Виктор Гутеев - Тим

— Меня ударил, — добавила Лила, — пытался, — криво усмехнулась она, — никак не пойму, как ты позволил ему себя вырубить, он с бабами справиться не может.

Во взгляде сержанта полыхнуло бешенство.

— Надеюсь, тебе страшно, — сжирая Тима глазами, спросил он, справившись с приступом.

Дыхание спёрло. Страшно было так, что язык никак не мог отлипнуть от нёба, а челюсть, предательски стуча зубами, начала свою отдельную жизнь. Шаря глазами в поисках спасения, Тим видел: его появление вызвало интерес. Всё больше лиц поворачивалось в их сторону, и то, что читал во взглядах, ничего хорошего не сулило.

Оглушительная затрещина отозвалась взрывом боли.

— Я задал вопрос.

— Страшно, — выдавил Тим, — я не хотел, не знаю, как получилось, — обуреваемый безумными надеждами, он всеми силами пытался отсрочить неизбежное.

— Иди-ка сюда.

Схватив его за шиворот, сержант протащил Тима сквозь толпу и заставил смотреть. Возле переборки полукругом окружённые солдатами стояли двое. По распухшим, окровавленным лицам, по изодранной в лохмотья форме, по разбитым пальцам на руках и ногах было видно, что последние часы этим людям дались тяжело.

— Знаешь, кто это? — все ещё держа Тима за шиворот, Скарт вплотную приблизил своё лицо к лицу Тима и указал рукой с зажатой в кулаке железкой в их сторону, — и почему они здесь?

Сил нашёл только на кивок.

— Сегодня наши братья были убиты детьми старой шлюхи. Мы их разбили, а этих бросивших оружие трусов притащили сюда. Это закон: каждый убитый должен быть отмщён страданием убийц. За их смерть они заплатят муками. А теперь спроси меня, скольких братьев мы сегодня потеряли.

— Скольких? — нашёл в себе силы поднять глаза.

— Троих, — в голос закричал он, — сегодня трое из нас ушли навсегда. И они, — указал он пальцем на пленников, — ответят за их смерть. Спроси меня, — внезапно успокоившись, он вновь встряхнул за шиворот Тима, — почему здесь только двое?

— Почему? — судорожно сглотнув слюну, выдавил Тим.

— Потому что вон та падаль, — указал Скарт в дальний конец трюма, где на полу без движения лежал человек в форме пленных, — посмел сдохнуть раньше, чем я ему позволил. Так что радуйся, грязь, третий сегодня ты.

С этими словами Скарт с силой толкнул его к пленникам.

Все смотрели, как толкнув Тима, десятник замахнулся и нацелил железку в плечо Тима.

Увидев замах, отпрянул в сторону. Металлический прут, чиркнув по одежде, просвистел мимо и на излёте угодил в локоть одного из пленников. Хруст кости. Протяжно вскрикнув, пленник инстинктивно прикрыл место удара ладонью, но едва размозжённые пальцы прикоснулись к одежде, застонал ещё громче, отдёрнул руку.

Твёрдо намерившись достать Тима, Скарт опять замахнулся, но сержанта окликнули. Человека, который звал Скарта, Тим не так давно видел у Марина. С сожалением посмотрев на железку в руках, Скарт отбросил её и направился к офицеру.

Расслышав лязг вставшей на место переборки, Тим испытал облегчение, но отсутствие Скарта на планы остальных нисколько не повлияло. Монотонный музыкальный ритм прибавил звука, гомона стало больше. Тут и там слышалось шипение аэрозольных баллончиков. Прыская в рот дозы возбуждающего транквилизатора, солдаты распаляли себя всё больше. Кто-то, блестя безумными глазами, дёргался в припадочном танце, несколько молодых парней, сбившись в компанию, активно жестикулируя, что-то обсуждали, другие вернулись к столам, но человек десять, кровожадно ухмыляясь, стервятниками кружили над пленными.

Удары, тычки, пинки и пощёчины летели со всех сторон. Истязания сопровождались злобными криками и проклятиями. Им выговаривали всё, что испытали в последнем бою. Накал и злобу, пережитые возбуждение и страх вымещали они на пленных, чередуя выкрики хлёсткими ударами. Продлевая муки, били не смертельно, хотя по крикам и стонам взятых в плен Тим понял: ему пока сыплют меньше остальных.

Кто-то озвучил, остальные поддержали. Видеть, как одного из пленников жгут горелкой, к счастью, не пришлось. Их разделили, Тима схватили за шиворот, сбили с ног и волоком оттащили к столам. Уши резал перекрывший музыку вопль, но смотреть в сторону тех двоих заставить себя не смог.

То была игра. Шесть молодых мужчин и знакомые Тиму сёстры, сидя за столом, что-то бросали, двигали и передавали друг другу. После каждого хода один из игроков под взрыв хохота и насмешек подходил к сбитому на колени Тиму и делал ему больно.

Через час бесконечной боли, плохо соображая, Тим лежал на полу. Он уже не реагировал на удары. Лишь иногда пробивающийся как сквозь вату собственный стон вытаскивал из полуобморочного состояния. Очередной щелчок по кончику сломанного носа в который раз отправил в беспамятство.

Открыв глаз, обнаружил себя сидящим на складном стуле. Напротив, за кровавой пеленой перед глазами, то расплываясь, то вновь приобретая четкость, маячило лицо чернявого сержанта. Держа за волосы одной рукой, другой Скарт пытался вставить Тиму в рот трубку баллончика с транквилизатором. Короткое шипение, горечь во рту, и уже через секунды Тиму стало заметно лучше. Сознание прояснилось, боль почти отпустила, тело налилось непонятно откуда взявшейся силой.

— Нет, — услышал он голос, — легко сдохнуть я тебе, грязь, не дам. Я выпью твою жалкую жизнь по капле, после чего выброшу обгадившиеся останки в топку утилизатора.

Игра продолжилась, но теперь в ней участвовал Скарт, и его подходы были особо болезненны. Время растянулось в бесконечный кошмар. Приходя в себя от очередной дозы транквилизатора, Тим какое-то время мог соображать.

Открыв глаза, в очередной раз, понял, что что-то изменилось.

— Пасть открой, — донеслось до ушей.

Мундштук пребольно ткнулся в разбитые губы. Едва стало легче, осмотрелся. Игры, алкоголь и возбудители были отложены в сторону. Пехотинцы столпились в центре трюма. Музыку приглушили, и до ушей долетали глухие удары, доносящиеся из-за спин смотрящих в дальний конец трюма солдат.

Лишь один из солдат не участвовал в вакханалии. Не в силах подняться, он осоловевшими глазами равнодушно смотрел, как схватив Тима за шиворот, Скарт волоком потащил его к остальным.

Получив пинок, Тим поднял глаза и у той стены трюма разглядел тех двоих. Держась только за счет транквилизаторов, искалеченные окровавленные пленники, покачиваясь, стояли лицом к мучителям.

— Руки в стороны, — резанул по ушам громкий окрик, — шире, — вновь разнеслось по трюму.

— Смотри, — встряхнул сержант Тима.

Один из солдат поднял винтовку. Оружие шикнуло и практически мгновенно звякнуло по установленному за спинами пленников бронелисту.

— Мимо, — понеслось со всех сторон, — косой, иди проспись, — в неистовом кураже кричали пехотинцы.