Дмитрий Силлов - Закон Хармонта [= Никто не уйдёт] [litres]

Снайпер впереди дрался как дьявол. Стрелял, тыкал в гнилые зубы то стволом, то трубчатым прикладом, хлипким с виду, но, оказывается, вполне пригодным для ближнего боя. А еще порой лупил ногами, словно из пушки выстреливал. Не в голову, как в кино про одинокого рейнджера, а именно по голеням и суставам нижних конечностей. Быстро, незаметно – и эффективно. Тяжелые ботинки, усиленные броней, легко ломали кости трупов, а подкованные каблуки дробили пальцы тех, кто, лежа на земле, пытался задержать сталкера. Похоже, Снайпера охватило что-то вроде боевого безумия. Сейчас это был не человек, а какая-то машина смерти, сметающая все на своем пути, и Шухарту, идущему следом, оставалось лишь следить, чтобы этой машине никто не ударил в спину…

Рэдрик уже видел те проклятые деревья, из-за которых появились «муляжи». Это значило, что Снайперу все-таки удалось пробить проход сквозь толпу кошмарных порождений Зоны… А еще он увидел, как идущего впереди стрелка внезапно резко качнуло в сторону. Снайпер устоял на ногах, даже смог вяло отмахнуться прикладом автомата от удара какой-то зазубренной секирой… но следующий мощный удар копьем шел прямо в сочленение защитного шлема и воротника, и не факт, что изрядно помятый бронекостюм его выдержит…

Рэдрик вскинул пистолет, одновременно переводя флажок предохранителя на стрельбу очередями, и выпустил в плечо изрядно подгнившего копьеносца остаток магазина.

Отстреленная напрочь рука трупа повисла на древке копья, судорожно держась за потемневшую от времени длинную палку. Хозяина руки от полученной порции свинца развернуло, и ржавый наконечник копья лишь скользнул по руке Снайпера. Но тому хватило и этого слабого толчка, чтобы споткнуться и едва не выронить автомат.

«Твою мать, что с ним?» – промелькнуло в голове Шухарта.

Он бросился вперед, схватил товарища за пояс и рванул, увлекая за собой. Непростое дело, учитывая вес человека в бронекостюме, с оружием и снаряжением. Но встроенная автоматика, усиливающая мышечные сокращения, все еще работала, и Рэду даже удалось пробежать футов сто, волоча за собой враз обессилевшего товарища. Хорошо еще, что он на землю не рухнул, а как-то переставлял ноги, а то бы совсем труба.

– За деревья… – прохрипел Снайпер.

– Что? – не понял Шухарт.

– Укрытие…

До деревьев было еще футов пятьдесят, но и у самого Рэдрика силы были на исходе. Кровопотеря после атаки гигантской «зуды» давала о себе знать, голова кружилась, внутри черепа неистово колотились маленькие, но назойливые молоточки, которые еще немного – и точно проломят хрупкие височные кости…

– Ну, давай, – выдохнул Шухарт непонятно кому – себе, наверное, больше некому, Снайпер и так из последних сил ноги передвигает. – Давай! Ты ж всегда хотел все сам, сам хотел быть, чтобы на всех поплевывать. Давай, брось его! Тогда ты точно уйдешь от этих… А еще лучше толкни назад, пока они с ним ковыряться будут, на части рвать, точно уйдешь! Что же ты, сталкер, слабо́ наплевать на всех? Бросить всех, а потом вернуться в тот котлован, перешагнуть через труп Мальтийца и снова орать от бессилия, потому что ты, сука, сам ни хрена не знаешь, чего хочешь от этой жизни!

Он кричал что-то еще, брызгая слюной на забрало шлема, всего себя выкрикивая, наизнанку выворачивая душу, потому что иначе никак, потому что только так можно преодолеть эти проклятые пятьдесят футов, потеряв до этого кварту крови, шатаясь от бессилия… и продолжая тащить, тащить, тащить за собой русского сталкера, чудом держащегося на ногах…

И ему это удалось. Шухарт втащил и товарища, и себя под сень корявых ветвей, так и не поняв, какое на хрен укрытие могут представлять собой деревья, искалеченные Зоной.

Оказалось, могут.

Рэдрик стоял, прислонившись спиной к ближайшему дереву, ловил ртом воздух Зоны, провонявший сыростью и болотом, и смотрел, как Снайпер непослушной рукой тянется к едва заметной кнопке на воротнике. Дотянулся. Рэдрик догадывался, что сейчас будет, электроника научных и боевых защитных костюмов была схожей. Наверняка сейчас на внутренней стороне прозрачного бронестекла появились надписи, отражающие состояние брони, заряда аккумуляторов, а также наличие четырех видов спецкартриджей – первая помощь при ранениях, ожогах, радиационном облучении, а также стимуляторы. Каждый тип картриджа активизируется голосовой командой, достаточно произнести «код такой-то», и немедленно логика костюма сделает все возможное, чтобы солдат не загнулся на поле боя и дотянул до госпиталя.

– Код четыре, – еле слышно произнес Снайпер. И сразу же повторил: – Код четыре.

– Ты… рехнулся, – прохрипел Шухарт, все еще не отдышавшийся. – Двойная доза стимуляторов… Сердце откажет на хрен…

– Плевать, – хмыкнул стрелок, оживая на глазах. – Одно сердце на двоих – это уже неплохо. Всяко лучше, чем два трупа.

И, вынув из подсумка две М67, развернулся, синхронным движением выдернул кольца – и швырнул гранаты в приближающуюся толпу «муляжей».

Хлопнуло знатно. По корявым ветвям хлестнули осколки. Хорошо, что сталкеры стояли за деревьями и потому никого из них не задело.

Длинный, тоскливый, многоголосый скрип раздался над Зоной. Мгновенно набрал силу, да такую, что того и гляди перепонки полопаются… и вдруг оборвался на самой высокой ноте. И тихо вдруг стало, словно ватой обложили все пространство вокруг.

Рэдрик постоял немного, слушая, как колотятся в ушах крошечные молоточки, – и выглянул из-за дерева…

И ничего не увидел.

Там, где с полминуты назад на сталкеров перла целая толпа оживших трупов, был только туман. Густой, как молоко, в котором лениво плавали какие-то длинные, белесые пряди. Ничего. Ни «муляжей», ни их трупов, только туман, и ничего более.

– Ну и как это понимать? – ни к кому не обращаясь, произнес Шухарт.

– Да никак, – устало отозвался Снайпер. – Это Зона, ее не понять, даже пытаться не стоит. Может, там, в тумане, разорванные живые трупы валяются, шевеля фрагментами тел. А может, только старые могилы, давно сровнявшиеся с землей от времени. По-любому это точно не повод возвращаться, чтобы удовлетворить свое любопытство.

– Согласен, – кивнул Шухарт. – Возвращаться на полпути – это не по-нашему. Кстати, а чего это тебя так резко срубило? Махался как вентилятор, а потом раз – и сдулся.

– Состояние берсерка, – произнес Снайпер, поморщившись, словно от зубной боли. И, видя непонимание в глазах американца, пояснил: – Боевое безумие. Мобилизует все резервы организма, а когда они истощаются, ты просто вырубаешься. Чудо, что я не свалился в отключке. Ненавижу себя таким. Планка падает напрочь, что делаешь – не соображаешь. На войне еще может пригодиться умение впадать в боевой транс, как сейчас, например, а в мирной жизни, если применишь против толпы хулиганов, можно серьезных дров наломать и в тюрьму угодить лет на двадцать.