Даниил Куликов - Бастард

Лондон. Что находят в этом городе, почему все им восхищаются, и что-то приписываю ему? Мокрый, грязный, и неприятный город. Туман, сырость и слякоть. Тело буквально не желает находиться в таком городке. Самое отвратительное — когда льет дождь. Именно в такие моменты я скучаю по своему жаркому солнцу, которое заставляет радоваться и рассудок и тело. Увы, я здесь только потому, что мне нужно будет кое-что сделать. Раз в пятнадцать-двадцать лет мне необходимо сделать некоторый ритуал… С годами он уже не вызывает сложностей и воспринимается мной как рутина. Теоретически можно выполнять его даже через тридцать или сорок лет, но я все равно предпочитаю делать его загодя. В конце концов я должен выполнять его не менее, чем раз в сорок лет… Скоро, уже скоро, я закончу его и мне придется покинуть эту страну. Каждый раз мне приходится менять страну… Как же это бесит!

— Ого, значит наш итальянец делает что-то недозволительное в каждой стране, — хмыкнул Сергей.

— Меня больше беспокоит тот период, который он назвал. Сколько ему должно быть лет?

— Не бери в голову — фанатики любят лгать. — Там написано дальше, что он такого делал?

Я перелистнул страницу.

— Нет, остальные страницы просто вырваны… Вот, даже следы есть.

Сергей только нахмурился.

— Выглядит так, словно кто-то очень не хотел, чтобы стало известно, что он собирался делать.

Из этой оккультной дряни и дневников следовало одно — итальянец раз за разом повторяет какой-то ритуал, для которого ему нужна жертва. И каждый раз после этого ритуала исчезает, меняя страну. Судя по тому, что он ещё жив — он ни разу не попался или не был замечен. Исключение составила моя родная страна. Что же пошло не так? Может быть тот самый факт, который заставил его бежать из страны много лет назад? Тогда зачем он вернулся? Тут есть что-то, что тянет его назад.

Зазвонил телефон. Номер был незнакомым. Кто бы это мог быть? Точно не банки и не рекламные агенты — мой номер эти люди просто не могли знать. Я нахмурился и взял трубку.

— Да?

— Здравствуй Костя, это Вероника.

Какая именно? Ярыгина — моя мать, или моя двоюродная сестра?

— Прошу прощения, не могли бы вы уточнить какая именно?

— Дочь Натальи Павловны, — терпеливо уточнила моя сестра.

— Ага, хорошо. Ты звонишь по поводу твоего неудавшегося учителя иностранного языка?

— И по поводу него тоже, — добавила вера. — Я узнала одну вещь, которая будет возможно важной для тебя.

— Говори.

— Ты говорил, что возможно и итальянец будет искать в качестве жертвы кого-то, кого мог знать — меня, моего брата, мою мать, или её сестру. Так вот Костя, это не единственные люди, с которыми он был знаком.

— С кем ещё был знаком этот сукин сын?

— С твоими родственниками — твоим отцом и твоей бабушкой.

— Что?

На мгновение мне показалось, что мир просто перевернулся. Откуда эти дни могут знать этого мерзавца?

— В те годы они работали у моего деда, а потом твоя бабушка получила довольно крупное наследство, и они оставили работу и переехали. Я нашла старые документы и фотографии. Я могу отправить их тебе, или передать лично.

— Я приеду за ними сам, — тут же сказал я. — Сегодня.

И какое отношение ко всему этому может иметь мой отец и моя бабушка? Что-то я не слишком представляю их в поле сектантов. А вот в роли беззащитных жертв очень даже представляю. Но представляю и почему они переехали — родился я внезапно сделав своего папу отцом. И никакого наследства не было — им просто заплатили Ярыгины.

Я достал телефон и написал обоим в месседжере. Галочки показали, что сообщение пришло каждому, но пока не прочитано… Нет, я не могу ждать пока они ответят — слишком долго. А чего это я думаю? Я теперь глава клана с достаточно крупным доходом. Это раньше я не мог позволить себе международный звонок.

— Подожди, я сейчас, — махнул рукой коллеге и вышел поговорить.

Я набрал отца. Отец ответил ответить не смог, вместо него ответил механический голос автоответчика, который попросил перезвонить позже. Я пообещал ему, что так и поступлю, после чего звонил уже своей бабушке. Её тоже надо предупредить. С ней повезло ещё меньше — трубку она просто не взяла, автоответчика не было. Ладно, перезвоню позже.

Приехать к своему тестю у которого жила моя двоюродная сестра я смог только к вечеру. День выдался просто кошмарный. Вероника встретила меня сама, после чего мы направились в столовую. Она достала старый фотоальбом и раскрыла его. На фотографии были обе сестры Ярыгины, и один мальчик — мой отец.

Да, судя по фотографии, они с матерью действительно были погодки. И поэтому сделали дурное дело, которое нехитрое. Странно. Отец никогда не говорил о том, что он вообще работал у Ярыгиных в детстве, как и его мать. Хотя нужно сказать, у него были на это причины.

— Моя мама говорила, что они росли вместе и были хорошими друзьями, и он посещал уроки сеньора Антонио вместе с ними, — вставила Вероника.

Мои губы непроизвольно сжались в плотную черту… И похоже тогда мой отец стал думать не той головой.

— Кем он работал? — спросил я сделав над собой усилие.

— Помощником садовника, — ответила Вероника.

— А моя бабушка?

— Она работала здесь же и была поваром.

Я снова молча нахмурился. Похоже она разрешала своему сыну очень много.

Вероника перелистнула несколько фотографий и показала фотографию моей бабушки.

— Спасибо, — сухо сказал я закрыв тяжёлый альбом.

Вероника продолжила смотреть на меня, как будто что-то хотела сказать.

— Да, я тебя слушаю, — сказал я.

— Костя, моя мама хотела сказать, что всё было не так, как ты мог подумать.

Я молча развернулся и вышел. Ничего не желаю об этом знать и слышать… Так, теперь нужно наконец доехать до дома и успокоить Аню. И успокоиться самому. Всё идёт кувырком и твориться один большой кошмар. Давно такого не видел…

— Устал? — встретила меня Аня.

— Ты не представляешь как, милая, — я приобнял её.

Она внимательно оглядела меня взглядом.

— Да, вижу, что устал. Проходи, и отдыхай, приводи себя в порядок.

Я благодарно кивнул и пошёл в первую очередь в душ — хотелось смыть с себя весь этот смрад, все эти смерти, всю эту нервотрёпку, весь этот кошмар. Горячие струи воды принесли мне некоторое облегчение. После этого я растёрся полотенцем, и переодевшись в чистое вышел.

Ужин прошёл в тихой и непринуждённой атмосфере. О работе слава богу не говорили совсем. Как говориться — работу нужно оставлять на работе. После ужина я поцеловал Аню. Осталось ещё одно дело — я должен позвонить своему отцу. Неизвестно, получил ли он ещё мои сообщения. Папаша, папаша, что же ты думал не той головой?

Я немного покрутил телефон, оттягивая неприятный момент, после чего набрал отца. Телефон немного погудел, после чего ответил: