Виктор Гутеев - Тим

«В принципе, — заключил он, — в отличие от многих для меня лично всё складывается не так и плохо, а местами хорошо и даже очень»

***

Как только желудок смог принимать твёрдую пищу, Тима сразу вывели из стационарного снабжения и перевели на общее. Уже несколько дней он пешком проходил не меньше километра, добираясь до одного из блоков питания. Прогулки сквозь половину крейсера при наличии блока питания буквально в пяти шагах от медицинского отсека объяснили необходимыми для укрепления мышечной ткани нагрузками.

Три раза в день Тим по лестницам, застывшим эскалаторам и магистральным переходам шагал на верхние, носовые уровни, где принимал пищу вместе с орудийной прислугой, обслуживающей кормовые палубы. Там всегда было многолюдно. Заходили техники и пехотинцы, встречался как рядовой состав, так и офицерский. На Тима здесь не обращали внимания, и это вполне устраивало.

Сегодня к ужину по корабельному времени в блоке оказалось народа больше, чем обычно. По разнообразию форм, костюмов и роб видел, что здесь представлены практически все службы крейсера.

О пище почти никто не вспомнил. Основная масса народа столпилась недалеко от голографа, с помощью которого до экипажа доводились сводки и информация. Сюда же по приказу капитана шла трансляция ежедневных казней военнопленных, проводимых на планете.

Вот только последних казнили утром, а сейчас поздний вечер. Что заставило собраться такое количество народа, понял, когда на спроецированной голографом картинке появилась планета. Пищеблок погрузился в тишину, все как один уставились на проекцию.

Съёмка велась с зонда. Стоило планете занять собой весь экран, как ведущее трансляцию устройство притормозило, а десятки ракет, с которыми зонд до этого шёл ноздря в ноздрю, устремились к планете. То, что перед ними Сурия, бесспорно. Слишком много раз Тим видел эту проклятую планету. Он сразу сообразил, что оказался свидетелем очередной атаки и, судя по злым репликам, приурочена она к мести за казнённых там пленников.

Изображение мигнуло, дальше трансляция пошла с головки одной из ракет. Пробив высокую облачность, ракета оказалась над стремительно растущими в размерах городскими кварталами. Навстречу потянулись редкие трассы, но манёвр отклонения оставил их в стороне.

Едва плоская крыша одной из башен заслонила собой всё пространство, проекция вновь мигнула. Трансляция продолжилась с орбиты, откуда стали видны многочисленные язвы разрывов, появившиеся на теле сплошь застроенного континента.

Город медленно погружался в сумерки. По мере наступления темноты россыпью огней проявлялись районы мегаполиса, где всё ещё работало освещение. Однако основная часть осталась тёмной, и прокатившиеся по городу брызги огня чётко выделились на проекции.

Внезапно в центре мегаполиса вспыхнуло бледно-голубое солнце. Зонд сместился, камера сменила ракурс. Идеально ровная сфера призрачного сияния поглотила несколько кварталов.

— Началось, — каким-то странным, неестественно сухим голосом нарушил тишину один из офицеров, — Хал, они и вправду применили Глуком, эта дрянь существует…

Пищеблок вновь утонул в тишине. Все затаили дыхание в ожидании чего-то, и это что-то случилось. Тим, кажется, потерял способность моргать. Глаза до боли врезались в проекцию мерцающей сферы.

Время сорвалось в стремительный бег. Пульсации сферы ускорились по нарастающей. Спустя мгновение охваченные призрачным пламенем кварталы прощально моргнули искусственными источниками света и погрузились в кромешную тьму.

Камера зонда приблизила кадр. В безмолвии зловещей тишины здания и стрелы автомагистралей покрылись рябью искажений и начали рассыпаться в пыль. Вскипели и взорвались паром водоёмы, распались на кляксы атомов растения, животные, люди.

Маховик рукотворной стихии начал новый оборот. Ярчайшая вспышка подсветила теневую сторону планеты отражённым от атмосферы светом. Изображение на миг погасло, автоматика зонда закрыла диафрагму камеры, спасла аппаратуру от мощнейшего потока фотонов.

За доли секунды всё вещество внутри зоны поражения сжалось в ничто. В песчинку ничтожных размеров. В следующий миг синева спала, и вместо городских кварталов зрители увидели остеклённый базальтовый слой литосферной плиты. Словно шарик стали вдавили в податливую глину, а затем убрали и покрыли ложбину лаком.

Кто-то зашевелился, кто-то чихнул, но основная масса безмолвно пожирала глазами проекцию. Секунд двадцать ничего не происходило, после чего по периметру уничтоженной синевой сферы вновь полыхнуло синим.

В рубке крейсера капитан пристально всматривался в панели приборов. Показатели гравитационных полей сошли с ума. Древнее оружие разобрало на атомы десятки квадратных километров бетона, миллионы жителей города канули в вечность.

Сверху это напомнило раздавшиеся в стороны светящиеся бусы, надетые на шею бездонного провала. Ярость оружия разошлась во всех направлениях, продвинулась на многие километры от эпицентра. Через несколько секунд полыхнули уже сотни вспышек, оставив, как и в прошлый раз, пустоту и ровный базальт.

Когда синева вспыхнула в третий раз, а границы явления вновь раздвинулись на десятки километров, послышались огорошенные возгласы.

— Сколько же там сейчас передохло? — непонятно кому задал кто-то вопрос.

— Много. — Ответил тот самый офицер, который обмолвился об оружии, — смотрите внимательно, — призвал он всех слегка дрожащим голосом, — смотрите и восхищайтесь мощью, которой мы обладаем. Сколько раз дети старой шлюхи Вельстова упрекали нас, что все совместные победы свершились исключительно благодаря их мощи. Смотрите! Что значит вся та мелочь в сравнении с нашим триумфом? — Ткнул он пальцем в проекцию, где вновь полыхнуло синим. — Запомните, — ни к кому конкретно не обращаясь, говорил офицер. — После того, что сегодня сделал Сайдон, прежней жизни уже никогда не будет. Мы стали свидетелями поистине исторического момента.

— Что вообще делает эта хрень? — пискнул изрядно взволнованный женский голос.

— Хал его знает. — Начал всё тот же офицер. — Эта гадость запускает цепь химических реакций с переходом в гравитационные взаимодействия с магнитосферой планеты. Дальше, в зоне поражения, всё сжимается, превращаясь в пыль. При контакте, хм… катализатора реакции с кислородом что-то там окисляется и превращается в синеву.

— И сколько всё будет продолжаться?

— Может, до бесконечности, пока не выгорит кислород на планете. Хотя всё зависит от загрузки контейнера с катализатором. Можно стереть в пыль квадратный километр, а можно целый континент. В первой войне Глукомом уничтожали планеты.