Артем Матюшенко - Приграничное владение 2

— Держи, парень, нам чужого не надо, но и своего не отдадим, — подмигнул чернобородый, — мы хоть по грани ходим, но честным ремеслом деньгу сшибаем. И поаккуратнее в горах, можешь на волков или горную кошку нарваться, а можешь и на кого пострашнее.

Только когда Пьеро вышел из сумрака хижины, почувствовал, что старуха с косой, тогда стояла всего в полушаге от него. Он сразу испугался, когда длинный старик втолкнул его в полутемную комнату, но еще больше когда чернобородый пошевелил стоящие мешки. Он узнал этот резкий запах, так пахла сушенная дурман-трава. Он его хорошо запомнил, хоть и сталкивался до этого всего два раза в жизни.

Один раз щепотку дурман-травы принес один из старших приятелей. Убежав всей компанией на окраину города, туда где был вход в подземелья, старшие ребята набили ей трубку и выкурили, поставив на «шухер» Пьеро и еще двух ребят помладше. Хоть этой самой дурман-травы было совсем немного и хватило ребятам от силы на две затяжки каждому. Они потом с четверть часа сидели у стены закатив глаза и хихикая. Второй раз он вдыхал этот запах за неделю до смерти отца. Тот как обычно в последний месяц пришел домой пьяный и упал не раздеваясь на кровать. Но Пьеро явно учуял этот резкий запоминающийся запах. Трава пахла сильно даже когда не тлела в трубке, а уж если кто курил поблизости сразу становилось понятно.

Дурман-трава была официально запрещена в империи, как бесовское средство отнимающее разум. И торговцам таким товаром, как минимум грозил большой штраф и розги, а то и вовсе — каменоломни и конфискация. А эти бородатые видать принюхались и не чуют запаха, да и не подумали, что пацан навроде Пьеро может его учуять и распознать, вот и выпустили его живым.

Тогда Пьеро не пробовал курить эту траву. Это уже потом, когда он поселился в городских подземельях с городскими беспризорниками. Они всей кодлой промышляли карманными кражами и когда были деньги покупали дурман-траву у старухи, живущей в рыбацком квартале, той, что сдавала комнаты по часам и на ночь приезжим крестьянам и не богатым парочкам. Те же, что были пообеспеченнее вообще не лезли в трущобы, а снимали номера в гостевом доме или трехэтажном трактире у сельского рынка.

Может конечно трава и была бесовским зельем и отнимала в конце-концов разум, Пьеро это не прочувствовал, так как курили они редко. То у них не было лишних денег, то не было травы у старухи. Да и сам Пьеро предпочитал, этой туманещей мозги траве, что тогда, что сейчас, доброе вино. Хотя, уже намного позже, когда он сам стал королем преступного мира Руденбурга, весь поток этого бесовского и запрещенного товара, стал поступать в город с его ведома и приносил хорошую прибыль. Да, сейчас он бывало выкуривал трубку набитую забористой травкой, но не позволял себе это делать чаще чем раз в неделю.

— Уф! — Он стер пот со лба и на ватных ногах заковылял к тропинке и кустарнику, где схоронился гоблин. Заглянув в кусты он увидел как зеленокожий с удовольствием обгладывает сырую ножку большой лягушки. Увидев паренька, держащего мешок и полный бурдюк, тот довольно осклабился и погладив живот и завел свое:

— Буль-буль, хорошо! Давай буль-буль.

— Иди ты в жопу, зеленая образина! — От души выругался Пьеро и смачно плюнул глядя на лягушку в руках гоблина. — Пошли давай скорее отсюда, пока мужики не передумали. В следующий раз сам пойдешь договариваться.

Уже отойдя быстрым шагом на приличное расстояние от примостившегося в скалах жилья, Пьеро подумал, что случайно набрел на логово контрабандистов запрещенной дурман-травой.

— Повезло, однако, что жив остался! А может и прав был чернобородый- боги и впрямь помогают сиротам?

Только отойдя от одинокой хижины на приличное расстояние, они вновь спрятавшись за камнями, они с удовольствием перекусили, по нескольку раз хорошо приложившись к бурдюку с вином. После обильного перекуса, они прошагали еще немного, а потом Пьеро начал спотыкаться. Сказалась бессонная ночь и выпитое вино, да и солнце не по осеннему напекало голову. Они устроились под ивой у ручья и проспали почти до вечера. Когда солнце стало приближаться к вершинам гор, они вновь покушали. Но на этот раз Пьеро попил из ручья, впрочем один раз, для дизенфекции глотнув и из бурдюка.

Следующая ночь выдалась облачной и ветреной. Тучи то и дело погружали округу во тьму, скрывая обе луны в своих объятиях. Один раз они больше часа прятались, распластавшись, за небольшой горкой камней. Его спутник тогда очень разволновался. Начал прислушиваться и принюхиваться, хотя сам паренек ничего не чувствовал и не слышал, кроме завывания ветра в каменных расщелинах.

— Страх, стр-рах! Гор-рный тролль! Ням-ням Бырзыгуун, ням-ням хум-ман! — Потом зеленокожий вжался в землю за камнями и затих. Впрочем Пьеро не стал спорить и последовал его примеру. На второе утро, они миновав горный перевал, стали спускаться с гор. И еще через некоторое время, им открылся зачаровывающий вид- зеленое море травы и за травой, серебристая вода, простирающаяся вплоть до самого горизонта. А над озером белыми барашками проплывали облака. Пьеро завороженно смотрел на эту красоту, а маленький гоблин принялся прыгать и махать руками, радостно повторяя:

— Больш-шая вод-да! Дом, скор-ро дом. Там плем-мя, Бырзыгууна! Там род-дич-чи Бырзыгууна! — Радостно показывал рукой он куда-то на северо-запад.

— Ты точно знаешь, что там твой дом? — Удивился Пьеро.

— Тут больш-шая вод-да, од-дна. Где-то там, больш-шой лес и в нем дом. — Опять ткнул пальцем зеленокожий, куда-то за воду. — Мой лес, мои бол-лота, мой дом!

— Скорее всего это и есть Облачное озеро, — предположил Пьеро. — Если лэрство где-то там, то оно. Да? — Мальчик спросил об этом у гоблина, но тот только пожал плечами. Они несколько часов шли по берегу озера, пока не увидели дощатую лачугу, стоящую у самой кромки воды, с несколькими привязанными к дощатым мосткам лодками. Пьеро помня недавнюю встречу с контрабандистами, решил немного понаблюдать за лачугой, а не переться туда наобум. В крайнем случае, если хозяева домика у воды покажутся подозрительными, можно попробовать ночью спереть одну из лодок и самим доплыть до города. Все не пешком ночью топать.

Немного понаблюдав за домом на берегу озера, он понял, что это домик заготовителей охотников. Но до того как вернулись сами охотники, он видел, как пару раз из лачуги выходила старая женщина, один раз чтобы прополоскать белье, второй чтобы почистить и выпотрошить рыбу для варки. Еще в хижине был старик, который выходил и кряхтя набирал воду из озера в деревянное ведерко.

Еще немного погодя вернулись и четверо охотников, они тащили на жердинах двух горных харкаров с толстыми закрученными рогами. На берегу густо рос камыш и Пьеро осторожно подобрался к охотникам немного поближе. Из их разговоров, когда они подвесили туши убитых животных и снимали с них шкуры, он понял что они сегодня же на лодках должны вернуться в Руденбург чтобы сдать мясо, шкуры и рога скупщикам. Немного подумав, он все же решился попроситься с ними. Объяснив мелкому, что пора расставаться, он отдал ему всю еду и бурдюк, где еще плескались остатки вина, немного взбодрив этим расстроившегося расставанием гоблина.