Сергей Мусаниф - Сам себе клан [СИ]

Он был богом войны.

Он наслаждался каждым моментом и в то же время радовался, что Ирина не увидит его таким.

Наверное, он и в прежнем своем мире был не самым хорошим отцом, но лучшее, что он мог сделать для дочери в этом новом мире – это держаться от нее подальше.

И вовремя умереть.

Молния таки прилетела извне, но князь промахнулся. Разряд поджег столетний дуб, который Ломтев держал в воздухе, и который преградил дорогу электрической смерти.

Ломтев не видел противника.

Он видел только направление, и он ударил туда, по направлению, слепо, на удачу. Его сила разметала остатки административного здания, проложила широкую просеку в лесополосе… Он точно не мог сказать, насколько удачен был ответ, но молний больше не прилетало.

От потока огня он закрылся стеной земли.

Он шел, маневрировал, ловил удары и бил в ответ.

На самой границе контроля появилось несколько людей, светящихся от заключенной в них силы. Видимо, эти были слабее прочих, этим надо было подойти поближе. Ломтев не стал ждать, пока они раскроют перед ним свои таланты, и ударил сверху своим тяжелым молотом.

Потом появился кто-то очень яркий и очень быстрый.

Он был настолько резвый, что мог бежать, даже когда Ломтев находился в «боевом режиме», в котором ползли даже пикирующие штурмовики, а вертолеты казались мухами, застывшими в небесах, как в янтаре.

Этот потомок Гермеса заставил Ломтева попотеть. Ломтев бил, но тот постоянно уходил из-под удара, все время закладывая виражи и прибавляя в скорости, и вот он уже преодолел половину разделяющего их расстояния.

Когда их разделяло совсем ничтожное расстояние и фигуру бегуна уже можно было бы разглядеть обычным взглядом, Ломтев понял логику его перемещения, угадал очередной зигзаг и ударил на упреждение.

Свет аристократа погас.

Не имеет никакого значения, насколько ты быстрый, если даже на скорости ты все равно предсказуемый.

Со стороны госпиталя продолжали доносится скрежет, грохот и взрывы, их какофонию можно было различить даже с такого расстояния, которое Влад посчитал условно-безопасным.

И эта какофония означала, что Ломтев все еще жив.

И все еще дерется.

Интересно, как они объяснят столько смертей и разрушений, подумал Влад. Расскажут историю про взрыв газа? Самоподрыв боеприпаса? Вражескую диверсию? Свалят все на китайцев или на англичан?

Влад желал Ломтеву продержаться, как можно дольше, сотворить как можно больше хаоса и разрушений, и понимал, что правду они все равно не скажут.

Правда была слишком страшна для них.

Правда заключалась в том, что все это устроил один спятивший – с их, опять же, точки зрения – аристократ.

А люди не должны знать, насколько аристократы на самом деле опасны и ненадежны. Как нестабильна выстроенная ими конструкция. И что без каких-либо систем контроля их империя не может существовать.

Он подумал, что, как очевидец, сможет нанести империи куда больше урона, чем как террорист. И с этой точки зрения Ирина, как лишний свидетель, у которого нет повода молчать, представляла для него еще большую ценность.

Добраться до дальневосточников и рассказать людям правду о том, что здесь на самом деле произошло… После такого удара империи будет тяжело оправиться.

Народ увидит, что такое аристократия на самом деле. Народ может взбунтоваться. Наконец-то здесь может произойти то, что когда-то произошло на Дальнем Востоке.

Конечно, не факт, что что-то получится, люди в центральной части империи куда более консервативны, но Влад наконец-то увидел возможность для перемен.

Впервые за очень долгое время.

Конечно, информацию надо грамотно подать, донести ее до обывателей, достучаться до общественного сознания. Но Влад не сомневался, что на Дальнем Востоке такие специалисты есть.

Правда, до них еще надо добраться.

Дорогу им преградило небольшое загородное шоссе. Некоторое время Влад вел их параллельно дороге, но он не сомневался, что рано или поздно им придется ее пересечь.

Влад остановился, выбрал момент, когда поток машин был минимален, и они рванули на асфальт.

Им не повезло.

Один из автомобилей, внешне ничем не приметных, и, вроде бы, уже проехавших мимо, резко затормозил и включил установленные за лобовым стеклом мигалки.

Патруль СИБ, подумал Влад.

Вряд ли они могли узнать беглецов, скорее, просто решили проверить подозрительных людей, выбегающих на дорогу из леса.

Когда они достигли обочины, автомобиль уже развернулся и двигался к ним, так и не выключая мигалок.

В машине было всего двое. Обычный патруль, не усиленный….

Влад остановился, прикрывая Ирину собой. Когда разделяющее их расстояние сократилось до пары десятков метров, он выхватил свои пистолеты и принялся стрелять прямо через лобовое стекло, уповая на то, что оно не бронированное.

Что это просто случайная машина, которая патрулировала местность, а не отряд, направленный на их поиски.

Его расчет оправдался, стекло оказалось вполне обычным и пошло трещинами, берущими свое начало у входных отверстий. Для того, чтобы уложить этих двоих, Влад потратил шесть пуль.

В принципе, если учесть, что у него оставались еще две запасные обоймы, это расточительство не было критичным. Тем более, что легкий броневик, вывернувший из-за поворота, пистолетными пулями можно было только поцарапать.

Трагическая случайность, подумал Влад.

Экипаж броневика, вне всякого сомнения, стал свидетелем расстрела, и действовать ребята должны были соответственно.

Карать на месте.

– Бежим! – крикнул Влад, хватая Ирину за руку. В лесу у них были хоть какие-то шансы, пусть и не слишком большие.

Но девушка замерла на месте, и взгляд ее остекленел.

Шок?

Влад подумал, что уже видел такой взгляд чуть раньше, и в следующий миг Ирина сжала правый кулак, и броневик превратился в комок искореженного металла, из которого полыхнули языка пламени.

Она сделала это легко. Так легко, как первоклассник мнет промокашку и бросает ее на пол.

Стресс провоцирует проявление силы, подумал Влад. Что ж, значит, предыдущих стрессов оказалось недостаточно.

Теперь-то она точно стоит того, чтобы попытаться вывезти ее на Дальний Восток.

Пока не появилось подкрепление, Влад схватил девушку в охапку и рванул в лес.

Ломтев сидел на куске бетона, опустив голову и положив руки на колени.

Он устал.

Он вымотался.

Он иссяк.

Он чувствовал себя на свои восемьдесят девять лет, а, может быть, и еще старше.

Он вычерпал свой источник силы до донышка и теперь его можно было брать голыми руками. Но они почему-то не торопились это делать.

Вот уже полчаса никто не пытался его убить.