Александр Изотов - Штурм Белого Гнома

В центре зала стоял широченный орк, одетый в белоснежные меха. Меховая шапка с одним золотым рогом, огромный ятаган на поясе, и безрукавка, увешанная черепами, как украшениями.

Судя по всему, это был какой-то главный орк.

— Триста… — вещал он, когда мы влетели внутрь, — Тридцать!

Он осёкся, и повернулся к нам.

Золотое кольцо в ноздрях, тяжёлые серьги на ушах. Цепь между пошарпанными клыками. И горящие ненавистью жёлтые глаза.

— Какого? — тряхнув головой и звякнув всеми украшениями, он кулаком ухнул по мощной груди, — Крам-батыр!

Остальные орки стали разворачиваться, неуверенно переглядываясь, но предводитель вдруг поднял сжатый кулак:

— Я сам! Орда, к орудиям. К залпу готовьсь!

Двойные двери сзади как раз затворились, и там что-то щёлкнуло. Ну, ясно, теперь заперто…

Орк по имени Крам неспеша приближался к нам. Вот он вытянул свой ятаган, изогнутый клинок блеснул в слабом свете факелов.

Из бойниц, куда заглядывали дула пушек, тоже падал свет, но снаружи, как я помнил, всё было таким серым и пасмурным, что тут сами горы надо фонарями освещать.

Не сразу, но я разглядел, что дальнем конце зала с пушками виднелись огромные каменные ворота, которые по цвету совсем не отличались от стен. В полу были прокатаны глубокие колеи полукругом от створок, что говорило о том, что эти ворота иногда открывают.

Мелькнула глупая мысль пробиться туда, и бежать дальше. Вот только как мы собираемся открывать эти ворота? Там створки такие, что фура проедет — не руками их двигать, это точно…

Несмотря на опасность всей ситуации, мой зоркий глаз подметил аккуратные кучки железных ядер возле пушек. Небольшие, размером с грейпфрут, но наверняка тяжёлые. Интересно, если их сунуть в кошель, вес уменьшается?

Жестокий мир вырвал меня из размышлений громогласным рыком:

— Крам-батыр вас порезать до дыр! — орк махнул влево-вправо, и огромный клинок свистнул в жилистой руке, словно весил, как прутик, — И сделать новый кожаный ремень.

Он довольно указал на нашу Блонди. Кошка оскалилась в ответ.

— Твой черепушка, кот-батыр, украсить мои меха, — он огладил пару черепов на своей безрукавке.

— Э, братан-батыр, ты полегче, — Бобр вышел вперёд и долбанул дубиной по щиту, — Иначе поправлю твою совокупность зубов.

Орк даже чуть приоткрыл рот, пытаясь расшифровать оскорбление.

— Сова купить твой зубы? — он слегка растерялся.

Орк и Боря были одного роста, только вот этот Крам шире в два раза, и его ятаган мог поспорить размером с Бориной булавой. А уж то, что острый клинок гораздо опаснее дубины, и говорить не приходилось.

Я осторожно вытянул свою мотыгу из кошеля. Блеснули выжженые на черенке руны, и это придало мне чуть уверенности. Ну, гномы, не подведите.

— Воин-батыр? — ятаган указал на Борю.

— Воин, воин, — кивнул Бобр, сохраняя боевую весёлость, — А ты сейчас кони двинешь, — и он ещё раз долбанул булавой по щиту, будто в гонг ударил, потом пошёл по кругу, обходя Крама.

— Крам-батыр не бояться смерть, — орк поднял вверх кулак, и орки, сгрудившиеся у пушек, тоже вскинули свои клинки и топоры, а потом гаркнули:

— ЗАК! ЗАК!

Из-за запертых ворот за нашей спиной, откуда мы прибежали, тоже послышалось приглушённое:

— Зак, зак!

Блин, а я только подумал о взломе. Наша погоня догнала нас и ждёт за дверью.

— Каждый орк-батыр знать — великий Зак ждать их в Изумрудная Орда.

— Зак, зак! — вторили воины возле пушек.

Крам вдруг разродился на проникновенную речь:

— Мы вести древняя борьба против отродья Лагтар Абыра…

Я шепнул Биби:

— Готовься метнуть в него землю. Но выбери момент.

— …орки умирать каждый день, — он провёл лезвием по клыку, послышался неприятный скрежет, — Зак Га-эль повести нас на вечный война, где умирать и воскресать как герой-батыр, где отступать некуда, и есть только меч и сердце враг-батыр.

Он поднял перед собой растопыренную ладонь, будто и вправду держал это самое сердце врага. Крам вдруг сжал пальцы и прищурился:

— И когда орк-батыр съесть сердце врага, он знать: завтра враг-батыр снова жить, и снова отдать своё сердце, — он захохотал, — Крам-батыр не бояться смерть! Крам-батыр хотеть смерть!

Айбиби вопросительно подняла в ладони горсть плодородной земли, глядя на меня. В ней угадывался гравий, но так даже лучше: мой земледелец распознает труднообрабатываемую почву, и тогда усилие тяпки будет максимальным.

Я кивнул.

— Думаю, можешь тратить всю землю. Нас всё равно прибьют, если что.

Едва я сказал, как до меня дошло: пипец, а почему мы не купили свитки воскрешения?! Да хоть бы спросили, где такие взять… Лидер, мать твою за ногу!

Хотя бы один свиток на всю группу…

— Блонди, — прошептал я, и кошка навострила уши, — Если что, бежишь прочь, используешь свиток. Преподы наши тела достанут.

Крам не дал мне поубиваться насчёт моего тугодумия, и кинулся в атаку на Бобра. Наш танк подставил щит, раздался треск, и ятаган застрял остриём в дубовых досках.

Боря закричал — удар был болезненным, и кажется, лезвие достало до руки, держащей щит. Но Бобр не растерялся: вторая его рука уже замахивалась дубиной, чтобы оглушить противника.

Крам расхохотался, и просто перехватил дубину жилистой ручищей. Раздался глухой стук, всё же у Бобра был мощный замах. Орк поморщился, чувствовалось, что удар отсушил ему руку.

В этот момент кошка в два прыжка кинулась сбоку на Крама, но орк вдруг присел, и отпрыгнул в сторону, закрутившись вместе с Бобром — они так и были сцеплены. Блонди промахнулась, а Крам, добавив усилий, пихнул её в бок нашим Борей.

Кошка перекатилась, а Бобр встал на колено, зашипев от боли, и дёрнул дубину из рук. Та не поддалась.

— Нечестный бой, Зак-Зак! — орки вокруг разогрелись, стали кричать уже гораздо яростнее.

— Блонди, ядрён батон, не мешай, — крикнул Боря.

Та возмущённо зарычала, а орк, расхохотавшись, гаркнул:

— Слабак-батыр, — и со всей дури пихнул Бобра ногой.

Лезвие выскочило из щита, и наш танк отлетел на добрых метра три, кувыркнулся, и замер, лёжа на спине. Его дубина осталась в руках у Крама.

Наша львица сразу же подскочила к Боре, стала обнюхивать и облизывать лицо. Подняла на нас голову, мякнула и кивнула.

Живой, значит. Я облегчённо выдохнул, и сразу же указал Блонди пальцем в сторону. Если что, она должна сбежать.

— Я так понимаю, у нас серьёзные проблемы, — протянул Толя, растерянно сжимая бубен.

— Лекарь, думаю, твоя песня дружбы сейчас бы не помешала, — сказал я, пробуя вертеть мотыгой.

— Да не чувствую я эту песню… — жалобно проворчал Толя.

Орк сразу же заметил мой боевой настрой. Он презрительно посмотрел на нубское орудие Бобра в своей руке, потом ощерился: