая и очень хорошая женщина. Скинул на комм её данные, во время передачи сообщи, что она оказала неоценимую услугу и объявлена мной Другом Марса.

– Понял, – это было серьёзно.

Минуты две прошло в молчании, потом Адлер не удержался:

– Покажете, что на плате записано?

– Нет, – отрезала Яна, развернулась и пошла к МДЧ. Прозвучало это неожиданно грубо, Лер ошарашенно уставился на Яну, и Паша объяснил:

– Понимаешь, она, это… Это очень личное. Не надо это просто так смотреть. Главное, у нас есть координаты и есть подтверждение – это Гомаро. Остальное должна увидеть только его дочь.

– Но информация…

– Лер. Какую информацию ты хочешь получить? – Яна остановилась, закипая, обернулась к нему. – Как она плакала, рассказывая новорождённой дочери, как она любит её и её отца? И как ей его не хватает? Это не твоё дурацкое кино, это живые люди! И эта женщина, между прочим, погибла! А её дочь… Так что возьми своё любопытство и…

Адлер, ничего не понимая, примирительно понял руки. Удивлённо посмотрел на командира. Паша развёл руками:

– Она это как-то слишком близко к сердцу приняла. Там вообще… Эта Нова – мерзенькое местечко. Поскорее бы убраться отсюда.

Синхронно вздохнув, Адлер и Павел пошли залезать в скафы и устраиваться в «багажнике». На взлёте их ожидали те ещё приятные ощущения…

– Яго! Malparido, где ты шляешься!?

– Я тут, предводитель. Никто не выходил.

– Тогда вперёд, порвём этих mierdo del toro!

Гримо сам выбил дверь и, не желая рисковать, швырнул самодельные гранаты. Громыхнули взрывы. А потом жахнуло так, что их только чудом не опалило плазмой.

– Maldito sea! – завопил Гримо, поняв, что произошло. – Нас ждали! Уходим, живо!..

Всё дорогу до норы Гримо молчал и только огрызался на своих amigos. Конечно, можно было поехать в офис, но ему надо подумать. Всё же он лоть от плоти этого города, и ему намного лучше думалось не в кабинете, где он представлял собой El Jefe, Босса, а там, где он мог затянуться травкой и наравне с парнями прикинуть, что да как. Почти наравне. Все amigos знали своё место и знали, что просто так Гримо такое не спустит. Никому.