Валерий Гуминский - Вик Разрушитель [СИ]

Больше всего после желания путешествовать по железной дороге, я хотел стать моряком. Новгород чем и был хорош, так очень оживленным движением по Волхву разнообразных судов: рыболовецких, грузовых, белоснежных яхт аристократов, речных трамвайчиков, перевозящих людей с одного конца города на другой. С Гавани можно было плыть в любую сторону: хоть в Ильмень, хоть на Ладогу. Да и на Онегу ходило много судов. Через систему шлюзов торговые караваны попадали в Белое море.

И мы зачарованно стояли на пристани, глядя на деловую суету, царящую возле причалов. Портовые краны работали беспрерывно, то и дело вздымая вверх огромные грузы в ящиках или в прочных сетчатых коконах. Неподалеку от нас трудился «РЭКС» с обшарпанной краской на угловатых боках, разгружая небольшие суда. Он стоял в воде, и где было нужно, подходил к борту, вытягивая свои манипуляторы, хватал контейнер и переносил его на берег или сразу же ставил на автосцепку грузового автомобиля.

– Ой! – вдруг вскрикнул Степка. – Обед просвистим! Опоздаем – нам хана!

Мы рванули изо всех сил вдоль берега, оббегая груженые фуры и автопогрузчики, снующие по причалам. Гавань почти вплотную соприкасалась с городом, и поэтому многие грузовики сразу же ехали на склады Торгового Двора, не теряя времени. Как нам удалось не попасть под колеса при столь интенсивном движении, я не понимал. А вот увернуться от тяжелой руки Агафона не удалось.

На обед мы опоздали, и то из-за аварии на мосту через Федоровский ручей. Дорожная полиция перекрыла обе стороны, чтобы разобраться с причиной, и нам не удалось проскочить на другой берег. Не через протоку же плыть! Сразу бы выловили дружинники, да по шее накостыляли. И Барыне сдали бы со всеми потрохами. Впрочем, мы и так получили наказание.

Через лаз мы проникли на территорию приюта без проблем. Никто нас не ловил, засаду не устраивал. А вот незаметно попасть в корпус столовой не удалось. Мы хотели выпросить хотя бы буханку хлеба, чтобы протянуть до вечера, зная, что обед помахал нам ручкой. Первым, кого мы встретили – был Хромец. Агафон сидел на крылечке черного хода и насмешливо глядел, как наша пятерка осторожно крадется вдоль стены.

– Стоять! – рявкнул Агафон, как только Степка первым взялся за ручку двери, ведущей на кухню. – Быстро подошли сюда!

– Влипли, – безнадежно выдохнул Салтан.

Мы с обреченным видом поплелись к своему экзекутору. Сейчас он найдет наказание.

– Почему покинули территорию приюта? – Хромец выкатил глаза и страшно навис над нами. – Где шлялись, паразиты?

– Дядя Агафон, да мы недалеко были, на Федоровском ручье, – заюлил Степка. – Хотели рыбки наловить.

– Пороть вас надо, рыбаки! – раздул ноздри наш надзиратель. – Марье Дмитриевне чуть плохо не стало! Пять человек разом куда-то пропали! Из-за вас на месяц запрещены выходы в город! Всем! Чуете, чем пахнет?

– Ну все, – выдохнул Борька, – теперь Ворон наши кишки на ворота намотает!

– Соображаешь, малец, – остывая, пробурчал Агафон. – Не мое это дело – вмешиваться в мальчишеские отношения. Это если драка серьезная, то я никого жалеть не буду, ремнем так отхожу – на всю жизнь запомните! А вот препятствовать воспитанию старшими младших не могу!

Мы замялись, осознавая, какая проблема нависла над головами. Старшие парни, небось, злы сейчас, и ночью обязательно придут провести задушевную беседу.

– Ладно, – поднялся Хромец. – В наказание сейчас идете на кухню и помогаете работникам мыть посуду и картошку чистить к ужину. Поняли меня? Не дай бог узнаю, что и здесь волынить вздумали – очень рассержусь.

И мы уныло побрели отрабатывать свою повинность под чутким надзором Агафона, тяжело ступающего за нашими спинами, держа тыл, чтобы не разбежались.

Лишь по прошествии многих лет, когда я уже осознанно воспринимал мир со всей его многогранностью, поступок Агафона-Хромца выглядел очень человечным. Ведь надзиратель мог спокойно отправить нас чистить отхожие места или снимать старую известку со стен приютского барака, чтобы подготовить их для побелки. Вместо этого мы попали в столовую, где нас от пуза накормили сердобольные тетки, тем самым хитро обойдя строгие запреты Барыни наказывать опоздавших строгим постом. Пропустил обед? Ходи целый день голодным, да не забудь отработать повинность.

В ночной тишине спальни не слышно ни шороха, ни звука. Кусочек луны, уже перевалившей середину неба, заглядывает в одно из окон, подсвечивая серебристым светом угол комнаты со стоящей там кроватью. Под одеялом хорошо видна фигура человека, накрытого с головой.

Скрип половиц в коридоре можно списать на осадку старого дома. Здесь всегда по ночам что-то шевелится. То дверь перекосит, то штукатурка в сыром углу обвалится. Поэтому вряд ли кто обратил бы внимание на тихие звуки. Но дверное полотно вздрагивает и тихо-тихо отходит в сторону. Высокие тени, одна за другой, проскальзывают в спальню и останавливаются в проходе между кроватями.

– Свет не включай, – слышится шепот. – Фонарик у тебя, Сивый?

– Угу, – промычал еще один голос. – С кого начнем?

– Поднимаем всех, а там разберемся, кто прав, а кто – нет, – буркнул тот, кто просил не включать свет.

Узкий луч фонаря метнулся с пола на потолок, а потом начал бродить по кроватям.

– Ничего не понимаю, Ворон, – хмыкнул Сивый. – А где вся мелюзга?

Раздался дробный топот, словно десятки маленьких копытец колотили по полу. Сивый удивленно хрюкнул, не успев понять, откуда идет звук, как ему на голову накинули белую казенную наволочку.

– Бей, паца! – завопил Салтан, бросая одеяло на оторопевших Ворона, Клопа и Олега.

Сивый завертелся на месте, пытаясь содрать с себя импровизированный мешок, но на него навалились две мелкие фигуры, обхватили за шею и за ноги. Парень неуклюже махнул руками, сделал два шага и грохнулся на пол. Его тут же оседлали и стали молотить кулаками по голове и спине.

– Уберите от меня этих мартышек! – завопил Сивый не сколько от испуга, а от неожиданности. Еще бы! Его яростно пинала и щипала какая-то мелюзга!

На остальных парней полетели подушки, одеяла и даже обувь. Вскрикнул Клоп. Ему в нос угодил тапок.

– Убью, щенки! – рявкнул он и попытался поймать скачущего на кровати Салтана. Но вместо этого тоже завалился на пол. Кто-то прополз под ногами, мешая передвижению.

Дело принимало скверный оборот для старших. Можно было посмеяться и тихо убраться из спальни малышей, если бы развернувшаяся на узком пятачке баталия не переросла в настоящее побоище. В воздухе летали перья, пол был усыпан подушками, обувью, какими-то мелкими предметами. Ворону тоже что-то прилетело в щеку, отчего он, не осознавая своих действий от злости, махнул рукой, и элементали воздуха, спрессовавшись в единый клубок, полетели в вопящую массу. Попади под нее кто-нибудь – не миновать беды. Острые режущие воздушные кромки, вобравшие в себя частички пыли и мелкие вещи, могли запросто отсечь голову или руку неудачно вставшего на их пути человека.