Виктор Гутеев - Тим

На эти слова Тим промолчал.

— Меня зовут Рьюд Громан, звание лейтенант, я командую гуртом, с первым взводом которого ты недавно имел честь познакомиться.

При слове о знакомстве на лицо Тима упала тень. От офицера это не скрылось, но реакция Тима вызвала лишь усмешку.

— Ты свободен и можешь в первом же порту оставить крейсер. Вот только ты уверен, что там всё получится? Ведь ты даже с деньгами никогда не имел дела.

Тим тысячи раз представлял, как вырвется из унизительного, низшего состояния и обретёт свободу. Вместе с ней пришло время жалеть, что тратил время старика на большие, как казалось, первостепенные вопросы. О мелочах вроде быта говорили редко и вскользь. Мысль, что он действительно почти не знает ни о деньгах, ни о том, как и что здесь принято и непринято, стала открытием. Именно сейчас, в минуту исполнения самой заветной в жизни мечты, Тим как никогда остро ощутил одиночество. Ни научить, ни дать совет, что делать и как поступить, было некому. На пороге огромного, пугающего неизвестностью и жестокостью мира он стоял совершенно один.

— Но у тебя есть выбор, — вкрадчиво продолжил лейтенант.

— Выбор? — неожиданно даже для себя ухватился он за эти слова.

— Тот самый первый взвод, с которым ты имел честь недавно познакомиться, предлагает тебе вступить в их ряды. Скажу сразу, слово за тебя никто не молвил, подобное предложение — это их право, и они им воспользовались.

Предложение оглушило не меньше, чем весть о свободе. Видя, что офицер не шутит, Тим попросил немного времени. В ответ командир провёл рукой по светлым, коротким как у всех мужчин на крейсере волосам и показал растопыренную ладонь, отмерив на раздумия пять минут.

Решение принял по-юному безрассудно и быстро. Тот миг, когда, толкая телегу с боекомплектом, он пережил чувство единения, помнил до сих пор и помнил остро. Тогда он был нужной частью чего-то единого, занятого решением одной для всех проблемы. В тот миг Тим чувствовал дух общины, такой родной и знакомый. Связавший множество людей воедино, он до боли напомнил счастливые годы, проведённые на Вироне.

Что-то внутри робко протестовало, но Тим отмёл все доводы против. Напомнил себе, что он охотник, которому не чуждо чувство азарта и страха. Он не раз и не два рисковал жизнью. Здесь тоже предлагали риск и тоже в рядах, уважаемых и сильных. Смутно понимая, что здесь, может не сразу, но со временем появится возможность начать поиск родных и обидчиков, почти принял решение.

— Кем я здесь стану? — заглянул он в глаза командиру.

— Равным среди равных. Труд опасный, с чем связан, ты знаешь, но плюсов, включая высокую оплату, тоже хватает.

— Почему я, ведь они знают, кем я был?

— Кем ты был — значения не имеет. Во взводе потери, людей не хватает. Это во-первых. Во-вторых, ты не отказал, сделал, когда попросили. Без пинков и приказов по собственной воле рискнул жизнью, не испугался, а это качество здесь ценят. И последнее, — добавил он, — выстрелив всего раз, ты сжёг глушитель, сковавший наши потуги отбить центры крейсера.

— Глушитель? — переспросил Тим, — прибор, лишивший вас связи?

— Именно, — подтвердил офицер, — даже не поняв, что сделал, ты в том бою сделал больше, чем каждый из нас. Сие и явилось основной причиной нашего предложения. Если согласен, то все, что я сказал, ты слышал; нет — определят к ремонтникам, и до ближайшей системы придётся оплатить проезд работой. Этим на крейсере сейчас заняты все. И так, Тим, что надумал?

— Я с вами.

— Ты принял правильное решение.

— Можно вопрос?

— Разрешите, — поправил лейтенант.

— Разрешите вопрос. Что стало с убитыми в арсенальном распределителе?

— Их принял космос, ровно так же, как всех павших на крейсере, сейчас тебя поставят на довольствие, — продолжил он как ни в чём не бывало, — осваивайся. Дежурный, — повысил лейтенант голос.

На пороге возник тот же широкоскулый коренастый пехотинец.

— Определишь его на место Даковского. Всё, солдат, — командовал офицер, — обживайся, слушай, что говорят, делай, что прикажут, об остальном теперь есть кому позаботиться.

Едва отпустив, командир вновь окликнул.

— Чуть не забыл. За глушитель капитан назначил вознаграждение. Сразу дам совет:разделить премиальные со всем взводом.

— Вознаграждение? — переспросил Тим.

— Вознаграждение, — ещё раз повторил офицер, — такое здесь тоже бывает, но это сейчас неважно, важен знак, что готов делиться, тебе теперь с этими людьми под смертью ходить.

— Лейтенант верно говорит, — поддакнул безучастный до этого дежурный, — это будет правильный поступок.

— Я не против.

***

— Малой, — разнеслось под сводами солдатского блока, — иди-ка присядь с нами.

Этого ждал, это случилось. Весь день Тим отлёживал бока на удобной, установленной на массивный амортизатор застеленной койке. Набив живот вкусной пищей, Тим уже много часов упражнялся в безделье.

Можно было бы считать этот день одним из лучших за последние годы, но мысль о том, что будет дальше, не позволяла расслабиться. Появились сомнения, и Тим пару раз обругал себя за поспешно принятое решение.

Нервничая и переживая, он не забывал вертеть головой, присматриваясь к жизни принявшего его гурта. В отсеке разместились человек сто пятьдесят, в основном молодых мужчин и женщин. Люди вокруг постоянно менялись, Тим не раз слышал крики команд и видел, как одни уходили, вместо них приходили другие, которые после приёма пищи и отдыха сменялись третьими. За день рассмотрел всех, кого встретил той длинной ночью.

Поднявшись направился к длинному столу, за которым расселись девять человек: всё недавно прибывшее с дежурства отделение сержанта Скарта. Сам он сидел с края, за ним сёстры, дальше увидел Салиму, которая, пока он шёл, ни разу на него не взглянула. Имён остальных не помнил, да и значения для Тима они пока не имели.

За последние часы не раз представлял, как пройдёт эта встреча, нервничал. Сейчас Тимом овладело абсолютное спокойствие. Подойдя к столу, уверенно сел на предложенное место напротив сержанта, положил руки на стол и встретился с ним взглядом. Какое-то время Скарт молча смотрел ему в глаза.

— Ты теперь один из нас, — наконец озвучил сержант данность, — как приняли на этот раз?

— Лучше, чем в прошлый.

— Нравится здесь?

— Пока да.

— А как думаешь, вот им, — обвёл Скарт сидящих за столом взглядом, — нравится, что рядом тело, которое они коллективно убивали, а теперь не знают, кого в нём видеть — друга или врага. Может, поделишься своими на этот счёт соображениями?

— Вы ведь сами предложили, — не совсем понимая, куда клонит сержант, ответил Тим.

— Кто и что предложил — неважно, — отрезал сержант, — отвечай на вопрос.