Николай Собинин - S-T-I-K-S. Игры на выживание

По мере смены кластеров, тип леса тоже несколько раз менялся — дремучий ельник, светлая дубрава, широколистный смешанный лес, заваленный валежником и заросший кустами. Пару раз попадались ползуны – совершенно ослабевший бывший охотник, который даже урчать толком не мог и лишь шуршал руками по опавшей листве и измазанный грязью мужик, похожий на лесничего, что бодро полз куда-то среди зарослей можжевельника. Серьезных мутантов на глаза не попадалось, что вполне логично. Что характерно, Дикарь нашел зараженных легко, словно знал, где искать. Это заставило вновь задуматься о ночном посетителе. Он однозначно почувствовал приближение опасного мутанта. Это наводило на определенные мысли. Он может ощущать их присутствие? Пока не слишком понятно как, но если да, это может стать неплохим подспорьем в будущем. Если у него вообще это самое будущее предвидится. Про себя Дикарь молился о том, чтобы не напороться на какого-нибудь обращенного медведя. Зверюга наверняка в тысячу раз более неприятная, чем любой зараженный человек.

Ближе к обеду, расположившись в небольшом распадке рядом с чистым, как слеза, ручьем, чтобы не дать запахам далеко расходиться по лесу, он устроил себе привал. Развел небольшой костерок, настрогав щепок от застарелого обгоревшего пня сосны. Огонь от такого топлива получается жарким и практически не дает дыма, так что почуять его зараженный мог разве что, приблизившийся в упор к стоянке. Но такого, он и сам, скорее всего заранее почует. Он еще не слишком доверял внутреннему индикатору, там еще все слишком непонятно и туманно. С этим еще предстоит разобраться. Сварил себе суп из имевшихся полуфабрикатов, вскипятил чая. Прогулка на свежем воздухе и привал помогли прийти в чувство после бессонной и выматывающей ночи, вытряхнули из головы давящие мысли. Кроме того, физическая активность восстанавливала взаимосвязь с обновленным телом. Если вчера оно ощущалось как чужое, как нога, которую ты отсидел и перестал ощущать, то сегодня все изменилось. Мышечный тонус пришел в норму, дышалось легко и свободно, Дикарь буквально ощущал струящуюся по телу энергию. В буклете говорилось, что квазы значительно сильнее и живучее простых иммунных. Пока не совсем понятно кваз он или что-то другое, но в этом плане он однозначно похож на измененных жителей Улья. Он чувствовал, что стал намного сильнее себя прошлого, причем не только физически, реакция тела, ловкость, восприятие, слух, зрение, даже обоняние, все воспринималось иначе. Он только сейчас понял, насколько слеп и глух был в своей прежней жизни. Тысячи звуков и запахов, раньше ему недоступных, сейчас переполняли сферу его восприятия. Слегка напрягая слух, он слышал, как короед точит сухостойник в ста метрах от него, или как совсем небольшая пичуга перекатывает свои яйца в гнезде, чтобы они прогревались равномерно, пока она их высиживает, как молодая белка сидит в густой «ведьминой метле» и лущит еловые шишки в поисках семян. Избыток сенсорной информации слегка давил на мозг с непривычки, но Дикарь, после непродолжительных экспериментов понял, как абстрагироваться от лишнего, чтобы это ему не мешало.

Именно по этой причине, он не сразу обратил внимание на сухие потрескивания и гудение, словно неподалеку находился трансформатор Теслы. Но раздавший следом гром взрывов, которые звучали, кажется на соседней опушке, игнорировать уже не вышло. Дикарь вздрогнул от неожиданности, канонада гремелав опасной близости, не прекращаясь. Еще минуту назад в лесу царила спокойствие и тишина, а сейчас раздавались глухие взрывы, пулеметные очереди и одиночные щелчки выстрелов. Похоже, рядом только что загрузился свежий кластер, и на этом кластере не все спокойно.

– Что за черт? Кто тут войнушку в глухом лесу решил устроить?

Спешно покидав свои монатки в рюкзак, Дикарь взял Огрызок в руку и крадучись двинулся в сторону разгоравшегося боя. Вообще-то, было довольно глупо лезть в чужую заварушку, учитывая некислый шанс нарваться на неприятности, но ему уже до смерти надоело шататься по пустым кластерам. Нужна была информация, и ради нее стоило рискнуть и выяснить, кто там с кем устроил разборки. Ориентируясь по звуку, он шел между деревьями, стараясь передвигаться по густым и плохо просматриваемым местам. Риск нарваться на наблюдателя воюющих сторон был неоправданно велик, не стоило играть с ним в поддавки. Да и зараженные, рано или поздно заявятся на огонек. Пусть в лесу их практически не было, но это не значит, что рядом не расположился крупный городской кластер, битком напичканный отборной нечистью.

Через километр он выбрался на опушку леса, за которой раскинулась огромная вырубка, ее дальний край терялся вдалеке. Картина, открывшаяся ему, поражала своей нереальностью. С противоположного конца вырубки мимо него ехала звено танков характерных, рубленых очертаний, выкрашенных серо-зеленым болотным цветом. На башне каждого отчетливо был виден гитлеровский крест. Они ехали, периодически останавливаясь, чтобы выстрелить из башенного орудия и постреливали курсовыми пулеметами. Не узнать немецкую «двоечку» – основной танк гитлеровской армии было сложно. Из леса за ними выкатился узнаваемый ганомаг – колесно-гусеничный бронетранспортер, из кузова которого немец в каске узнаваемых обводов и серой форме поливал другую сторону вырубки короткими очередями из MG-42. За танками, пригибаясь к земле, перебежками двигалась примерно рота солдат в форме Вермахта, ведя беспорядочную стрельбу из карабинов и автоматов вперед по ходу движения. В их строю там и сям мелькали трассеры, вспухали пыльные грибы взрывов — противник старался сорвать атаку и прижать врага к земле. Рассмотреть противника немцев, которые засели в цепочках траншей и сейчас активно отстреливались от врага, не представлялось возможным, но сомнений тут никаких быть не могло. Он только теперь осознал, что ему не давало покоя — слух тревожили знакомые до боли еще с детства звуки пулеметов. Захлебывающийся лай MG-42, стрелявшего так интенсивно, что в буквальном смысле сжигавшего свой ствол дикой нагрузкой — по этой причине пулеметный расчет Вермахта обязан был всегда носить с собой запасной, характерный дробный перестук «максима», и басовитое «ду-ду-ду» «дегтеря». Не узнать эти звуки, знакомые ему по множеству советских и не только фильмов о самой кровопролитной войне в истории человечества было очень сложно. Даже странно, что он не сразу это понял.

Дикарь в недоумении поморгал, даже потер глаза ладонью, но историческая баталия никуда не исчезла. Картина, раскинувшаяся перед ним, была совершенно дикой, нереальной, словно он попал на съемки фильма о войне. Либо перед ним разыгрывается реконструкция по мотивам ВОВ. Но нет, мелькающие там и тут трассеры, визг осколков после взрыва снарядов, характерно вздрагивавшие после попаданий фигуры в серой форме, перед тем как навсегда упасть в траву, не оставляли никаких сомнений. Нет, это все взаправду. Похоже, что он стал свидетелем загрузки кластера из прошлого, прямиком из театра военных действий Второй Мировой. Да уж, велик и многообразен Улей.